Однако действие равно противодействию. В своём Drang nach Osten североатлантические элиты столкнулись с глобальной же силой, в экономическом и даже военном плане сопоставимой с ними, но цивилизационно иной. Речь идёт о Китае и его Drang nach Westen. По сути, в зоне китайского влияния уже находится Пакистан; в той степени, в какой «кладбище империй» Афганистан вообще может быть зоной чьего-то влияния, эта страна тоже уходит под Китай. Иран, играющий всё более важную роль в мировой теневой политике, оттесняя Израиль, — союзник Китая и Сирии. Уход американцев из Ирака превращает юг этой страны в шиитский коридор между Ираном и Сирией. Таким образом, геостратегически Китай выходит не только в акваторию Индийского океана (Аравийское море и Персидский залив), но и Атлантики (Средиземное море — сирийское побережье).

Следовательно, объективно в Сирии североатлантисты сталкиваются не только с Ираном, но и с Китаем. Впервые англо-американо-еврейская элита, формировавшаяся на Западе в течение последних столетий и представляющая собой организационно-историческое достижение Запада, столкнулась с глобальным противником незападного типа (советская верхушка и СССР были реализацией западного же левого проекта, якобинского Модерна). К тому же, еврейскому сегменту западной элиты, обеспечивающему ей исторические древность и опыт, противостоит не менее, а возможно, и более древний китайский сегмент. Происходит это столкновение аккурат в год столетия Синъхайской революции. В начале XX в., отвечая высокомерным «заморским чертям», которые решили учить «отсталый Китай», китайские шэньши предложили вернуться к этому вопросу через сто лет. Вот и вернулись, и, похоже, мало не кажется.

Наконец, последнее по счёту, но не по значению: золотовалютные запасы — мощнейшее финансовое оружие Китая именно против США. Это вообще. А в частности, китайские деньги могут весьма выручить Обаму в момент его сложностей со своими банкирами. Но это — a propos. В сухом остатке: на ближневосточном пятачке мы имеем конфликт расово-этнический и цивилизационный по форме и вполне классовый по содержанию. Руководство КНР прекрасно понимает, что Сирия — это лишь пункт в направлении главного удара североатлантистов, цель которых — «уронить» Китай — тоже особо не скрывается, а поэтому потенциального агрессора логично встретить на дальних рубежах и на дальних берегах. Даже пассивное противостояние приведёт его к потере темпа, времени. А временито как раз у североатлантических элит и нет, оно работает против них.

Аналогичная ситуация сложилась для западных верхушек во второй половине 1980-х годов, когда аховая экономическая ситуация угрожала их позициям на мировом рынке — Тэтчер открыто сказала об этом в конце 1991 г., выступая в Институте нефти (Хьюстон, США), подчеркнув экономическую конкурентную угрозу со стороны СССР в 1980-е годы (а нам тогда перестроечная шпана врала о системном кризисе советской экономики). Этот исторический цейтнот заставил «атлантистов» и их подельников в СССР резко ускорить процесс разрушения Советского Союза. Сегодня история повторяется (вплоть до фарсовых попыток перестройки-2 и реанимации политического трупа Горбачёва, который вдруг решил начать кому-то что-то советовать — как говорят персы, кричала ворона, что хирург, а у самой брюхо распорото), только в ситуации значительно более тяжёлой и сложной (кризис, внутриэлитные противоречия) для западных верхушек. Нынешний цейтнот раскалывает западную верхушку, завязывает устойчивые конфликтные «узлы», которые всё труднее развязать мирным путём и наличие которых ведёт к «гражданской войне» внутри западной элиты и поражает кризисом целые зоны. И здесь мы переходим ко второму каскадному событию 2011 г. — кризису еврозоны, у которого тоже несколько слоёв и «хвостов».

Кризис еврозоны — это одно из проявлений исчерпанности, кризиса неолиберальной системы, кризиса одного из блоков («кирпичей») — европейского — глобальной системы, а следовательно — глобализации в целом. Искусственность Евросоюза в том виде, в каком он конструировался, стала проявляться уже в конце 1990-х годов; кризис 2008 г. сделал её более чем очевидной. Сегодня трещит по швам именно неолиберальная, мультикультурная Европа, и в ней явно выделяется постнеолиберальный лидер — Германия как центр «каролингского ядра» (Германия, Франция, Северная Италия).

