— Это я покупаю, миссис, — указал я на отложенную горку книг. — Сколько с меня?

— Погодите буквально минуту, — ответила она и стала с уморительно серьёзным видом щёлкать тяжёлыми счётами. — Шесть золотых, восемь серебряных, мистер, — сообщила она результат подсчёта.

Что было более чем скромно за почти четыре десятка небезынтересных книг.

— Пусть будет семь, миссис. Но мне их нужно упаковать.

— Так это бесплатно, мистер!

— И всё равно пусть будет семь.

— А куда вам их доставить?

— Сам справлюсь, главное — упакуйте и перевяжите, чтоб не рассыпались.

Эгипанша зыркнула на меня с недоумением, но спорить не стала. А я, естественно, подхватил получившийся квадратный свёрток трактаторами и откланялся. Правда, встретила меня на пороге книжной лавки совсем не радостная картина:

Десяток разумных, довольно небрежно одетых, и судя по ряду признаков — нетрезвых. И агрессивных, судя по взглядам, причём в мой адрес.

— Ещё один понаехавший к моей Луси яйца подкатывает, — как бы и мне, и как бы спутникам сообщил крупный человек лет тридцати, в помятом сюртуке и распахнутой рубашке. — Она моя, понял, урод⁈ — вдруг рявкнул он на меня, дыша перегаром, ощущаемым даже за полтора ярда.

— Я, мистер, не знаю о чём вы… — начал было я.

Но попытка избежать конфликта с моей стороны, похоже, была бессмысленной. Эти разумные пришли сюда, ведомые агрессией и алкоголем. У некоторых в руках палки и даже металлические трубы. Возможно, некая первопричина их поведения и была, не знаю. Но со мной она точно не связана, а дать себя избить этим… неджентльменам у меня нет никакого желания!

— Вали урода! — заорал этот человек, тяжело замахнувшись, а остальные рванули ко мне.

Крик указывал на немалое опьянение компании: он призывал к нанесению ущерба некоему уроду. А я, конечно, не писаный красавец, но всё же никак не урод. На подобное звание в гораздо большей степени претендовали бросившиеся на меня, размахивающие палками и трубами неджентльмены. Но кинулись-то на меня, наглядно демонстрируя вред алкоголя для умственной деятельности.

Впрочем, ситуация была не слишком приятной: быть избитым мне совершенно не хотелось, да и учитывая опьянение — могли даже убить. При этом, бросать тюк с книгами я находил совершенно невозможным. Если бы от этого зависела моя жизнь — то понятно что да, но в текущей ситуации бросать на мостовую… точнее, металлическую поверхность настила книги было решительно невозможно. Она грязная, да и неджентльмены могут книги начать пинать и портить, на то они и неджентльмены.

С другой стороны — опасности особой вроде как нет, хотя я ограничен в манёвре своей поклажей. Но у нападающих даже ножей нет: палки, металлические трубы и… бутылки. Видимо, с тем, что привело их в текущее прискорбное состояние, и явились. А значит, надо их просто откидывать нижними трактаторами, ну в крайнем случае — бить кулаками. Пока либо не поймут ошибочность и глупость своих действий, либо не потеряют сознание. И в том, и в том случае препятствовать мне и представлять угрозу они больше не будут.

Сказано — сделано: нижний левый трактатор просто ударил по опорной ноге говорливого неджентльмена, отчего тот потерял равновесие и грохнулся на пол. Впрочем, его подельников это не остановило, и они использовали спину поверженного как опору для броска на меня. Сам же поверженный высказал подобному отношению деятельный протест. Не только словесный (и очень нецензурный), но и действием. В смысле, стал дёргаться и перекатываться, обрушив парочку подельников рядом с собой.

