– Хочешь? – спросил я, заглянув ей в глаза.

– Хочу! Мне уже пятнадцать!

– Пятнадцать тебе будет завтра, – засмеялся я. – Что хочешь в подарок?

– Хочешь сказать, что еще не купил подарка?

– Конечно, купил, но я могу купить еще один. Знаешь, сколько я получу за книгу?

– Мне не такой подарок нужен!

– А какой?

Она наклонилась ко мне и прошептала на ухо.

– Я подумаю, – ответил я. – А теперь иди сюда, я тебя поцелую. Пока они прилипли к телевизору, это можно сделать не один раз.

– Дай свою руку! – попросил я и, когда Люся протянула руку, застегнул ей на запястье женские часы «Луч». – Это чтобы ты не опаздывала в школу.

– Золотые? – с завистью спросила Ольга.

– Позолоченные, – ответил я. – Мне слишком дорога твоя сестра, чтобы я ей сейчас дарил золотые вещи.

К ее дню рождения мы готовились основательно. Его собирались отметить двумя семьями и пригласить Сергея. Сделать хороший стол на девять человек не так легко, поэтому я с Сергеем за день до праздника пробежался по гастрономам и купил все, что нужно, кроме спиртного. Надежда на словах меня упрекала, но я видел, что она довольна. Большую часть принесенного положили на балкон, прикрыв от птиц, остальное заняло место в холодильнике. А сегодня к Черзаровым с утра пришла моя мама, и женщины вдвоем быстро все приготовили. Два стола поставили еще с вечера, поэтому к нашему приходу все уже было готово.

– Пошли к нам, – предложил я друзьям. – Отцы раньше чем через два часа не придут, а смотреть на это, и тем более нюхать...

– А чем займемся? – спросил Сергей.

– Я сочинил новую песню, сейчас буду вам ее петь, а потом выслушивать критику.

– Когда ты их только успеваешь сочинять? – удивился Сергей. – Люся, он тебе стихи не пишет? Как же так? Если такой хороший поэт, должен свою девушку заваливать стихами.

– Я завалю, – пообещал я. – Проходите в мою комнату. Слушайте, песня посвящается всем создателям песен и называется «Плот».  На маленьком плоту, сквозь бури, дождь и грозы, взяв только сны и грёзы и детскую мечту, я тихо уплыву, лишь в дом проникнет полночь, чтоб рифмами наполнить мир, в котором я живу...

– Здорово! – высказалась подруга.

– Ага, – сказал Сергей. – Я у тебя ни одной плохой песни не помню. Только это опять не по возрасту. Петь не запретят, а недоумение останется. Откуда у мальчишки груз прежних ошибок?

– Во-первых, я уже не мальчишка и ошибок за свою жизнь наделал... до фига! Можешь даже считать их школьными, за которые лепят пары. А, во-вторых, я пою о создателях песен, а они в своем большинстве взрослые люди. Я ведь и в книгах пишу не о том, что видел или пережил лично. Чтение книг, знаешь, тоже многое дает!

– Да ладно, – примирительно сказал друг. – Тебе виднее. Я что почувствовал, то и сказал.

– Не интересно мне сочинять и петь детские песенки! Пусть у меня что-то будет не по возрасту, зато это для всех, а не для одних этих противнючек!

– Ты не любишь детей? – удивилась Люся.

– Детей нельзя любить, – заявил я. – Их можно только терпеть и выносить! Любить можно конкретного ребенка или двоих, но не весь этот кагал капризных и эгоистичных существ! Если заплачешь ты, для меня перевернется мир. Если рядом будет орать и топать ногами малыш, пытаясь таким способом добиться своего, я просто заткну уши. Это если он не мой, мой в таком случае сразу заработает по заднице.

– И моих будешь лупить? – уточнила Люся.

– Обязательно, – ответил я. – Если заслужат. С детьми по-другому нельзя. Их нужно ласкать и поощрять при хорошем поведении, и выбивать из них пыль при плохом. Ничего лучше кнута и пряника люди не придумали и не придумают никогда. Вот когда ребенок будет знать слово «нельзя», тогда можно будет обойтись без битья. И бить нужно больно, но так, чтобы ничего не повредить. Я тебя потом научу. Самое главное это не обидеть ребенка без причины.

– Медвежье воспитание, – сказал Сергей. – Тебя самого-то часто лупили?

