– Доргу говорил, что у меня кожа стала мягче и руки тоже… даже волосы посветлели.

Сан кивнул.

– У Тахи были крупные руки и грубая кожа.

– Не рассказывай Доргу. Он и без того не радует меня вниманием в последнее время, а узнает о ведьме, вообще не притронется, – попросила я самым жалостливым голосом, на какой только была способна.

– Сама знаешь, что это невозможно. Да и опасно. Таха может вернуться в любой момент, Доргу должен быть готов, хотя я бы на его месте запер тебя. Или убил.

– Сан, нельзя быть таким бесчеловечным! Помоги мне! – отчаянно воскликнула я.

– Как?

– Откуда я знаю как? Таха не единственная ведьма в Нохна!

– Эли, ты ещё не поняла? Ты вернёшься в свой мир, это дело времени, – сухо ответил Сан и поднялся с подушек. – Попрошу Доргу предоставить мне комнату в доме, хочу быть рядом, когда Таха вернётся.

Я изумлённо смотрела в спину удаляющемуся охотнику и была готова разрыдаться. Я не хотела возвращаться. Ни за что на свете! Нет, только не тогда, когда я полюбила, когда полюбили меня. И плевать на социальный статус, положение и деньги, я хотела остаться тут, хотела быть с Доргу.

Схватила кувшин с вином и кинула его на стол, сметая тарелки и горшочки с едой и орошая всё красной жидкостью.

– Да пошёл ты, Сан! – заорала я. – Я сама справлюсь!

Сан обернулся, посмотрел на меня пустым взглядом и пошёл в дом.

– Ты не нужен мне, – добавила я уже тихо. – Это моя жизнь и мой мир.

Посмотрела на свои дрожащие руки, платье сиреневого цвета, хару, как его называл Доргу, на груди лежали тёмные локоны волос… не светлые, не мои. Развернулась и пошла к полюбившемуся мне прудику и села прямо на землю. В имении Доргу было несколько прудов и даже речушки имелись в наличии, но этот мне нравился больше всех. Всегда со спокойной водой, свежий, чистый и в стороне ото всех. Здесь я могла побыть сама с собой.

Спрятала лицо в коленях и разрыдалась. Я понятия не имела, как справиться с этой проблемой. Нужно как-то убить Таху там, тогда мне будет некуда возвращаться, но как? Это ведь другой мир, о котором даже здесь, где любой и каждый знает о магии, не подозревают, что можно вот так меняться телами.

Я старалась скрыть свой плач, глуша его руками, но не могла. Не могла справиться с болью и отчаяньем. Куда идти, что делать? Как удержать Доргу? Я чувствовала, что тот кокон из друзей, близких и любимых, да и просто людей, каким я себя окружила в этом мире, растворяется. Вся моя недолгая жизнь в новом мире казалась такой очевидной, правильной, но… имеющей конец. Близкий, слишком близкий и нелепый конец!

– Рини, – услышала я голос рядом. Доргу подошёл ко мне, сел рядом и притянул к себе.

– Сан сказал, что я вернусь, что ничего не поделать, – срывающимся голосом сказала я. – Но я не могу. Я умру там, без тебя. Не отпускай меня…

– Нет, рини, не отпущу. Ты моя, только моя, – шептал он, прижимая меня к себе крепче. Если бы только эти объятия могли помочь… Я перебралась к нему на колени и уткнулась носом в камзол. Его аромат и нежность окутали меня словно одеяло, и я желала раствориться в нём, забыться.

– Поэтому ты не хотел меня? Видел Таху? Её глаза?

– Да, но мы что-нибудь придумаем. Я не хочу терять тебя.

– Сан отказался. Я просила, но он хочет дождаться появления Тахи и убить её, – прошептала я, уже успокаиваясь.

– Нет, рини, в этом Сан нам не помощник. Он охотник, может только поймать и убить. Завтра поедем к Зихку.

– Он поможет? – с надеждой спросила я и подняла заплаканные глаза.

– Не знаю, но у него много знакомых. – Доргу погладил меня по щеке. – Ты видела её?

Я кивнула.

– Таха в психиатрической больнице. Не знаю, как она спаслась, но сейчас её жизнь, пожалуй, хуже смерти.

– Что за больница?

