Его охватила тревога. Он покрепче сжал жезл.

Во тьме вдруг появился некий сгусток, физически ощутимое присутствие силы. В ушах Интракиса зашумело; в голове его пульсировала кровь; даже трупы в стенах крепости завопили надтреснутыми голосами.

Тьма, казалось, становилась все более осязаемой, она ласкала его, прикосновения ее были легче касаний трупов, они были более манящими, но и более пугающими тоже.

В его библиотеке что-то было.

Против воли все три сердца Интракиса заколотились в груди.

С внезапной уверенностью он осознал, что эту темноту разделяет с ним некая божественная сила. Ничто иное не смогло бы с такой легкостью вторгнуться в его крепость. Ничто иное не смогло бы вселить в него такой ужас.

Интракис знал, что его превзошли. Сражаться бессмысленно. Бог или, может быть, богиня снизошли к нему.

Он опустился на пол. Хотя подобное унижение было не по нему, он сумел натянуто поклониться тьме.

— Твоя почтительность неискренна, — раздался негромкий, вкрадчивый мужской голос, говорящий на высоком дроуском.

При звуках этого голоса трупы вновь возбужденно зашелестели, очередной стон вырвался из их истлевших губ.

— Однако их почтение неподдельно, — продолжил посетитель.

Интракис не узнал его по голосу, но, судя по звукам ветра снаружи, судя по использованию высокого дроуского, ультролот мог догадываться о том, кто это был. Он тщательно подбирал следующие слова:

— Трудно оказывать надлежащее почтение, когда я не знаю, с кем говорю.

Смешок.

— Думаю, ты знаешь, кто я такой.

Мрак слегка рассеялся, достаточно, чтобы глаза Интракиса могли видеть сквозь него. Звуки тоже вернулись, и завывания ветра зазвучали вновь.

На базальтовом столе Интракиса восседал мужчина-дроу в маске, болтая в воздухе ногами, не достающими до пола. Тени попеременно светлели и сгущались вокруг гибкой фигуры дроу, окутывая то одну, то другую ее часть тьмой, чтобы в следующий миг снова сделать видимой. На поясе дроу висели короткий меч и кинжал, из-под безупречного плаща с высоким воротом выглядывал кожаный доспех. Худое лицо с мстительным выражением обрамляли длинные белые волосы с красными прядями. На тонких губах мужчины играла надменная улыбка, но она не отражалась в провалах его глаз, которые были видны даже под черной маской.

Интракис отметил магическую силу, исходящую от оружия и доспехов дроу, от самого его тела. Он узнал это воплощение, и это было именно то, что он подозревал.

— Вараун, — произнес он и был раздосадован тем, что не сумел скрыть благоговейного страха, прозвучавшего в голосе.

Он глядел на Варауна, Господина В Маске, — сына Ллос и ее врага. Сердца его стучали пуще прежнего, нога ослабели, хотя он сумел не показать этого. В мелькании теней вокруг дроу он сумел заметить, что у воплощения отсечена кисть. Из обрубка на стол капала кровь.

Интракис не собирался размышлять, каким образом бог мог получить такую рану. Равно как и гадать, с чего бы вдруг Варауну появляться в Пристанище Мертвецов. Интракис редко сталкивался с дроу, живыми или мертвыми, смертными или божественными. Души темных эльфов обычно не попадали в Кровавую Расселину.

Вараун соскочил со стола и втянул носом воздух. Его темные глаза сузились.

— Здесь даже воздух воняет пауками, — заявил бог.

Интракис ничего не ответил на это. Он не осмеливался говорить, не узнав в точности, что происходит. В мозгу у него проносилось множество вариантов, и все они были нежелательными.

— Мне нужна твоя служба, юголот, — сказал Вараун, и шепот его зазвучал жестко.

Интракис напрягся. Не любезность, не просьба — служба. Это было даже хуже, чем он опасался. Он провел длинным раздвоенным языком по губным складкам, пытаясь сформулировать достаточно расплывчатый ответ.

Тьма поглотила Варауна, и в следующее мгновение воплощение божества уже стояло перед Интракисом, жарко дыша ультролоту в верхнее левое ухо.

— Ты откажешь мне? — спросил Вараун, и в его тихих словах таилась угроза.

