— Джилли, — голос Грега, тихий, нежный, ласкающий слух, донесся до нее в темноте. — Я не причиню тебе зла. Не прячься от меня. — Он замолчал, прислушиваясь, весь в напряжении, готовый услышать даже малейшее ее движение. — Ну что же ты, малышка? — Его голос соблазнял ее, зачаровывал, как когда-то. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, я убил Стефани, чтобы избавиться от нее, чтобы быть с тобой. Я хочу твоей любви. Иди к своему Грегу, иди ко мне, малышка…

Для Джилли этот голос был как прикосновение его рук к ее телу. Даже сейчас, придя к ней как ангел смерти, он сохранил власть над ее телом. Трепеща, потеряв над собой контроль, Джилли почувствовала томление во всем своем теле и поняла, что Грег тоже уловит его вместе с ужасом, который она испытывала. Она знала, что уж этого он не пропустит. И с обреченностью загнанного животного она отдала себя на его милость.

Но за секунду до этого острый слух Грега, сейчас и подавно обостренный, уловил какой-то звук у дверей комнаты. Он повернулся к окнам, ведущим на веранду. Что это могло быть? Он услышал длинный протяжный звук, казалось, его издавала душа, томящаяся от своей вины. У Грега волосы встали дыбом, и он до крови прикусил язык, чтобы не закричать от ужаса. Его взгляд был прикован к темной веранде. К нему медленно приближалось нечто…

Слабый свет казался угольком в темноте. Он танцевал и колебался, медленно приближаясь вдоль веранды. Грег окаменел, он не мог пошевелить и пальцем и не мог издать ни звука. А огонек подступал все ближе, ближе. Наконец он остановился около окна. Из комнаты казалось, что прошла вечность. У Джилли было преимущество перед Грегом: она сидела на полу, она увидела, почему Грег остановился, и тоже застыла от ужаса. Оба не могли ни пошевелиться, ни издать ни звука. Тишина в комнате подавляла их, казалась могильной. Очень медленно окна начали раскрываться, впуская вечерний воздух. Дюйм за дюймом они наконец раскрылись. Грег и Джилли как загипнотизированные смотрели на танцующий огонек, а за ним на темный силуэт, едва различимый в темноте. Эта фигура, молчаливая, недвижная, только усиливала ощущение ужаса, казалась им укором. Джилли, вспомнив о своей безопасности, первая нарушила тишину.

— На помощь! На помощь! — закричала она, выскочив из своего укрытия. — Он хочет убить меня, он хочет моей смерти, на помощь! — Рыдая она поползла к огоньку.

Она вдруг увидела, что огонек поднялся кверху, стал больше и ярче. Фигура на веранде подняла фонарь и отодвинула затворки, чтобы осветить всю сцену. Луч света выхватил Грега, он стоял неподвижно, огрызаясь, как загнанный тигр. Джилли лежала на полу, она посмотрела наверх и снова повалилась, будто ее ударили в живот.

— Стеф! Стеф! Стеф! — Она захныкала, как слабоумный ребенок, и обратилась в поисках участия к человеку, который готов был ее убить:

— Грег, я же говорила тебе, Грег. Это привидение…

Но голос, прервавший ее, был голосом живого человека.

— Не обманывай себя, Джилли. Уверяю тебя, я не призрак.

Это была Стефани, но все же голос звучал увереннее, чем привычный им голос прежней Стефани. Луч фонаря повернулся и поймал Грега.

— В чем дело, Грег? Тебе нечего сказать? — Резкий звук ее голоса прозвучал насмешливо. — А, ты думал, что тебе все хорошо удалось. Все устроил, как ты говорил. Деньги Стефани, наследство Харперов, — в ее голосе прозвучало презрение, — и эта твоя шлюха под боком. Что еще нужно такому бездельнику?

Одним широким жестом фонарь повернулся снова, и, к своему ужасу, они увидели…

— Да, Стефани. Я жива, Грег. Я вернулась.

— Но как… как… — Это не были даже вопросы, это скорее звуки, которое издает загнанное животное.

— Ты не смог убить меня. И тот крокодил — тоже. Меня вытащили из болота полуживую. Ты собирался уничтожить меня. Ну что же, ты уничтожил Стефани Харпер так же, как если бы я умерла там.

Хриплый голос звучал то громче, то тише.

— Старый отшельник спас меня. Есть еще добрые люди на этом свете, люди, для которых доброта и любовь важны, они не похожи на тебя. Ему было безразлично, что я была ужасна, с изуродованным лицом и телом. Он отнесся ко мне с любовью. Он спас меня!

Джилли в ужасе посмотрела на Грега. Он стоял как вкопанный с тех пор, как услышал первый ужаснувший его звук ее голоса, дикое отчаянное животное, готовое к убийству, его ум не мог справиться с реальностью, не мог воспринять ее.

