Беда бросил ошейник в мусор. Вот и всё. Мёртвый кот, который ему больше неинтересен. Никакой скорби, кроме тоски от чего-то забытого и угрызений совести от нарушенного обещания. Теперь у него действительно не осталось ничего. Но сил подняться и уйти не было, будто что-то держало его в этом месте.

Виктор сжал кулаки. Он же обещал единственному дорогому человеку сохранить важное для него существо. Но вместо этого сеял смерть и хаос, выплясывая под дудку безумца. Что он надеялся этим достичь? Мёртвым безразлично, мстят за них или нет. Мёртвые не могут ненавидеть или прощать. Им плевать. Всё это остаётся живым.

— Идём отсюда, — прошипел Медведь. — Ты сраный убийца! Да тебе даже плевать, что ты нарушил слово. Ты…

Он ничего не сказал и пошёл в сторону. Виктор попёрся следом. Да, плевать. Не плевать только на то, что назначена цель, потому что он и есть убийца, неспособный ни на что другое, даже на простое сожаление. Он ничто не может чувствовать. Кроме боли.

Айзек

— Всё прошло плохо? — сказал Натан и тяжело вздохнул.

— Он мёртв, — Айзек сел в угол и обхватил голову руками. — Я же обещал Нику, но… как же так… это же ты… Это же ты мог его забрать и спасти! — выкрикнул он Виктору.

Беда, словно и не слышал, прошёл дальше, за стену, где у них был туалет, и закрылся. А может и слышал, но ему просто плевать.

— Сраный убийца, — прошептал Айзек. — И мы тоже… как же так, Натан? Почему всё это?

— Я не знаю, — Натан сел рядом и тяжело вздохнул. — Так уж получилось.

— Ну он же мог его спасти! Я-то не мог забрать Марка Тулия домой, он бы умер, если бы мне приснился плохой сон. Кошки всегда умирали, в лаборатории. А Беда мог, но вместо этого… просто убивал всех, кто подвернётся под руку…

Натан молчал долго.

— Он делал то, что умеет, как и я. Он оперативник, а я аналитик. Мы друг друга стоим.

— Не говори так, — возразил Айзек. — Ты не такой. Зачем ты вообще с ним связался?

— Если бы я знал, — Натан попробовал улыбнуться. — Никогда не мог объяснить свои поступки. Без проблем могу понять, что хочет и собирается делать другой человек, но никогда не могу объяснить, что хочу я. Знаешь, всех, кого убил Беда… ведь все они погибли по моей вине. Я сам вёл его к цели, давал подсказки. Если погибал посторонний, то это потому, что я не нашёл обходной путь или как этого избежать. Я убил их всех так же верно, как если бы сам спустил курок.

— Нет, неправда. Да, в конце концов, тебе же не плевать.

— Как и ему, — Натан потёр грудь. — Но мы проявляем это по-разному. Он…

— Ты знаешь, что он натворил? — Айзек поднялся. — Когда я был маленьким, я лежал в центре, где меня лечили от мартирской оспы. И он пришёл туда, убил доктора, а потом нас забрали в Корпорацию! Знаешь, что со мной там делали? Они превратили меня в оружие. Я должен был появиться в людном месте и высвободить свои силы, чтобы все вокруг умерли. Ходячая бомба. И это из-за него я такой. Это он виноват. Это ты спланировал ту операцию? Скажи, что нет.

— Нет, — Натан помотал головой. — Я пришёл уже позже, когда у Беды был свой отряд, а он сам… он сам уже сомневался. Он ведь тоже оружие, как и ты, оружие, у которого нет своей воли.

— Не придумывай. Он убил столько…

— Сколько кинетиков погибло в его отряде?

— Сова спрашивал меня так же, — Айзек усмехнулся. — Не одного, я был первым и последним.

— Потому что он берёг тебя, иначе ты умер бы раньше. Он учил тебя тому, что умеет сам, но не для того, чтобы ты убивал, а чтобы ты использовал своим способности по минимуму. Поэтому ты прожил так долго.

— Это потому что ты сказал, что мы якобы братья. Я тогда поверил, — Айзек рассмеялся. — И до сих пор не знаю, зачем ты это сделал.

— Я сам не знаю, я тебе уже говорил. Беда мне не поверил, но я… думал, что смогу сделать хоть что-то хорошее. И, может быть, Виктор тоже. Он же о тебе заботился, всё-таки. И с Ником познакомил.

