Гper лениво рассмеялся:

— За что простить? Если это у тебя так быстро получается, это может получиться еще и еще. Давай, я покажу тебе.

Его пальцы скользнули у нее между ног, и она мгновенно почувствовала нарастающее желание. Он и сам почувствовал то же.

— Ну вот, видишь?

Он снова рассмеялся и посмотрел на нее насмешливо.

Разгораясь, Тара попыталась освободиться от него. Она схватила его за плечи и толкнула назад в постель, потом сдернула полотенце, все еще обернутое у него вокруг пояса. Он лежал перед ней на спине с вызывающим видом, наслаждаясь силой своего члена и ее интересом к нему. Очарованная, она взяла его в руки и ощутила, какой он нежный и твердый. Она мягко притянула его к груди и стала нежно целовать, потом уткнулась лицом в темно-золотистые волосы. Грег почувствовал, как растет его волнение, и понял, что он, мужчина, не может позволить себе быть таким расточительным, как женщина. И он показал ей, как доставить ему наслаждение, не давая ему кончить, он был тронут и ее чистотой, и готовностью учиться.

Тара почувствовала, будто она проживает всю свою жизнь в одно короткое мгновение и на этот раз у нее все в порядке. Ее сила, ее уверенность в себе росли с каждой минутой. И ее возбуждение тоже. Тот первый раз только еще больше подогрел ее. Она ждала Грега, его прикосновений к ее груди, спине, между ног все сильнее. Но еще больше она жаждала его члена. Устав от его шепота «нет, не пора», она в конце концов вскочила на него и взяла его силой, да так, что он не мог освободиться. Он был застигнут врасплох и, лишенный контроля над своим оргазмом, который он так долго сдерживал, он закричал: «Ах ты, сучка!» с бешенным наслаждением и вонзился в нее, как скорый поезд.

Затем началась роскошь медленной любви, когда сиюминутные желания удовлетворяются, а глубокие, скрытые еще ждут удовлетворения. Теперь вернуть его к жизни, как он это называл, стало ее задачей, и ей полагалось исследовать каждый дюйм его тела руками и губами, гладить, целовать. Его соски, как она обнаружила, были столь же чувствительны, как и ее собственные, а спина так же поддавалась мягкому массажу. Его бедра изнутри были нежны, как папиросная бумага, и на них совсем не было волос в отличие от его ног. С каждым открытием ее возбуждение росло, она чувствовала, что млеет, тает от желания, и, когда она кончила свое путешествие по его телу, его член снова стремительно ожил.

Повалив ее на спину, он вошел в нее длинными, мягкими, ритмичными ударами, заставил ее стонать в экстазе. Только когда он убедился, что она кончила, он освободился, чувствуя, как постепенно утихает ее возбуждение.

Они лежали, двое утонувших любовников, выброшенные морем на берег вечности, освещенные ясным чистым светом, струящимся с безоблачного неба. Буря иссякла. Небесные духи, духи предков и сам великий Змей Радуги сделали свое дело. Она стала наконец женщиной.

Дэн приблизился к особняку Харперов с осторожностью. Так как у него не было в Сиднее машины, он был вынужден нанять такси до Дарлинг-Пойнт, но он расплатился в начале авеню и оставшуюся четверть мили прошел пешком. Беглый взгляд дал понять, что его предосторожность была напрасной. В особняке, казалось, никого не было. Огромный белый дом спал в лучах утреннего солнца, на дорожке не было никаких машин и никаких следов деятельности. Дэн почувствовал внезапное спокойствие. Это была единственная ниточка в его поисках Тары. Что если она никуда не ведет?

С терпением, свойственным его профессии, Дэн устроился ждать и наблюдать. Его бдение не было вознаграждено. Ничего не произошло. Никакого движения. Никто не вышел и не вошел. Дэн нашел убежище под деревьями, возвышающимися над стеной, и воротами, ведущими к дому, и предался своим мыслям. Когда он впервые почувствовал тревогу за Тару? Он не знал. Но ему теперь казалось, что в ней всегда было что-то, что с самого начала не давало ему покоя. Он все еще помнил, какой она была на предварительной консультации с изуродованным лицом и телом, но с уникальной силой духа, светящейся в этих необыкновенных глазах. Он уже тогда знал, что она солгала о несчастном случае — никакая машина не могла нанести такие раны. Она всегда была загадкой, скрывала свои мучительные секреты в глубине своего гордого сердца, и душа ее была ранена не меньше, чем ее тело.

