– Вызывал вас я, но говорить нам пока удобнее у Михаила Андреевича, – ответил Брежнев, слегка выделив слово «пока». – Расскажите нам Петр Миронович, как вы дошли до такой жизни, что уже не доверяете своему партийному руководству?

– Я не вам не доверяю, – невозмутимо ответил Машеров, – а кое-кому из вашего окружения. И имею для этого все основания. А работаете вы, опираясь как раз на этих людей.

– А нам, значит, доверяете? – уточнил Суслов. – Тогда раскройте источник своей информации. Только не нужно нам говорить о вашем деде. Пока дальше нас ваши слова не уйдут.

– На таких условиях я вам могу много рассказать, – сказал Машеров. – Источник информации – это подросток. Путешествовать в прошлое невозможно, но никто этого и не делал. Ему помогли отправить самому себе все воспоминания прожитой жизни. Случилось это в две тысячи тридцатом году. Ему тогда было восемьдесят лет. Сознания ребенка и старика слились и получился... Я так и не разобрался, кто он такой. Обычно рассуждает, как взрослый человек, а часто поступает, как обыкновенный мальчишка. Влюбился в сверстницу и кинулся в искусство. Я помогаю ему, он оказывает консультации моей команде.

– Он у вас живет свободно? – удивился Суслов.

– Отцы его и его девушки служат в Минске в штабе округа, оба майоры. Мы их перевели из одной воинской части, чтобы наш лейтенант был всегда под рукой.

– Почему лейтенант? – удивился Суслов.

– В той жизни он окончил технический институт и получил воинское звание. Поэтому так и зовем. За ним присматривают, но живет он свободно. Если попробуете на него нажать, не получите ничего.

– А на его подругу? – спросил Суслов.

– Будет еще хуже, – убежденно сказал Машеров. – Да и зачем на кого-то давить, когда он предложил помощь сам? Он полгода вел записи всего, по его мнению, важного, а потом нашел способ выйти на меня и все  отдал просто так. У нас, кстати, нашлись желающие проверить его на прочность. Потом заглаживали вину.

– А зачем он вообще нужен, если есть записи? – спросил Брежнев.

– Этот человек прожил долгую жизнь, – сказал Машеров. – Перенос личности сделал его память близкой к абсолютной. Он записал только основные события, а сколько было неосновных, но тоже важных? Конечно, на все наши вопросы он ответить не мог, но больше чем на половину отвечал. Пользы от него может быть много. Представьте, сколько всего может знать человек с его жизненным опытом и памятью. И учтите, что через сорок лет у всех желающих в комнате будет стоять вычислительная машина размером с небольшой чемодан, но в тысячи раз мощнее наших. И все они будут связаны друг с другом в мировую сеть. В это трудно поверить, но владелец такой машины сможет по этой сети получить почти любую информацию и даже посмотреть художественный фильм. Огромное количество документов было рассекречено, а лейтенант за своей машиной провел бездну времени, поэтому он и знает так много.

– А где он сейчас? – спросил Брежнев.

– Мы его с подругой отправили в Дом отдыха «Сосновый» на полтора месяца. Конечно, за ним присматривает один из членов моей группы. Да вы их знаете. «Балладу о матери» слышали? Ее поет Людмила.

– Так это тот самый мальчишка, который пишет песни и книги! – сказал Суслов. – Выходит, ничего он не пишет, а выдает чужие вещи за свои?

– У него есть оправдание, – усмехнулся Машеров. – Поначалу нужна была известность, чтобы подкатить ко мне. А теперь, когда мы начали менять историю, изменятся судьбы людей и их творений. Многое может просто не повторится. А написавшие их люди сейчас напишут что-нибудь другое. От этого выиграют все.

– А у девчонки замечательный голос, – заметил Брежнев. – Из нее может получиться хорошая певица. Ваш лейтенант тоже неплохо поет, но до нее ему далеко. Ладно, все это пока неважно. Скажите лучше, что вас заставило торопиться.