— Это неважно. Ник был достоин лучшего отца. И знай, никогда не прощу Виктора. Никогда.

— Раньше ты обещал его убить, — сказал Натан с ехидной улыбкой.

— Было дело, но зачем…

— И помогаешь ему отомстить.

— Это из-за Ника.

— Может быть, — брат пожал плечами. — Но такие убийцы, как я и Беда, знают одну вещь — мёртвым плевать. Месть — это дело живых. А живые должны держаться друг друга. В конце концов, у тебя есть только я и он. Если меня не станет, то вы останетесь вдвоём.

— Глупости, — Айзек отмахнулся. — Я хочу в туалет, что он так долго?

Он поднялся и подошёл к двери.

— Выходи уже, Беда.

Ответа нет. Только стук по чему-то твёрдому, едва слышный.

— Ты что там делаешь?

Айзек подождал, услышал ещё один странный звук. Медведь закрыл глаза и представил себе замок двери. Там несложно, простая задвижка.

Дверь открылась.

— Беда, чтобы ты не делал, я…

Айзек осёкся. Виктор стоял у дальней стены, упёршись в неё лбом, а и бил по ней кулаками. Костяшки уже содраны в кровь.

— Виктор, ты что?

Беда посмотрел на него тяжёлым взглядом, будто не узнавая. Потом развернулся и опять со всей силы ударил в стену кулаком.

— Их нет, никого, — ещё один удар. — Нет Ника, — удар. — Нет Веры. Даже кота нет. Их всех нет из-за меня, а я… а мне плевать. Я даже ничего не чувствую… кроме боли… У меня нет ничего, кроме неё. Только во сне я могу сожалеть, но сон — это не жизнь, ведь когда ты проснёшься, всё исчезает. Да и жизнь ушла ненамного дальше, ведь после смерти нет ничего. Всё бессмысленно, — он посмотрел на окровавленную руку. — Только боль реальна. Это единственное, что у меня осталось. И это мне потерять не жалко.

Он замолчал и вздохнул. Выглядит как другой человек, не тот, кто тогда без всякой жалости убил доктора Михельсона и обрёк тысячи на смерть. Тот, кто много раз устраивал резню, в которой страдали невиновные, а сейчас идёт путём мести, усиливая хаос в империи. Слепое оружие, как и сам Айзек.

— Давай хоть перевяжу руку, — предложил он, но Беда вышел. На стене остались кровавые следы.

Кейт Адалет

— Кейт, рад что я до тебя дозвонился, — голос в трубке был очень слаб. — Теперь это непросто.

— Папа? Как ты? Я вчера заезжала, но ты спал…

— Сегодня получше, смог даже сам залезть в каталку, — папа засмеялся. — Устал, правда, но зато до телефона добрался, — он хрипло кашлянул. — По телевизору сказали, что Хадена назначили главой тайной полиции. Помнишь дядю Хадена, дочка? Он раньше ко мне часто в гости приходил.

— Я помню, — Кейт не стала напоминать, что работает с Айскадером.

— А потом мне газетку показали про тебя, ты теперь большой человек. Офицер бастанджи. Знаешь, мой прадед был дигерином, мой дед и отец тоже, как и я сам. Но никто из нас даже не мечтал стать бастанджи, а ты стала у них офицером. Я так горжусь тобой. А я-то всего-навсего субаем был, на Гиесе, — он засмеялся. — А помнишь дядю Хадена? — опять спросил он. — Он теперь начальник тайной полиции.

— Помню, папа.

— Теперь тебе хорошо. Может, даже императора будешь видеть. Ох, Кейт, меня уже увозят. Ты приходи ко мне, а то совсем редко тебя вижу. А Хаден-то теперь ко мне не придёт, важный стал. Я тебе не говорил про него? Ох, пока, меня повезли.

В трубке раздались гудки. Отец всю жизнь служил дигерином на Гиесе, вместе с Хаденом Айскадером. Кейт тоже начинала службу на той отсталой аграрной планете. Но там было легче. Там она понимала, что и как ей нужно делать. А приказы начальства касались службы и не было сомнений в том, что их нужно выполнять, офицеры никогда не требовали устроить подлог. Надо было остаться на Гиесе, здесь все слишком озабочены своей карьерой. А приказы руководителя… слишком часто они противоречат тому, как должен себя вести дигерин. И кажется, что всех это устраивает. И саму Кейт, раз она летит вверх по карьерной лестнице с подачи Айскадера, оставляя остальных глотать пыль.