Пацан только горько усмехнулся.

— Мне жаль, что кто-то из нас когда-то причинил тебе зло и так ранил. Жаль, что погибли дорогие тебе люди. Жаль, что все так случилось, и ты не дождался в тот день помощи. Но моей вины в этом нет.

— Ранил? — неожиданно хищно улыбнулся Белик. — Нет, эльф, на самом деле он меня убил. И я надеюсь, однажды ты поймешь, в чем разница.

Ночь, будто в насмешку, отозвалась криком разбуженной сойки.

Таррэн, вновь перехватив лютый взгляд, только вздохнул. Пожалуй, он ошибся — наладить отношения с этим упрямцем у него вряд ли получится. Для Белика не было разницы, кто именно стоит напротив, — тот ли нелюдь, что когда-то резал ему кожу, или же другой бессмертный. Мальчишка просто не видел отличий, и в чем-то Таррэн его понимал.

Странно другое: этот отказ неожиданно огорчил его. И совсем уж непонятно, почему в его душе в кои-то веки шевельнулось сожаление. Будто ему повезло найти редкий клад, а потом вдруг обнаружить, что сокровище находится под охраной хмеры, которую не приручишь, не уничтожишь и не заставишь бросить свой пост. Просто потому, что единственным ее желанием было убить. И нетрудно догадаться, кого именно.

Ходить Белику было явно еще рановато: до молчаливого гаррканца он доковылял с большим трудом. Да и за шелковистую гриву ухватился так, будто ноги грозили вот-вот подломиться от слабости. Несмотря на это, Белик все равно решил ехать верхом, уже напружинил колени, чтобы взлетел гаррканцу на спину, но отчего-то вдруг замер и очень странно вытянул шею.

Неугомонная сойка чирикнула снова.

У Карраша широко раздулись ноздри. Шерсть на загривке встала дыбом, а в горле заклокотал зарождающийся рык, но Таррэн уже ощутил неладное — его второе сердце тоже встрепенулось. Эльф застыл, чутко прислушиваясь к малейшему шороху, и вдруг понял: они здесь не одни. А когда птичий крик раздался в третий раз, темный инстинктивно шагнул в сторону, под прикрытие густых еловых лап.

Белик, словно и не помирал только что от усталости, с поразительной скоростью метнулся прочь, хоронясь за высокой травой и припавшими к земле еловыми ветвями. Бесшумно упал, перекатился и, наконец, стремительно уполз с открытого места, извиваясь не хуже иного червяка. В какие-то секунды достиг густого орешника, осторожно приподнялся, выглянул и… с неудовольствием констатировал, что они с проклятым эльфом действовали по одной схеме. Не сговариваясь, они укрылись в одних и тех же кустах, а теперь едва не дышали друг другу в лицо.

— Торково семя! Куда ни плюнь, всюду в ушастого попадешь! — беззвучно ругнулся мальчишка. — Скоро ни пройти ни проехать будет!

Таррэн не обратил на него внимания. Ему не надо было видеть врага, чтобы точно знать о его присутствии. Хватало неровного удара второго сердца, мимолетного дуновения чужой ауры, чтобы распознать опасность. Но кто? Где? Откуда взялся в этой глухомани? Сколько их, наконец?

Пока он не знал. А недовольно сопящему пацану сунул под нос кулак, чтобы не вздумал высовываться или, упаси Создатель, разглагольствовать вслух. Тот, на удивление, понял: вжался в рыхлую землю, настороженно посверкивая крупными глазенками, а затем вдруг поднял над головой ладонь и принялся складывать пальцы в непонятные фигуры. Таррэн сперва ничего не понял, но вскоре сообразил: Белик подавал знаки Каррашу.

Эльф успел углядеть только «молчать», «лежать» и «ищи», потому что они были знакомы ему по Бронлору и здорово напоминали манеру общения Бешеных лис во время рейдов в орочьем тылу.

Таррэн пораженно застыл, лихорадочно размышляя, откуда об этом мог узнать Белик, но затем подивился еще одной мысли: каким же зрением должен обладать свирепый полукровка, чтобы в полнейшей тьме углядеть тонкие пальчики, сплетающиеся в подобие команд?! Он сам едва различал эти жесты, а Карраш с такого расстояния не должен был даже заметить!

