Нефрет приготовила пасту из смолы фисташкового дерева, нубийской глины, меда, толченого гранита и медной пыли. Она посоветовала фараону отказаться от молодых сладких побегов папируса, которые он любил жевать, так как они причиняют вред зубной эмали и изнашивают зубы до времени.

– Вы надеетесь на лучшее, Нефрет?

– Если быть до конца откровенной, скажу, что опасаюсь воспаления коренного зуба слева. Я посоветовала бы вам находиться под постоянным наблюдением, иначе придется его вырывать. В особо тщательном уходе нуждаются десны, мы будем укреплять их примочками из календулы.

Нефрет вымыла руки и подала Рамсесу содовое полоскание.

– Не мое будущее заботит меня, Нефрет, а будущее Египта. Я знаю ваш дар ясновидения. Как мой отец, вы чувствуете направление глубинных сил, которые невозможно различить за поверхностным кипением каждодневных событий. Поэтому я вновь повторяю свой вопрос: надеетесь ли вы на лучшее?

– Вы приказываете мне ответить?

– Неужели нам не на что надеяться?

– Душа Беранира бережет Египет, его муки не пройдут бесследно. В глубинах тьмы рождается свет.

Нубийцы несли сторожевую службу на крышах Коптоса, зорко наблюдая за тем, что делается за его стенами. Каждые три часа опытный старый воин приходил к Сути с донесением.

– Сотни воинов... Они приплыли по Нилу.

– Мы окружены?

– Они расположились лагерем в отдалении и укрепляют свои позиции. Если они пойдут на приступ, нам не выстоять.

– Отправь отдыхать своих людей.

– Ливийцы внушают мне опасение: у них одно на уме – грабежи и игра в кости.

– Стражи пустыни наблюдают за ними.

– А если и эти предадут тебя, что тогда делать?

– Не предадут, пока у меня есть золото. А запасы его неисчерпаемы.

С сомнением покачав головой, старый воин вернулся на террасу дома, откуда он созерцал воды Нила. Он давным-давно устал от пустыни.

Весь Коптос замер, затаил дыхание. Каждый из жителей чувствовал, что воины вот-вот пойдут на приступ. Если чужаки под предводительством Сути сдадутся, город избежит кровавой резни.

Однако Пантера ничего не желала слушать, она настаивала на сражении, убеждая своих «подданных», что они должны выстоять во что бы то ни стало. Сдавшихся египтяне подвергнут страшным карам и казнят мучительной смертью. Золотая богиня вернулась с дальнего юга не за тем, чтобы покориться первому войску, которое встало у нее на пути. Завтра ее царство раскинется до самого моря, и тот, кто останется с ней, будет наслаждаться счастьем и богатством.

Да и как не довериться могуществу Сути? Свет иного мира осеняет его, он сам сделался полубогом. Не ведая страха, он вселяет мужество в тех, кто никогда не имел его. Те, что пронизывают взглядом, давно мечтали о таком военачальнике; он повелевает, не повышая голоса; он натягивает самый тугой из луков; он может разбить голову труса, как пустой орех. Тот, кто осмелится пойти против него, будет уничтожен пламенем, вышедшим из чрева земли.

– Ты заворожила Коптос и его жителей, – сказал Сути Пантере.

Она, только что искупавшись, лежала, наслаждаясь прохладой, возле бассейна:

– Это только начало, любовь моя. Скоро нам будет тесно в Коптосе.

– Твоя мечта обернется гибелью. Нам не выстоять против настоящего войска.

Пантера обняла Сути за шею и привлекла к себе:

– Неужели ты разуверился в своей золотой богине?

– Я потерял разум, послушавшись тебя.

– Что такое разум, когда я вернула тебе жизнь? Не думай о гибели, отдайся нашей мечте. Разве ты не видишь, что она золотая?

Как ни хотелось Сути избавиться от чар Пантеры, но он был перед ней бессилен. Одно прикосновение к ее золотистой коже, умащенной экзотическими благовониями, пробуждало в нем желание, неудержимое, как горный поток. Она опьяняла его ласками и лишала воли. Пантера знала свое могущество, она являлась воплощением самой нежности, когда, приникнув к Сути и обняв его, она увлекла его за собой в бассейн.

