Бывшая пленница схватила Халисстру за волосы и рывком запрокинула ее голову. Халисстра попыталась вытащить из-под себя Лунный Клинок, но Данифай вырвала меч из ее руки и отшвырнула прочь.

— Вы что-то хотели сказать, госпожа Меларн? — прошипела Данифай ей на ухо. — Нет? Тогда смотри, — приказала она.

Халисстра закрыла глаза и помотала головой.

— Смотри! — потребовала Данифай и встряхнула ее за волосы.

Халисстра открыла глаза в тот миг, когда дреглот полоснул Фелиани когтем по лицу. Эльфийка пошатнулась, но увернулась от следующего удара. Ее клинок оцарапал дреглоту брюхо, но причиненный им вред был невелик.

Ревя так громко, что у Халисстры заложило уши, дреглот бросился на Фелиани. Эльфийка храбро отвечала ему, но она была слишком маленькой, слишком медлительной, слишком слабой. Дреглот нанес ей глубокую рану на груди, едва не выдернул руку из сустава и в конце концов сбил с ног.

Оглушенная Фелиани лежала неподвижно, тяжело дыша.

Халисстре вдруг вспомнились слова, сказанные эльфийкой на вершине холма: «Я боюсь».

Дреглот навис над Фелиани. Без долгих слов он пригвоздил ее руки к земле и приступил к еде. Вопли боли были не слышны за фырканьем голодного полудемона.

Халисстра опустила голову. Из глаз у нее текли слезы, слезы ярости, слезы горя. Она никак не могла восстановить дыхание.

Данифай увидела это и издевательски усмехнулась:

— Слезы, Халисстра? Из-за жалкой маленькой эльфийки?

Она ударила Халисстру кулаком в висок, и перед глазами у той вспыхнули искры. Сознание чуть не покинуло ее, но все же в забытье она не впала.

Данифай пинком перевернула Халисстру на спину. Она лежала на земле Паутины Демонов, царства Ллос, истекая кровью, задыхаясь, и ее бывшая рабыня стояла над нею.

Даиифай плюнула на нагрудный доспех Халисстры, осквернив священный символ Эйлистри. Халисстре было все равно. Эйлистри сама осквернила его, не предупредив Халисстру. Ее жрицы не могли на равных сражаться со слугами Ллос.

Эйлистри слаба. А Халисстра была дурой, что пошла за слабой богиней. Она посмотрела в расплывающееся лицо Данифай, склонившееся над нею.

— Почему? — выдохнула Халисстра.

Данифай презрительно скривила рот:

— Почему?! — Она сунула руку под плащ и достала кусочек янтаря с застывшим в нем пауком — ее священный символ Ллос. Она поднесла его к лицу Халисстры. — Вот почему, Меларн. Ты всегда была слабой. Поэтому естественно, что в конце концов ты стала служить слабой богине. Но я — нет.

Халисстра с ненавистью взглянула на Данифай и сумела выдавить:

— Ты по-прежнему бездомная рабыня.

Данифай усмехнулась, отступила на шаг и занесла оружие для смертельного удара. Когда он обрушился на нее, Халисстра собрала все свои силы и откатилась в сторону.

Шипастый шар врезался в камни.

Халисстра сумела подняться на колени и потянулась за Лунным Клинком. Перед глазами все плыло, боль пронзала тело.

Моргенштерн ударил ее по ребрам, и она распростерлась на камнях. Боль была почти невыносимой.

Данифай снова нависла над нею, занеся оружие.

Сзади донеслись тошнотворные звуки — дреглот пожирал Фелиани, лакал ее кровь, жевал ее мясо.

— Что ты так долго возишься с едой, Джеггред? — спросила Данифай, улыбаясь. — Нас ждут Ущелье Похитителя Душ и драгоценная кровь Квентл Бэнр.

В этот миг Халисстра мечтала о смерти, мечтала сильнее, чем когда-либо о чем-либо. Она закрыла глаза и ждала.

Эйлистри не оправдала ее надежд.

Халисстра убила их всех.

— Прощай, Халисстра, — сказала Данифай и обрушила моргенштерн ей на голову.

Халисстра ощутила вспышку боли, и наступило небытие.

Данифай разглядывала окровавленное тело своей бывшей госпожи. Она принесла свою жертву и, значит, может идти в ущелье.

