Дэн уверенно руководил таксистом в лабиринте улочек, и в конце концов они остановились у довольно обшарпанного бара. Тара не могла скрыть изумления. Расплачиваясь с таксистом, Дэн поймал ее вопросительный взгляд и сказал: «Решил познакомить тебя с местами своего детства». Ограничившись этим, он взял ее под руку и повел к двери. Сгрудившиеся у стойки завсегдатаи с грубыми лицами недовольно обратили свои взгляды на пришельцев. Стены были покрыты кафелем ядовито-зеленого цвета, повсюду развешаны спасательные пояса, голый пол, а помещение пропахло пивом и сигаретным дымом.

— Настоящий портовый погребок, — сказал, усмехаясь, Дэн, — а также часть моего прошлого.

— Расскажи поподробнее.

— Я был малым из Пирмонта, — просто сказал он. — Здесь жил мой отец. Мальчишкой я часами сидел тут на ступеньках, ожидая, пока он выйдет и начнет рассказывать о своей загубленной юности…

Они прошли к стойке, и высохший старикашка ворчливо принялся очищать для них место. Тара жадно оглядывалась по сторонам, молча фиксируя каждую мелочь. Таким, стало быть, было детство Дэна. Она сравнила его со своей жизнью в Эдеме и почувствовала жалость к нему.

— Странно, — сказал Дэн, явно удивленный. — Раньше здесь всегда было полно народу.

— Времена меняются, — тихо откликнулась Тара. Она вовсе не хотела портить очарование момента.

— Вот здесь всегда сидел мой старик, — сказал Дэн, кивая на табурет неподалеку. — Знаешь, он приходил сюда каждый божий день после работы, только воскресенья пропускал. Считалось, что я должен приводить его домой, но мне этого никогда не удавалось, и тогда мама приходила сама и буквально вытаскивала его отсюда.

— Эй, привет! — Хриплый голос прервал воспоминания Дэна. — Я тебя знаю! — Это была официантка. Наклоняясь к Дэну, она растянула рот в улыбке до ушей.

— Привет, Дот. — Слова Дэна потонули в потоке речи его старой знакомой.

— Дэнни Маршалл! Чтобы я перевернулась! Ну-ка, ну-ка, постой-ка, тридцать лет! Мальчишка Фрэнка Маршалла. В жизни бы не поверила!

— Точно, он самый.

— Ты же вроде хотел стать доктором.

— Верно.

— Да-да, я помню, как ты всегда перевязывал кошку. — Таре вдруг захотелось разделить грубое веселье Дот. Дэн спокойно сидел на месте, улыбаясь и явно чувствуя себя в своей тарелке. «Ну не прелесть ли он, — подумала Тара, — везде на месте».

— С тех пор я сделал карьеру, Дот, — весело откликнулся Дэн. — Мне теперь разрешают лечить людей.

— Ты что же, хочешь сказать, что и впрямь заделался настоящим доктором?

— Вот именно.

— Ничего себе! Вообще-то в этом баре больше фантазируют и попусту мечтают, чем всерьез занимаются делом. Надо бы показать тебе мои шипы на ногах.

Все дружно рассмеялись.

— Дот, позволь представить тебе. Это Тара.

— Милости просим, Тара. Выпьете чего-нибудь?

— Пива, если можно, — сказала Тара.

— Налей две кружки, хорошо, Дот?

Их беседу прервал картежник, явно недовольный тем вниманием, которое уделяется новичкам.

— Эй, Дот! Как там насчет пива?

— Не можешь подождать минуту? — величественно бросила в ответ Дот. — Я беседую. Помолчи-ка, ты лучше, братец, имей терпение. — Она повернулась к Дэну и Таре, мелодраматически закатив глаза. — Эта публика совсем не умеет себя вести.

— Вы, наверное, знаете Дэна сто лет? — Тара не испытывала никакой неловкости в компании этой большой добродушной женщины, одетой так, будто она вышла прогуляться по корабельной палубе, и ей хотелось вытянуть из нее как можно больше о человеке, который все более и более занимал ее.

— Дэна Маршала? — Дот растянула в улыбке свой полный золотых зубов рот. На ее большой груди звякнули янтарные бусы. — Да, я знаю его с тех пор, как он пешком под стол ходить начал. Тот еще был сорванец, доложу я вам. Таскал деньги, которые люди оставляли на крыльце для молочника.

Тара ошеломленно посмотрела на Дэна.