Безжалостная обвинительная речь продолжалась.

— Ты хотел, чтобы я умерла. Он хотел, чтобы я жила. Он дал мне жизнь, он отдал мне все свои сбережения, чтобы я начала сначала. Меня превратили в другого человека, это заняло шесть месяцев. Это было тяжело. Это было болезненно. Что ты знаешь о боли, Грег? О боли?

Молчание.

— Мне было так больно. Но, бог мой, это стоило того! — В ее голосе зазвучал экстаз. — Я страдала, но я преодолела страдание. Я боролась с собой и с твоим призраком, я едва не уничтожила себя от ненависти и ярости. О господи, как я ненавидела тебя!

Грег был потрясен ее страстностью. А вопрос Джилли прозвучал жалобно, как блеяние ягненка:

— Стеф, но почему, почему?..

— Ха! Почему? Было бы так просто пойти в полицию, рассказать им всем, кто я. Вас двоих обвинили бы в моем убийстве.

Сжавшись от ужаса, Джилли услышала вздох, а потом вспышку гнева.

— Но я… я хотела УНИЧТОЖИТЬ ВАС!… Так же, как вы уничтожили меня!

Казалось, воздух был переполнен ненавистью. Голос зловеще продолжал.

— Я любила тебя, Грег, как никакая другая женщина. Как ты мог так поступить? — Луч фонарика перекинулся на Джилли. — А ты, Джилли, у нас все было общим, но это ничего не значило для тебя. Совсем ничего? — Она издала вздох, такой глубокий, что ее сердце, казалось, готово было разорваться. — Вы двое, кого я любила больше всех на свете…. О, как невыносимо мне было видеть, как вы оба страдаете, как ненавидите друг друга, вцепляетесь друг в друга. Но я должна быть благодарна вам: вы помогли мне.

Голос вдруг изменил ей, но тут же она продолжила еще более решительно.

— Да, вы помогли мне! Потрясающая ирония состоит в том, что вы, мои заклятые враги, помогли мне понять, кто я и что я на самом деле.

Она осветила фонариком свое лицо, лицо Стефани, первый раз.

— За это хотя бы я благодарю вас.

Она резким жестом сорвала с головы густой длинноволосый парик. Бросив его на пол, она яростно взбила свои короткие кудри.

— Тара!

— Тара! Тара! — передразнила она. — Да, Тара, женщина, которая была вам нужна, когда вы не были ей нужны, женщина, которую вы презирали, когда она была Стефани, которой только и нужно было, чтобы вы любили ее по-настоящему, чтобы она могла насладиться любовью и красотой.

— Ты… ты — притворщица! — запинаясь, прокричал он. — Мошенница!

— О нет! — Они спасовали перед ее гневом. — Это не правда! Тара Уэллс — часть меня, она не выдумка, это часть меня, которая всегда была со мной, но рядом с тобой она была мертва. Что ты сделал, чтобы помочь мне? Ничего!

Ее гнев был ужасен. Ответить ей он не мог.

— И в чем же вы можете упрекнуть меня? В чем вы можете меня обвинить? А мне есть в чем вас обвинить! — Она горько рассмеялась. — Я женщина, которая занималась любовью со своим собственным мужем!

Ее смех показался ему демоническим.

— Тара! Тара!

— Все кончено, Грег. — Она вдруг заговорила тихо, устало. — Полиции известно все. Я послала с Сэмом письмо Джиму Галли в полицию Дарвина. Они уже едут сюда.

Свет покачнулся, она уронила лампу на пол.

— Полиция будет здесь скоро, в любую минуту. — При этом тусклом свете она впервые посмотрела прямо на него, пронзая его своими огромными глазами, полными боли. — К утру ты будешь там, где ты должен быть, Грег, за решеткой.

Плечи ее опустились, она вся обмякла. Все было кончено. Тело ее покачивалось от усталости. Когда она смягчилась, Грег почувствовал себя свободным от сдерживающих его оков. Огрызаясь, он яростно бросился вперед.

— Грег, нет! Нет! — Джилли встала перед ним, но ее маленькое тело не могло его остановить. Отбросив ее в сторону, он набросился на Стефани. Он ударил ее сбоку, выбив лампу из рук. Она упала на ковер, разбилась и откатилась к стене, оставляя на своем пути огненный след. Языки пламени охватили занавески, ковер, мебель. Грег был в забытье. Его ночная гостья оказалась загнанной в угол, отрезанной его яростью и пожаром, который он устроил. Она стояла у стены, прямо напротив него, глядя на него бесстрашным взглядом. Стефани? Тогда где же Тара? Его мозг едва не лопался от напряжения. Перепрыгнув через кольцо огня там, где загорелось масло из лампы, он пригвоздил ее к стене и железной хваткой схватил рукой ее лицо. Теперь, вблизи, он увидел, кто это.