Но гаррканец не подвел: мигнув зеленовато-желтыми глазами, вдруг понятливо их прикрыл, дважды прянул ушами и как-то странно распластался по земле, умудрившись почти полностью скрыться в густой траве. Вокруг него почти мгновенно разлилась непроглядная чернота, начисто скрыв очертания массивного тела. Словно плащом, накрыла его темным пологом, и… внезапно Карраш исчез.

Таррэн ошеломленно моргнул, но спустя какое-то время ощущение чужого присутствия полностью пропало, будто Карраш растворился в воздухе. Эльф рискнул даже приподнять голову, чтобы воочию убедиться, что он не сошел с ума, но гаррканца действительно не было. А на земле — там, где только что лежало его крупное тело, остались взрыхленные полосы и немалая куча вырытой земли, будто необычный зверь… к’саш! Будто он зарылся в нее целиком на манер гигантского крота! Или же уполз поверху, но при этом яростно загребая дико извернувшимися конечностями, как тюлень — ластами!

Таррэн подавил желание немедленно выяснить все подробности у лежащего рядом мальчишки и снова втянул ноздрями прохладный воздух. Кажется, тихо? Пожалуй, даже слишком тихо. Особенно вон там, шагах в сорока левее, где неожиданно примолкли сверчки и затаилась молодая полевка… Эльф стремительным движением выхватил из-за пояса нож и, ориентируясь больше на чутье, чем на звук, с силой метнул оружие. Клинок мелькнул серебристой рыбкой и исчез в ночи, а через мгновение с глухим стуком вонзился в сосновый ствол.

Эльф молча ругнулся, запоздало сообразив, что не только промазал, но еще и выдал себя неосторожным броском. А когда встретил тяжелый, полный понимания взгляд помрачневшего мальчишки, и вовсе едва сдержался: тот разве что пальцем не покрутил у виска и первым начал осторожно отползать в сторонку. Мол, люди, я не с ним и не имею к идиоту никакого отношения!

Таррэн неслышно зашипел, но, признавая правоту пацана, сменил диспозицию, опасаясь, что неведомые гости уже торопятся им навстречу. А у него под боком — беззащитный малец, которого нельзя бросить. И даже плохонького доспеха нет — одна голая грудь и босые пятки. Нож всего один, и тот бесполезен. Лук остался в лагере, а от мечей в такой ситуации проку мало — если не видно, кого рубить, можешь хоть весь белый свет заплевать со злости, да только всадят стрелу из-за кустов, и привет родителям.

Улучив момент, эльф юркнул за сосновый ствол, оказавшись рядом с насупившимся Беликом, и осторожно выпрямился, прикрывая собой беззащитного пацана. Его ладони обхватили рукояти родовых мечей, глаза безостановочно шарили по округе; он почти перестал дышать, в неимоверном напряжении ожидая развязки, и только поэтому различил едва заметный шорох чужих шагов. Откуда-то сзади.

Таррэн молниеносно развернулся, отбрасывая замешкавшегося мальчишку за спину, и с готовностью пригнулся. Но потом поднял глаза и замер, наткнувшись сразу на три взведенных арбалета, с нескрываемым интересом изучающих его обнаженную грудь.

— С’с-сош… — выдохнул эльф, безошибочно распознав агинцев с их извечно темными доспехами и закрытыми повязками лицами: трое наемников стояли в десяти шагах от него и без особых эмоций следили за эльфом, который оказался перед отвратительнейшим выбором.

Таррэн аж содрогнулся от мысли, что ему, чтобы выжить, придется подставить под болты не готового к такому повороту событий сорванца. Да, увернуться даже от трех арбалетов Таррэн сумеет. Изогнется, пару мышц потянет, но все же сделает. Но мальчишка-то не эльф! Будь он хоть трижды тренирован, хоть как обучен, но он человек. И это значило лишь одно — Белик непременно напорется на болт. Однако если не отойти в сторону, то непременно нарвешься на них сам, и даже тогда мальчишка будет обречен… Иррадэ!

Внезапно на сведенные судорогой лопатки Таррэна легли две удивительно твердые ладошки. Прохладные пальцы пробежались по его обнаженной коже как по струнам арфы, вычертив на спине вздрогнувшего от неожиданности эльфа ровный круг, из которого в разные стороны брызнули две выразительные стрелки.

Так, понятно: маленький умник предлагал разделиться.