Время, как он знал по опыту, залечивает большинство ран. Но время — неторопливый доктор, и работает оно без анестезии. Дэн пришел к мысли после своего последнего визита к Таре, что она все еще страдает. То, что случилось, для нее не кончилось. Он чувствовал, что у нее есть какой-то план, что она нашла способ разрешить то, что ее мучило, и он восхищался ею. Он верил также, что ей хватит мужества довести дело до конца. Но по мере того как картина стала проясняться — после визита на могилу и когда он увидел, насколько обеспокоен сержант Сэм Джонсон на Орфеевом острове, — у Дэна появился страх, что ей не хватит силы для борьбы против врага, более сильного, смелого и жестокого. «О Тара, родная моя, почему ты не доверилась мне? И как я могу помочь тебе, если я не знаю, где ты?»

Медленно подъехал фургон, доставляющий продукты, и нарушил покой улицы. Дэн очнулся от своих размышлений. Время для лобовой атаки. Он попробовал открыть ворота из сварного железа, однако, как он и предполагал, они были заперты. Но стены, окружающие дом, были построены скорее для украшения, чем против непрошеных гостей, они не представляли проблемы для атлетически сложенного мужчины. Не заботясь о том, что он может попортить одежду и обувь, Дэн подпрыгнул и оказался на стене. Он ни на секунду не задержался наверху, боясь быть замеченным, и бесшумно спрыгнул на мягкую землю по ту сторону. Отряхнув руки и колени, он огляделся.

Прямо перед ним простиралась зеленая лужайка. Сад был густо засажен деревьями, что давало прекрасную возможность для укрытия. Дэн со всеми предосторожностями двинулся к дому, прячась за группами деревьев и кустарников, растущих на этом зеленом пространстве. Ему даже в голову не пришло, разумно ли он поступает, вторгшись на частную территорию. Он решительно выбросил из головы кричащие газетные заголовки, подсказанные воображением: «Врач из Квинсленда арестован по обвинению в краже со взломом». Он пробрался вдоль боковой стены дома, не увидев ни движения, ни признаков какой-либо жизни. За домом он осмелился подойти к самому краю скрывающих его зарослей и стал внимательно вглядываться через кусты в картину, которую он видел перед собой.

За домом роскошный зеленый газон спускался к краю воды, где стояла на якоре яхта Харперов. Сам особняк стоял на возвышении, все окна на этой стороне были занавешены и закрыты шторами от жаркого утреннего солнца. На террасе в беспорядке стояли стулья и шезлонги, но никто не сидел в них, наслаждаясь солнечными лучами. Только ниже внутреннего дворика можно было видеть, как какой-то мальчик уверенно плавает кролем в бассейне, взад — вперед. Рядом с бассейном, разомлев от жары, дремала овчарка, вяло и тяжело дыша.

Вдруг пес пошевелился, поднял голову и принюхался.

В одну секунду он был на ногах и мчался к укрытию Дэна с громким лаем.

Выйдя из своего укрытия в кустах, Дэн двинулся навстречу собаке. Когда пес почти приблизился, Дэн остановился и опустился на одно колено, чтобы быть на одном уровне с собакой.

— Молодец! — сказал он как можно спокойнее и дружелюбнее. — Ты хорошая собака!

К его огромному облегчению, пес остановился как вкопанный, глядя на него внимательно, без угрозы.

— Все в порядке, приятель — сказал Дэн более хладнокровно, чем чувствовал себя на самом деле.

. — Вы кто? — раздался резкий испуганный голос сверху.

Мальчик выбрался из бассейна, крепко сжав в руке полотенце как бы для защиты.

— Друг, клянусь тебе, — ответил Дэн спокойно. — Я звонил у ворот, но никто не ответил.

— Знаете, это частная собственность. Сюда не разрешается просто так входить. — Он держался настороженно, но испуг прошел.