– Там лечат душевно больных. Здесь, кажется, тоже есть такие, – с сомнением сказала я. Доргу кивнул. – Она, видимо, считается буйной, так что постоянно связана. Лекарствами пичкают, от которых всё время спишь, но я, честно говоря, не знаю, никогда не была в подобных заведениях. Но Таха тоже не знала, что я смотрю её глазами, пока не увидела себя в зеркале. Обзываться начала, – пожаловалась я.

– Обзываться?

– Угу, лоши. А я даже не знаю что это такое.

– И не надо, рини, – ответил Доргу.

«Эли, я тебя жду» – услышала я голос в своей голове, но взгляд от тренировочной площадки не оторвала. Эта сука Дара была жива и пребывала в прекрасном настроении. Тренировалась вместе со всеми, радовала наставника и то и дело поглядывала на балкон, где я стояла. А ехидная улыбка буквально прилипла к её наглому лицу.

«Эли!»

«Иду» – отозвалась я, развернулась и поспешила к повозке, ожидающей лишь меня.

– Эли, ты заставляешь меня ждать, – строго произнёс Доргу. Он был облачён в красиво вышитый золотыми нитями сиреневый камзол, чёрные штаны с высокими опять же сиреневого цвета сапогами, а грозный взгляд, обращённый на меня, прекрасно дополнял эту картину. И почему интересно он пожелал официально одеться в цвета своего дома? Даже меня заставил надеть сиреневое платье местного классического покроя и взять с собой личное оружие. Едем же не к кому-то, а к Зихку, а тот хотя и судья, стал нам хорошим другом.

Я невозмутимо прошла в повозку, Доргу сел напротив. Чтобы лучше меня видеть?

– Почему она всё ещё жива? – спросила я, едва мы тронулись в путь.

– Кто?

Он ещё спрашивает!

– Дара, о ком ещё я могу говорить! – возмутилась я.

– Дела Роху тебя не касаются, Эли, и это последний раз, когда я тебе об этом напоминаю.

– Доргу, дела Роху оставь себе, а эта рахуша пыталась меня убить, а это уже моё дело. Неужели тебе всё равно?

– Она заявлена на открытии арены в Порисе, а заменить её некем, – ответил Доргу сухим тоном. Я фыркнула, он сам-то понимает как не убедительно это оправдание? Хотя к чему этот вопрос, этот мужчина никогда и не перед кем не оправдывается и то, что сейчас мне позволяется, было верхом наглости. Так разговаривать, что-то требовать. Доргу сказал, что я пользуюсь его любовью и тем, что он не желает меня наказывать.

– Если дело только в этом, я выступлю за твой дом. Пусть моя форма сейчас оставляет желать лучшего, но в любом случае я лучше этой рахуши, – сказала я уже более благожелательным тоном.

– Нет. Дара понесла наказание, больше к этому вопросу я возвращаться не желаю.

Это невыносимо! Он непробиваем как скала! Но я не я, чтобы спокойно всё забыть. Попробую зайти с другой стороны.

– Доргу, я видела её сегодня. Дара прекрасно себя чувствует, весела, сильна и продолжает одаривать меня многозначительными улыбками. И это после того, как она попыталась убить твою женщину? Да я два дня провалялась в луже своей крови, когда только словом оскорбила тебя! И это не накануне открытия кокой-то там арены, а перед Осенними играми!

Доргу гневно сжал челюсть, а глаза его потемнели, похоже, что ещё немного и я достану его. Я продолжила:

– Боюсь закрывать глаза, мне мерещится, что кто-то стоит за спиной, боюсь выходить из дома после захода солнца, боюсь спускаться в Роху. А эта сука смотрит на меня и улыбается. Если ты её и наказал, то явно недостаточно.

Я поднялась со своего места, подошла к Доргу и опустилась перед ним на колени. Конечно, ничего я не боялась, больно надо! Но приврать для благого дела не грех.

Он погладил меня по голове, вытащил гребень, и волосы густым облаком упали мне на плечи. Коснулся моего подбородка, поднимая голову.

– Больше мы этот вопрос обсуждать не будем, – строго сказал он.

– Значит всё останется как есть? – обречённо спросила я. Доргу кивнул.

– Тебе нравится трахать её, поэтому не желаешь наказывать, – огрызнулась я и зашипела от боли, когда Доргу сжал мои волосы и резко потянул назад. Но в этот момент открылась дверь, запуская в нашу повозку солнечный свет, а в проёме появился изумлённый Зихку.