Он оглядел крепость и не увидел ничего необычного, за исключением того, что два якобы офицера-дроу оказались на самом деле полиморфными демонами. Магические линзы Громфа показали их истинный облик — ужасные мускулистые двуногие существа, похожие на грифов, со свирепыми красными глазами и большими оперенными крыльями.
Вроки, понял Громф. Должно быть, Ясраена наняла эту пару.
Громф убрал окуляр в карман и тихо произнес заклинание, которое изменяло его воспринимающее магию зрение таким образом, чтобы оно не реагировало на защиту от прорицаний и на заклятия, усиливающие структурную прочность замка. К стоящей перед ним задаче эта магия отношения не имела. Его интересовала лишь та защита, которая препятствовала физическому проникновению в здание, и та, что должна была убить или задержать его, когда он уже будет внутри.
Когда модификация возымела действие, добрая половина линий силы погасла, хотя крепость все еще ярко сияла, оплетенная красной паутиной. Среди паутины затаились магические ловушки, убивающие заклятия, которые приводились в действие в случае нарушения защиты или недостаточно искусной попытки рассеять ее. Некоторое время Громф с помощью провидящих заклинаний изучал сложную магическую сеть, видимую оттуда, где он сидел. Прежде чем пытаться преодолеть защиту, он хотел уяснить взаимосвязь между заклинаниями.
В результате Громф пришел к выводу, что ему придется снимать защиту поочередно, один сферический слой за другим, словно сдирая мясо с раба до самых костей.
Он достал свои увенчанные глазами жезлы и с помощью их особо точной магии провидения провел еще более подробное исследование. Среди многочисленных ловушек, вплетенных в сеть, он обнаружил следы магических символов: один — боли и два — смерти. Громф убедился в наличии глифов, испускающих огонь и молнии, силовых клеток, чтобы запереть его, заклятий непредвиденных обстоятельств, чтобы связать его душу, и барьеров, препятствующих проходу в любой вещественной или нематериальной форме.
И он увидел кое-что еще. Всю магическую сеть пронизывала тонкая, едва заметная линия защитного заклинания, которое связывало прочую защиту воедино и усиливало ее, — главное заклинание.
У Громфа не было сомнений, что это дело рук личдроу.
По существу, Дирр вязал один узел за другим, вплетая свое главное заклинание в промежутки между другими, пока все они не оказались неразделимо соединены в одно целое. В результате обычная магическая защита, которую годами устанавливали разные верховные матери Аграч-Дирр, будучи приведена в действие, обретала поистине ужасную силу благодаря добавившемуся к ней заклинанию личдроу.
Громф пристально разглядывал линию главного заклинания. Он достал другой жезл и с его помощью внимательно исследовал магический двеомер защиты. Его сложность предполагала, что это заклинание не просто усиливает всю прочую защиту, но больше Громф ничего провидеть не мог, во всяком случае оттуда, где сейчас сидел. Чтобы иметь возможность более подробно изучить его под другим углом, он должен был оказаться внутри магической сети.
Архимаг убрал жезл и нахмурился. Непонимание истинного предназначения главного заклинания заставило его заколебаться, но деваться было некуда. Он не мог ни отступать, ни медлить.
Он взлетел с камня и оказался перед первой проблемой — простеньким заклинанием обнаружения, которое должно было предупредить его создателей в случае, если бы кто-то, в какой угодно форме, пересек адамантиновый мост. Громф осмотрел толстые сияющие линии защитной магии, не увидел никаких присоединенных к заклинанию ловушек и рассеял его, прошептав контрзаклинание.
Архимаг проплыл над адамантиновым мостом. В нескольких местах на мосту виднелись пятна крови. Стоящие на стене солдаты Дирр и два демона смотрели сквозь Громфа. Для них он не существовал. Он остался наедине с защитой.
Зависнув перед воротами, он изучал магические линии, перекрещивающиеся на их поверхности. Эти линии не просто физически не позволяли пройти, их узор складывался в два магических символа, которые должны были убивать любого прикоснувшегося к воротам, если он не произнесет до этого пароль либо если у него не было определенного предмета при себе или подходящей крови в жилах. Дальнейшее изучение с помощью одного из жезлов показало Громфу, что эти символы были постоянными. Они не исчезали после срабатывания. Наоборот, они восстанавливались и продолжали убивать, пока их не уничтожат.