Подъём Германии, в котором заинтересованы столь разные силы, как «Чёрный интернационал» и Китай, — одно из важнейших событий 2011 г., «встроенное» в каскадное событие «Закат Евросоюза»; каким будет закат — юридическим или фактическим, уже неважно; ясно, что в 2012–2013 гг. та Европа, оформившаяся после разрушения Советского Союза, уйдёт в прошлое. И ещё этот подъём, в намного большей степени проектно-конструкторский, чем стихийный, символизирует со стеклянной ясностью: «предел роста» глобализации, а по сути — её финиш. Будучи глобальным переделом в пользу богатых, неолиберальная глобализация исчерпала экономические ресурсы капиталистической системы (а вместе с ней, похоже, и земной цивилизации), выпустив из бутылок Истории и Биосферы таких джиннов, с которыми не способна справиться.

Неолиберальная глобализация достигла своей цели — она победила. И тем самым исчерпала существующую систему и её формы организации, подорвав, например, национальное государство. Нужны другие формы — хотя бы для того, чтобы пережить кризис и унять разгулявшуюся за тридцать лет финансово-рыночную и, что не менее важно, социально-психологическую, если не психическую стихию, хаос — глобализация обернулась глобальным хаосом, космос 1950-1970-х — хаосмосом 1980-2000-х годов.

Хаос в 1980–2000 годы охватил не только словно взбесившуюся финансовую сферу, круша реальную экономику, национальное государство и политику, но и сферу сознания. Неолиберальная революция разбалансировала не только экономику, но и сознание людей, хаотизировала коллективное сознательное и бессознательное как прямым воздействием (индустрия досуга, музьжа, кино, клипы и т. п.), так и косвенным (рост неуверенности и социального страха под воздействием экономических изменений). Иными словами, неолиберальная революция — это не только экономика, это не частичное, а тотальное явление. Речь должна идти о Революции Хаоса, творцы которой достигли своих пределов, дальше — пустота, ничто. Как сказал по поводу других деятелей Н. Коржавин: «Но их бедой была победа, /За ней открылась пустота».

Революции Хаоса может быть противопоставлена только Реставрация Порядка, а она в нынешних условиях может быть только революционной, потребовав возникновения новых форм.

Альтернативой и противодействием глобальному хаосмосу могут стать (отчасти уже становятся) центры постглобальной кристаллизации власти и богатства («вещества, энергии, информации»), не являющиеся глобальными по масштабу, и в то же время, территориально и демографически превосходящие уходящее в прошлое национальное государство. В 2011 г. эти становящиеся формы стали приобретать различимые очертания. Внешне это выглядит как распад глобальной системы на блоки, напоминающие имперские образования, — и обозреватели даже заговорили о возрождении империй — Османской, Британской, Германской. И всё это на фоне разговоров и работ о конце Американской империи и наступлении новых Тёмных веков, средством противостояния которым могут быть новые империи. Германия — кандидат номер один на роль создателя такой «империи». Собственно, об этом уже пишут даже в газетах. Например, 17 августа 2011 г. Daily Mail опубликовала статью «Возрождение Четвёртого рейха, или как Германия использует финансовый кризис для завоевания Европы» (автор — Саймон Хеффед). В статье говорится о том, что Германия создаёт Соединённые Штаты Европы, которые вовсе не будут демократическими, напротив.

Разумеется, отчасти в этом видны традиционные (с 1871 г., с рассказа полковника Чесни «Битва под Доркингом» — о высадке немцев в Англии) британские страхи перед немцами. Но только очень отчасти. В условиях, когда трещат швы еврозоны, выходит, что только Германия может организовать здоровую часть Европы, а следовательно — реконструировать её по образу и подобию германского духа. В 1940 г. Черчилль заметил, что британцы воюют не против Гитлера, а против духа Шиллера — чтобы он никогда не возродился. Похоже, один из главных русофобов и германофобов XX в. ошибся: о духе сказать ещё трудно, а вот Германия уже возродилась. Именно немцы с их историей неприятия универсализма/глобализма, будь то католический или просвещенческий, с их опытом гитлеровского Евросоюза и мощнейшего картеля «ИГ Фарбениндустри», традиционной склонностью к «орднунгу» и антилиберализму, лишь придавленной, но не уничтоженной американской оккупацией и состоянием де-факто американского протектората, идут в авангарде возрождения Европы, по крайней мере, её центральной части — этого вполне хватит для создания жизнеспособной антилиберальной импероподобной Европы. Речь должна идти именно об импероподобных образованиях, о возникновении нового, а не о возрождении старого.