— Хвала Ллос, — сказала она и пнула Халисстру напоследок.

Неподалеку Джеггред пожирал тело эльфийской жрицы. Пальцы эльфийки то сжимались, то разжимались. Она тихо стонала. Данифай улыбнулась, представив боль, которую та, должно быть, испытывает.

— Пойдем, Джеггред, — позвала она. — Пора отправляться вслед за твоей тетушкой.

Дреглот поднял голову, отрываясь от пира. Морда его была в крови. Между зубами застряли полоски мяса.

— Да, госпожа, — ответил он.

Полудемон поднялся и вприпрыжку подбежал к ней, с явной неохотой оторвавшись от своей еще живой добычи.

— Когда ты наконец убьешь ее? — спросил Джеггред. — Ее и мага?

— В свое время, — сказала Данифай.

Они вместе вошли в Ущелье Похитителя Душ.

Громф стоял под портиком возле дверей храма и пытался с помощью провидения изучить личную защиту Геремиса. Он осторожно продвигался через охранительные заклинания мага, одно за другим: защита от элементалей, заклинание, делающее тело мага Дирр твердым как камень, заклинание смерти и… заклинание обратного действия. При виде этого последнего Громф приподнял брови. Архимаг нечасто встречался с защитой в виде обратного действия; должно быть, сам личдроу научил Геремиса.

Магия обратного действия должна была повернуть против Громфа любое явно атакующее заклинание, которое он сотворил бы против мага Дирр. От этого надо было избавляться.

К несчастью, творя заклинание против Геремиса, Громф должен был стать видимым — недостаток магии невидимости, — поэтому он передвинулся к краю двери, в тень, которая укроет его, когда магия окончится. Там он быстро прошептал слова рассеивающего двеомера, направленного только на заклинание обратного действия.

Когда заклинание подействовало, Громф ощутил покалывание по коже: он стал видимым. Надежно укрывшись в темноте, тень среди теней, он направил свою магию против заклинания обратного действия Геремиса.

Осторожно, будто карманник, тянущий кошель с золотыми монетами, Архимаг взялся за заклинание Геремиса. Контрзаклинание Громфа подобралось к магу Дирр и обволокло его.

В считаные мгновения магия Громфа победила. Защита Геремиса мигнула и погасла.

«Я победил тебя», — подумал Архимаг.

Хотя дроу от природы обладали устойчивостью к заклятиям, практически ни один темный эльф Мензоберранзана не мог противостоять силе заклинаний Громфа, не подкрепив врожденную способность чем-нибудь еще. Ничего подобного он у Геремиса не обнаружил. Маг Дирр был беззащитен.

Геремис поднял голову и снова оглянулся. Хотя взгляд его был направлен мимо Громфа, на лице явно читалось подозрение. Он полез в карман и начал искать там что-то, без сомнения магический компонент.

Громф приготовился произнести заклинание, но выругался, поняв, что для него нужна щепотка пыли. Он не привык носить с собой простую пыль, поскольку она всегда была доступна — во всяком случае когда он мог соприкасаться с материальным миром.

Ничего другого не оставалось, и Громф воззвал к силе меняющей облик магии и трансформировал себя в мужчину-дроу, но не в себя самого. Его мышцы затвердели, тело потяжелело, и вскоре он ощутил под ногами пол. К нему вернулись запахи и звуки. Из дверей храма тянуло затхлым запахом ладана. Ларикаль возносила негромкую молитву Ллос.

Пригнувшись, Громф скорчился в тени у двери храма, и пивафви Прата укрыл его почти так же надежно, как призрачная форма.

Он медленно достал из мантии маленький кусочек магнитного железняка, собрал с колонны храма шепотку пыли и тихо произнес слова могущественного заклинания, добавив немного магической энергии, чтобы Геремису было труднее сопротивляться.

Маг Дирр извлек из кармана прозрачную линзу и поднес к глазу. Он посмотрел на двери храма, прямо на Громфа, и линза выпала из руки.

— Г-госпожа! — пробормотал он, вскакивая и начиная творить заклинание. — Мы не од…

Громф закончил заклинание. Зеленый луч слетел с его пальцев и ударил Геремиса в грудь. Слова замерли у мага на губах, магия обрисовала его контур зеленым огнем и обратила его в пыль. Ларикаль вскочила и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть гибель Геремиса. Булава уже была у нее в руке.