– Вы пригласите меня возглавить правительство только в семьдесят восьмом году, – высказал Машеров свою версию событий, – а поможете мне занять место Генерального секретаря в восемьдесят первом. До этого времени мои возможности будут сильно ограничены даже в Белоруссии, не говоря уже о Союзе. А за это время слишком многое случится. Если столько ждать, потом никакая власть не поможет. Вот, смотрите...

На стол лег лист бумаги.

– В семьдесят втором году большую часть страны поразит страшная засуха. Для закупок пшеницы будут израсходованы почти пятьсот тонн золота. Здесь все подробно расписано. На уровне республики мы ничего сделать не сможем.

– А что можем сделать со стихией мы? – сказал Суслов. – Конечно, зная заранее, можно создать какие-то запасы, но...

– Извините, Михаил Андреевич, – сказал Машеров, доставая из внутреннего кармана пиджака еще одну, сложенную вчетверо бумагу. – Вот здесь рекомендации, разработанные специально созданной группой специалистов. Их выполнение позволит уменьшить потери золота втрое. Совсем без закупок зерна мы, к сожалению, не обойдемся. И что важно, практически все сделанное пригодится и потом.

– А почему и это не подсунуть через вашего деда? – спросил Брежнев.

– Если давать прогнозы на семь лет, в них слишком много всего попадет. И вероятность утечек будет выше, там все-таки много людей задействовано.

– А когда я умру? – спросил Суслов. – Только не говорите, что не знаете.

– Я знаю, – вздохнул Машеров. – Нужно ли знать вам?

– Раз спросил, значит, нужно.

– Как хотите. Это случится двадцать седьмого января восемьдесят второго года.

– А я? – немного побледнев, спросил Брежнев.

– Десятого ноября того же года. Только имейте в виду, что у нас есть кое-какая информация по препаратам будущего. Лейтенант одно время много болел и искал информацию в их сети. Сейчас наши ученые пытаются по его записям воспроизвести некоторые сердечные лекарства. Есть и просто препараты улучшающие состояние организма и замедляющие старение, так что даты вашей смерти можно будет оттянуть, особенно если вы, Леонид Ильич, начнете больше следить за своим здоровьем.

– У вас и по другим есть такая же информация? – спросил Суслов.

– Не по всем, Михаил Андреевич. Только по центральным фигурам. Я вижу, что вы хотите узнать, сколько протяну я. Я вас переживу на пятнадцать лет. Но я и младше вас больше чем на десять лет.

– И когда мы получим всю информацию? – спросил Суслов.

– Я приготовлю два экземпляра, – сказал Машеров. – Естественно, без научно-технической информации. Ее мы будем выдавать дозировано. Там просто не получится перепрыгивать через этапы. К вам большая просьба. Прежде чем кого-то знакомить с тем, что я вам дам, прочитайте сами. А людей, отмеченных в этом списке, лучше к бумагам не подпускать.

На стол лег третий лист бумаги.

– Вы хорошо подготовились, – заметил Суслов.

– Я знал, что версия с дедом рано или поздно не выдержит проверки. Кто нас раскусил?

– Келдыш, – сказал Брежнев. – Мне тоже кое-что царапало глаз, но именно он связал все воедино и сделал правильные выводы.

– Я думаю, что наш объект со стариком трогать не стоит, – сказал Машеров. – Это хорошее прикрытие, а расходы совсем небольшие.

– Это республиканский объект, вам и решать, – сказал Брежнев. – Как мы получим бумаги?

– Их через два дня передаст полковник милиции Юркович. Это мой друг и глава группы, которая работает с записями. Кстати, если основная работа развернется у вас, мне такая большая группа будет ненужна. Могу часть людей передать вам. Они в курсе всех дел, прекрасные специалисты и абсолютно надежны. Если есть интерес, поговорите на эту тему с полковником. За секретность проекта в республике я отвечу лично. Ко мне еще вопросы есть?

– Вопросов море, – улыбнулся Брежнев. – Но мы лучше почитаем все сами. Мы вас не задерживаем и ждем вашего полковника.

– Ну и что вы о нем думаете? – спросил Брежнев, когда Машеров вышел.

– Мне он и раньше нравился, – ответил Суслов, читавший последнюю бумагу. – А этого он чего включил в свой список? А, здесь есть пометки. Однако!