Они еще не разомкнули объятий, когда в двери постучал старый нубиец, прервав страстную беседу их тел.

– Вас вызывает на переговоры военачальник-египтянин. Он ждет вас у городских ворот со стороны Нила.

– Один?

– Один и без оружия.

Город погрузился в напряженную звенящую тишину, когда Сути шел на встречу с полководцем в клетчатой цветной юбке, из отряда Амона.

– Ты Сути?

– Градоначальник уступил мне свое место.

– Ты предводительствуешь мятежниками?

– Я удостоен чести возглавлять свободных людей.

– Твои дозорные успели тебе сообщить, что войско наше огромно? Как бы доблестно вы ни сражались, вам не устоять.

– Когда я был колесничим, мой учитель советовал мне не обращать внимания на похвальбу. Еще меньше значения я придаю угрозам.

– Значит, ты отказываешься сдаться?

– А ты в этом сомневался?

– Любая попытка сбежать обречена на провал.

– Атакуйте, мы готовы к встрече.

– Не мне принимать решение о приступе. Команду подаст нам визирь. Пока он не прибудет в Коптос, вам будут по-прежнему подвозить продовольствие.

– Когда прибудет визирь?

– Воспользуйтесь передышкой. Как только визирь Пазаир ступит на эту землю, он поведет нас в бой и восстановит законный порядок.

Силкет едва не подпрыгивала на месте от возбуждения, гоняла служанок, выбегала в сад, дожидаясь возвращения супруга, и никак не могла успокоиться. Она даже отвесила пощечину дочери за то, что та утащила тайком пирожное, не обратила ни малейшего внимания на сына, который гонялся за кошкой, и бедняжке пришлось спасаться, забравшись на верхушку пальмы. Наконец она занялась обедом, поменяла все блюда, отчитала детей и бросилась к дверям навстречу мужу.

– Дорогой! Послушай! Какая радость! – восклицала она.

Бел-Тран еще только спускался с носилок, а Силкет в нетерпении уже тянула его за край льняного покрывала, которое он накидывал на плечи, спасаясь от палящего солнца. Торопя мужа, Силкет потянула сильнее и разорвала драгоценный лен.

– Нельзя ли поосторожнее! Оно стоило целое состояние!

– Потрясающая новость! Идем скорее, я налью тебе старого вина в твой любимый кубок!

Женщина-дитя звонко хохотала, ластилась к мужу и вела себя еще ребячливее, чем обычно.

– Сегодня утром я получила послание из дворца! – Из ларца для свитков Силкет достала папирус с царской печатью. – Приглашение от царицы-матери... Она зовет меня! Это победа!

– Приглашение?

– Да, в ее собственный дворец! И об этом будет знать весь Мемфис!

Изумленный Бел-Тран взял папирус. Неужели? Рука царицы-матери! Туя не воспользовалась услугами писца, тем самым подтверждая свое настоятельное желание видеть у себя Силкет.

– Сколько придворных дам годами дожидается подобной чести! А я ее удостоилась.

– В самом деле, достойное удивления чудо.

– А я не удивлена. Это дань уважения к тебе, мой дорогой. Туя – умная женщина, и очень близка с сыном. Видно, он дал ей понять, что его царствование близится к концу. Царица-мать хочет позаботиться о своем будущем. Она хочет со мной подружиться, чтобы ты не лишил ее привилегий и полномочий.

– Значит, ты думаешь, что Рамсес открыл ей правду?

– Он мог просто-напросто намекнуть, что готов к отречению. Усталость, болезни, непонимание того, что нужно для обновления Египта... Рамсес мог назвать любые причины, но Туя поняла главное – перемены неизбежны, и сразу сообразила, какую роль ты будешь играть в будущем. А как тебя склонить на свою сторону? Только сделав меня своим доверенным лицом и введя в свой ближайший круг. Старая царица не без хитрости. Но она поняла, что проиграла. Поняла, что если будет враждовать с нами, то лишится дворцов, слуг и богатства. В ее возрасте это невозвратимая потеря.

– Воспользоваться ее влиянием было бы очень полезно. При поддержке царицы-матери новое правление укрепится без труда и не вызовет сопротивления. Настоящий подарок судьбы! Я не мог даже помышлять о подобном!