– Медвежье, – согласился я. – Так медведица своих медвежат и воспитывает. Хорошо себя ведут – вылижет от ушей до хвоста, а не слушаются – удар лапой! А как иначе, если все маленькие дети – это природные эгоисты и слов не понимают? А меня в детстве никто не бил, потому что я – это исключение из правил!

– Я сейчас тебя как тресну! – замахнулась Люся. – Потому и готов всех лупить, что сам небитый. Сейчас я это упущение твоих родителей исправлю!

– Счастливые вы! – с завистью сказал Сергей. – Все время рядом, и так же проживете жизнь...

– А тебе кто мешает? – сказал я. – Родители Иры? Когда вырастет, она будет выбирать сама. Сказать, кого она выберет? Кстати, не хочешь увековечить свою любовь? «Волкодава» хорошо помнишь?

– Почти наизусть, а что?

– Не хочешь нарисовать иллюстрации к книге? Вместо кнесенки возьмешь Иру, только ее нужно будет нарисовать малость постарше и не такой худой. А с оформлением одежды, пейзажей и прочего я тебе помогу. И Иру запечатлеешь, и деньги заработаешь.

– Я не знаю, – заколебался он. – А какие сцены рисовать?

– Подумай сам. Не надумаешь – будем думать вместе. Отец когда выйдет на работу?

– Уже скоро. Я тогда здорово перепугался. Надо бы ему бросать работу, а он не хочет.

Часом позже пришли наши отцы, и состоялось вручение подарков. Потом все сели за стол и принялись его опустошать. Люся при этом время от времени с видимым удовольствием смотрела на мой подарок. Я знал, что выбирать. Все женщины любят красивое и блестящее, а если от него еще есть польза... Сидели до девяти вечера, после чего объединенными усилиями все убрали и разошлись по своим квартирам. Все, кроме меня. Люся увела меня в свою комнату.

– Когда будет то, что ты мне обещал?

– А что я тебе обещал?

– Ты обещал меня любить!

– Я это и так все время делаю. Подожди, не дерись, давай поговорим. Как ты думаешь, почему я тебя до сих пор не люблю, как женщину? Молчишь? Так вот я не делаю это в первую очередь из-за того, что тебя люблю. Представь, что будет, если ты вдруг забеременеешь?

– Есть способы... – неуверенно начала она, залившись румянцем.

– Есть, – согласился я. – Самый безвредный для женщин сейчас – это презервативы. Один образец такого предохранения сейчас сидит рядом с тобой. Мои родители в то время жили тяжело и не хотели второго ребенка. По их планам я должен был появиться позже. Пойми, нет абсолютно надежных способов. Ну испытаем мы близость. Думаешь, ты ограничишься одним разом? Аппетит приходит во время еды. Эта поговорка и про это тоже. Стоит тебе забеременеть, и мир рухнет. Отвернутся все, кроме твоей семьи. Образование ты если и получишь, то только в вечерней школе и намного позже. Не знаю, что сделают со мной, но твои родители не пустят на порог. А другие... Люди злы и жестоки к тем, кто воображает, что им позволено то, что запрещено для остальных.

– Как все люди могут быть злы? – сказала она. – Я понимаю, что бывают...

– Ничего ты не понимаешь, поэтому слушай, что тебе говорят, – сказал я. – В городе всем на все наплевать, и это не так заметно, хотя и здесь обольют грязью. В деревне девчонок затравливали насмерть. Уедет такая куда-нибудь учиться или работать, а потом возвращается к родителям с грудничком. И это уже взрослые девушки, а не такие, как ты. Если был муж, который бросил – это дело одно. Могут даже помочь и посочувствовать. А если ребенок нажит вне брака, отворачивались все, даже родня. А куда деваться в деревне от людей? От взглядов и злых языков? Мужики подкатывают на предмет покувыркаться, а женщины смешивают с грязью. И все считают себя правыми. В самом деле, раз дала одному, почему не даст мне? И кто есть женщина, прижившая ребенка от прохожего, если не шлюха? Доводили до того, что топили детей и топились сами.

– Хорошо, ребенок – это одна из причин, – передернув плечами, сказала Люся. – Есть другие?

– Я обещал родителям, и своим, и твоим. Им тоже важно не то что ты получишь радость, а ее возможные последствия.