— Нет, Господин В Маске, — ответил Интракис, хоть сделал бы именно это, если бы мог.

Хотя юголоты бывали наемниками, даже для них существовали некие пределы в том, что касалось нанимателей; Интракис не имел желания быть втянутым в некий божественный конфликт, что бы там ни произошло между Варауном и его матерью.

В следующий миг Вараун был уже не рядом с ним, но на другой стороне комнаты, возле одного из книжных шкафов Иитракиса. Трупы от близости бога отпрянули назад, насколько позволяли их изуродованные формы. Мертвые глаза с ужасом смотрели из стены.

Даже те мертвецы, чьи руки образовывали книжные полки, попытались вжаться обратно в стену, и пара десятков бесценных томов полетела на пол. Вараун глянул на них и шикнул.

Хотел бы Интракис знать, каким видят Варауна его трупы. Уж явно не мужчиной-дроу.

— Прислушайся, — велел Вараун и склонил голову набок. Глаза его сделались холодными. — Слышишь?

Ветер снаружи поднялся и утих, неся призыв к Избранной Ллос. Трупы возле Варауна снова застонали. Интракис кивнул:

— Я слышу, Господин В Маске. Йор'таэ. Там звучит слово: «Йор»…

Вараун зашипел и, подняв руку, заставил Интракиса умолкнуть. Глаза трупов в стене широко раскрылись при этой демонстрации божественного недовольства.

— Одного раза достаточно, ультролот, — бросил Вараун. — Итак, ты слышишь слово, но знаешь ли ты его значение?

Интракис медленно кивнул, в душе его нарастал страх, но Вараун продолжал, как будто ультролот ответил отрицательно.

— Йор'таэ — это избранный сосуд для Паучихи. И это, все это… — с пугающей внезапностью божество вновь оказалось возле Интракиса, сердито шипя тому в ухо, в то время как крепость содрогнулась в очередной раз, — это результат попыток Королевы Паутины Демонов призвать свою Избранную и трансформироваться.

Интракис сглотнул, чувствуя ярость бога, ощущая опасность, в которой оказался.

Вараун снова появился в полумраке на другой стороне комнаты, и Интракис позволил себе дышать. Вараун протянул здоровую руку и пробежал пальцами по телам в стене. Те снова принялись корчиться и стенать. Вараун убрал сверкающую руку и улыбнулся.

— Чего вы хотите от меня, Господин В Маске? — спросил Интракис, хотя и знал, что ответ ему не понравится.

В одно мгновение Вараун оказался рядом с ним, зубы его оскалились, лицо исказилось от ярости.

— Чего я хочу, ты, жалкая букашка, это чтобы сердце моей матери сожрали демоны и потом гадили им мне на потеху. Чего я хочу, ты, тварь, — он взмахнул обрубком руки перед лицом Интракиса, — чтобы подобострастные мозги Селветарма выбило из его поганой башки и я смог бы пустить его пустой череп под ночной горшок.

Интракис ничего не сказал, он лишь смотрел, стоя неподвижно и сдерживая дыхание. Он был на волосок от смерти. Даже трупы затихли, словно были слишком запуганы даже для стонов.

Вараун глубоко вздохнул, явно успокаивая себя, и одарил Интракиса лицемерной улыбкой:

— Но в первую очередь, ультролот Интракис, вот что. Будем говорить прямо: существуют три возможные кандидатуры на роль Йор'таэ. Взгляни на них.

— Погодите, Господин В Маске…

Но Вараун не стал ждать. Божество закрыло глаза, и мозг Интракиса пронзила боль. Сквозь эту боль в его голове возникли образы трех женщин-дроу и три имени: Квентл Бэнр, Халисстра Меларн и Данифай Йонтирр.

Боль утихла, но образы остались, запечатленные в его сознании божественной волей.

— Каждая из трех пытается отыскать дорогу в город проклятой Паучихи. Моя мать зовет их, ты слышишь, притягивает их к себе, а по пути испытывает их. Одна станет Избранной, одна будет ее…

Ветер в очередной раз взвыл, и Уровень снова сотрясла дрожь. Слово «Йор'таэ» вновь заполнило комнату.

— Да, — подхватил Вараун, и его веко дернулось в нервном тике. Он уставился на Интракиса. — Что мне нужно от тебя, это чтобы ты убил всех трех.