Только я было порадовался, что такими темпами нападающие сами с собой справятся, без моего активного участия, как при попытке отпихнуть крупного орка (ну один-в-один дикарь с Сайпана, хотя одет не по-дикарски, а в распахнутую рубаху и штаны с помочами) он крепко и ловко ухватил трактатор, с силой дёрнув его на себя. Я чуть было не потерял равновесие, вторым трактатором чудом удержав себя от падения… И только гоглы, рывком опущенные верхним трактатором, отпустившим тючок с книгами, спасли мои глаза от повреждений. Дело в том, что один из неджентельменов выбрал чрезвычайно неудачный для меня момент, использовав пустую бутылку как метательный снаряд. В меня он не попал, но удара об стену и разлетающихся осколков хватило, чтобы по лицу заструилась кровь, из множества мелких царапин. А если бы не гоглы… даже думать не хочу.

И всё моё человеколюбие и желание просто «избавиться» от негодяев исчезло, как не было. До того, чтобы выхватить метлу и перестрелять нападающих я не дошёл (хотя мысль — появилась), но трактатор в руке орка засиял расплавленным металлом, вызвав матерный рёв. А освободившийся инструмент, как и его парный близнец, приняли вид дубинок на гибком основании. Повинуясь моим желаниям, но вопросы возникали… Которые я отложил до более спокойного момента: надо избавиться от этих молодчиков, а не рассуждать о природе трактаторов.

И металлические, светящиеся дубинки заработали, как барабанные палочки у барабанщика на параде в Камулодуне. Убивать, всё же, я не желал, но по рукам, ногам, телам — бил без жалости, избегая только ударов в головы. Кроме орка: описанные мистером Трипетом особенности этого вида я помнил, так что посасывающий лап… руку орк получил первым, дубинкой в лоб. Свёл глаза на переносице и рухнул оземь.

С прочими я поступил гуманнее и проще: просто окружил себя этаким куполом из мелькающих дубинок, время от времени прицельно бьющих по конечностям. Пять неджентьлменов с криками и стонами свалились, один метнул бутылку, разбитую трактатором, а от осколков я прикрылся руками. Этого метателя, как и орка, я ударил по макушке. А парочка, получив несколько ударов… удрала. Гоняться я за ними счёл излишним.

Как и говорить прочувствованные наставительные речи поверженным. В романах герои после повержения зла и глупости непременно произносили обличающую или поучительную речь, но я этим пренебрёг. Я — не герой, я — не в романе. Да и в том, что хоть и избитые, но всё равно нетрезвые нападающие способны к восприятию мудрых речей, я не то, чтобы сомневался. А просто был уверен: не способны.

Так что ухватил я слегка перекашивающий меня тючок вторым трактатором, направившись к выходу из подворотни.

— Стоять! — рявкнул полицейский, влетевший в подворотню с парой коллег.

Знакомый мне, тот самый, что указал мне дорогу к книжной лавке. Но сейчас его лицо было не служебно-вежливым, а гневным. И он, как и пара его коллег, наводили на меня револьверы!

И тут трактаторы вновь проявили свои новые качества. Я даже заметить не успел как, а метла — передо мной, поддерживаемая полосками гибкого металла. Наведённая на полицейских, которые немного поскучнели. И от скорости выхватывания оружия, и от его монструозного калибра.

— Боевой инженер, Мик, — негромко произнёс полисмен, до того молчавший, обратившись к моему «знакомому».

— Вижу, — сквозь зубы процедил тот, но револьвер не опустил. — Опусти оружие и следуй за нами, — с вызовом обратился он ко мне.

— Зачем следовать за вами? — уточнил я. — А оружие я опущу после того, как вы мне перестанете угрожать своим. Да, предупреждаю на всякий случай: в револьвере крупная картечь, так что применять ваши револьверы не советую.

— Нападение на граждан Те-Наму! Ты арестован! — сообщил мне этот тип.

— Вы издеваетесь? — опешил я. — Я, по-вашему, выходя из книжного, напал на десяток пьяниц с палками. И даже никого не убил, хотя пострадал сам, — указал я на подтёки крови на лице. — И это — нападение⁈

— Суд разберётся! — рявкнул полисмен.

— Без меня, — отрезал я. — Если вам непонятно случившееся, то я отказываюсь воспринимать вас за разумных представителей власти. Отказываюсь следовать за вами и с вами. Если мои действия вызовут суд, то я ознакомлюсь с его решением. Но проходить он будет без меня!

— Сопротивление законным требованием представителя власти!