Он произнес слова контрзаклинания и сфокусировал его магию в кончике своего указательного пальца, потом осторожно поднес призрачный палец к линиям первого символа. Хотя палец его был нематериален, магия распространялась на физический мир. Там, где прикасался палец, его заклинание стирало символ. Вскоре он был уничтожен.
Громф сотворил еще одно контрзаклинание и повторил процедуру с другим символом. Он оказался более стойким, чем первый. Магия Громфа столкнулась с магией символа и нечего не смогла с нею поделать. Его контрзаклинание не возымело действия. Сдержав досаду Громф приготовил другое заклинание, более могущественную, концентрированную версию предыдущего.
Внезапное движение наверху привлекло его внимание. На мост позади него обрушился град арбалетных стрел. Громф обернулся и увидел, что по мосту бежит с десяток гигантских троллей. Их серо-зеленые бородавчатые шкуры были прикрыты случайными кусками доспехов, привязанных ремешками. Самый мелкий из них в три раза превышал ростом Громфа, с чрезмерно длинными конечностями, зубастой пастью, когтями в палец длиной и горами мускулов. В огромных руках гигантские тролли держали громадный сталагмит, превращенный магией в ужасный таран. Магическое зрение позволило Громфу увидеть, что на таран наложены могущественные заклятия.
Над великанами плыли зеленые диски магической энергии — работа магов Хорларрин, — защищающие троллей от дождя стрел, сыплющихся со стен. В десять шагов гигантские тролли преодолели половину моста.
Позади них из рядов войска Хорларрин на край рва выбежал отряд щитоносцев и орогов с арбалетами, обрушивших град стрел на защитников стены. Раздался ответный залп. Огонь и молнии, вылетевшие из жезлов Дирр, взорвались в самой гуще орогов, и несколько дьявольских существ запылали или были разорваны на куски.
Солдаты-дроу стояли в пятидесяти шагах позади орогов, готовые броситься вперед, если гигантским троллям удастся выбить створку ворот.
Огромные существа неуклюже топали вперед, мост дрожал под их тяжестью. Среди них полыхнула вспышка разрыва, но это не остановило их.
Перед троллями возникла ледяная стена, выше любого из троллей и толщиной в пядь, перекрывая проход по мосту. Существа даже не замедлили хода. На ходу они ударили магическим сталагмитовым тараном в стену, и лед брызнул миллионами осколков. Тролли продолжали наступать.
Выругавшись, Громф начал подниматься в воздух. Хотя он и был нематериален, магическая энергия все же могла причинить ему вред, как и соответствующим образом заколдованное оружие. И он вовсе не желал угодить под перекрестный огонь.
Перед воротами возникло облако пара — ядовитого, как предположил Громф. Гигантские тролли набрали в грудь чистого воздуха и ринулись вперед, замахнувшись огромным тараном, — прямиком на Громфа.
Он метнулся вбок, но его нематериальный полет был неуклюжим и медленным. Магический таран ударил Громфа в плечо, и магия дотянулась из реальности до его невещественного тела. В мозгу у него полыхнула ослепительная боль. От удара его закружило на месте и отшвырнуло на ворота, прямо на убийственный символ.
Громф изо всех сил пытался выправиться и изогнуться так, чтобы не коснуться магически заряженных ворот. Он вернул себе контроль над своим телом за мгновение до того, как врезаться в ворота, и отлетел вверх и в сторону, к краю моста, повиснув надо рвом. Его правый бок горел от боли, но кольцо немедленно начало врачевать рану.
По-прежнему задерживая дыхание, гигантские тролли раскачали таран и снова обрушили его на ворота. Посыпались искры, по мосту застучали осколки камня, но на адамантиновых створках не осталось и царапины. На троллей сыпался град все новых и новых арбалетных стрел, некоторые из них пробивали магические щиты и находили цель. Один из троллей, которому болт угодил в щеку, вскрикнул от боли и нечаянно вдохнул отравленный воздух. Он в корчах повалился на мост и умер в одно мгновение.