— Это правда, — с некоторым смущением признал он. — Пока меня за этим делом не застукали. Ну и так поколотили, что я света белого не взвидел. Больше уж этим я не занимался.

— Да, — удивленно сказала Тара, — мне как-то трудно представить тебя в роли несовершеннолетнего преступника.

Дот повернула разговор в другую сторону.

— Вы ведь вроде жили неподалеку от Уэзерхилл-стрит?

— Точно, в домике на берегу…

— Дот! — Это был все тот же нетерпеливый клиент. — Слушай, у меня давно в горле горит. Сил нет терпеть больше.

— Иду, иду. — А Таре и Дэну она сказала:

— С него достаточно, а то загнется. А вы садитесь за столик и устраивайтесь поудобнее. Я вам сейчас принесу пива. За наш счет!

Они выбрали столик в углу и сели. Что-то новое возникло между ними — тепло и доверие. Тара чувствовала себя совершенно свободно и, не обращая ни на кого внимания, сбросила под столом туфли и почувствовала, как сразу стало лучше ногам. Какого черта! Дэн лучше, чем кто-либо знает, сколько ей лет и как у нее с ногами. Перед ним ей нечего выставляться. Дот принесла пиво, и отличные, из натуральной кожи, модные туфли на высоком каблуке сразу бросились ей в глаза, резко выделяясь на голом, замусоренном сигаретными окурками полу.

— Ну, милые, я надеюсь, вам хорошо здесь? — крикнула она.

— За тебя, Дот. — Дэн поднял стакан, а она двинулась назад, прокладывая себе путь, как галеон среди барж и буксиров — сморщенных старичков, наполнивших помещение. Потом он задумчиво сказал:

— Знаешь, у нас был дома задний дворик, такой маленький, что я при сильном ветре мог его переплюнуть. Летом, каждую субботу и воскресенье, мы, ребятишки, бегали к заливу и ныряли за монетками, которые бросали в воду туристы. Для акул мы были, наверное, мелочью, на которую не стоит обращать внимание.

Тара несколько отрешенно слушала его.

— Или, может, они были не голодны. Мой старик, бывало, говорил, что в воде столько всяких отбросов, которые мусорщикам не удается выловить, что акулы попросту не обращали на нас внимания, когда вокруг столько лакомств. Но после я узнал, что он хвастается мною перед своими приятелями. «Мой Дэнни, — говорил он, — самый храбрый парнишка в округе». Дело в том, что я… зарабатывал ему на сигареты.

— Жаль, что мы тогда не были знакомы, — мягко сказала она. — Я бы ныряла с тобой за монетками.

— Ладно… — Он взял ее за руку, показывая, что разделяет се чувства. — У каждого есть что вспомнить.

Они сидели молча, близко придвинувшись друг к другу, и сердца их бились в унисон. Таре прежде никогда не приходилось испытывать такого чувства близости к мужчине, такого доверия, покоя и такой привязанности к любящей и мужественной душе. Она словно прислушивалась к голосу собственного сердца — иначе не скажешь.

— Дэн, — прошептала она, — поедем отсюда в твою гостиницу?

Он посмотрел на нее в полном изумлении, на смену которому пришла истинная радость, когда он понял, что она действительно хочет этого. Он наклонился и поцеловал ее, И они еще долго сидели, держась за руки.

Обволакивающее ощущение близости все усиливалось, пока они ехали к гостинице. Там они поднялись к Дэну в номер, он открыл дверь. Окно на балкон было распахнуто, и звезды сверкали в ночи.

— Не зажигай свет, — сказала Тара. Она вышла на балкон, наслаждаясь прелестью ночи. Дэн присоединился к ней, и мгновение они постояли бок о бок. Потом он положил руку ей на плечо и повернул к себе. Она ощущала его близость. Вздохнув, он обнял ее и притянул к себе. Она почувствовала мускулистое тело и тепло рук, обвившихся вокруг ее талии. Он нежно подержал ее, потом наклонился и поцеловал.

Несравненные губы, ей ни за что не хотелось, чтобы они оторвались от нее. Но внезапно она почувствовала, что дрожит, и поднялись старые страхи. Она отпрянула.

— Дэн… Наверное, я…

Она повернулась в сторону спящего города, только чтобы не видеть боли в его глазах. Чуть погодя, Дэн зашел ей за спину и нежно обнял. Какое-то грустное чувство возникло между ними. Помолчав, он прошептал ей на ухо: