— Эй! Ты что задумал? — обеспокоился рыжий, когда мальчишка закинул на спину Карраша оба своих внушительных тюка, а следом пристроил дурную палку, имеющую свойство жечь чужие руки. — Куда собрался?!

— Домой.

— Ты ж едва на ногах держишься!

— Дядько так не считает, — отозвался Белик, внимательно проверяя подпругу и высоту стремян. — Не тянет? Учти, я еще не настолько здоров, чтобы на всем скаку падать вниз головой.

Карраш для верности пару раз надул живот и отрицательно мотнул головой. А затем с готовностью подставил бок, но мальчишка не спешил и, прежде чем взлететь в седло, кинул на опекуна непривычно острый взгляд.

— Дядько, ты не передумал?

— Нет, — покачал головой Страж. — Ступай, найди Траш и побудь с ней, пока не придет время. Я потом сам вас отыщу.

— Как скажешь… Тетушка Арва! Спасибо за все, я у вас в долгу!

Грозная повариха опустила могучие руки и тяжело вздохнула.

— А надо ли тебе уезжать, деточка? Здесь вон сколько народу, все лучше, чем одному пылить по пустой дороге.

— Не волнуйтесь, — загадочно улыбнулся Белик. — Карраша, когда он не ранен, не способно догнать ни одно живое существо. По крайней мере, по эту сторону гор. Так что мне ничего не грозит — он умеет становиться настоящей молнией.

— А твои раны? Они же еще не зажили!

— Завтра закроются, — легкомысленно отмахнулся пацан. — Я к тому времени буду уже далеко.

— Белик…

Мальчишка подошел и крепко обнял поникшую повариху, отчего у той увлажнились глаза. Секунду постоял так, чувствуя осторожное прикосновение к все еще ноющим плечам, затем отстранился и вдруг самым дерзким образом чмокнул ее в щеку.

— Спасибо. Но для меня так действительно лучше.

Донна Арва окончательно размякла и позорно хлюпнула носом, но тут же отвернулась и украдкой вытерла непрошеные слезы. Кажется, за несколько дней она успела привязаться к ехидному мальцу гораздо больше, чем старалась показать.

— Илима, — неожиданно позвал Белик напрягшуюся девушку. — Не слишком красиво с моей стороны было бы уехать, не попрощавшись, поэтому я хочу напоследок кое-что сказать. Ты позволишь?

Илима нерешительно покосилась на отца и кивнула.

Белик, подойдя, наклонился к самому уху смущенно замявшейся красавицы, что-то шепнул и тут же отступил на шаг, будто опасаясь, что девица вдруг вспыхнет или сделает нечто нехорошее.

— Что?! — ахнула Илима, воззрившись на юношу будто в первый раз.

Белик смущенно кивнул, а Дядько спрятал хитрую усмешку.

— Прости, что так получилось, но мне нельзя по-другому. Теперь понимаешь, почему я… почему у нас ничего бы не вышло?

— Создатель! — Илима вдруг покраснела как маков цвет. — А я-то, дура, хороша! Но почему ты говоришь об этом сейчас?!

Белик неловко отвел глаза.

— Потому что я не хотел, чтобы ты переживала… гм… зря.

Под недоумевающими взглядами дочь купца покраснела еще сильнее, но потом все-таки нашла в себе силы выпрямиться и твердо взглянуть в полные раскаяния голубые глаза.

— Почему все так?..

— Это проще, — тихо ответил мальчишка. — Поверь, я бы и сейчас промолчал, но ты хорошая девушка и, как мне кажется, заслуживаешь правды. Донна Арва меня поняла. Ну и Дядько, разумеется. А больше никто не в курсе, и мне бы хотелось, чтобы так оно и осталось.

— Хорошо. — Илима бросила странный взгляд в сторону Таррэна. — Я обещаю, что не скажу.

Белик коротко поклонился и ловким движением вспрыгнул на спину нетерпеливо переминающегося гаррканца. Хитро подмигнул Весельчаку, приветливо кивнул Ирбису, улыбнулся при виде невозмутимого Совы, Молоту помахал рукой, эльфов едва заметил, а затем ткнул пятками черные бока.

— Будь осторожен, Дядько, и не делай глупостей. Пока!

Карраш сорвался с места, будто выпущенный из пращи снаряд, а уже через пару секунд его массивный силуэт исчез за поворотом, оставив после себя только клубы густой пыли.

Темный эльф со странным сожалением вздохнул.

Вот и все. Белик уже не вернется, не съязвит поутру, как обычно, и больше не рассмеется в голос, подшучивая над неуклюжим возницей. Он уехал. И достигнет безопасного Бекровеля всего за несколько дней, потому что с таким скакуном, как гаррканец-полукровка, ему действительно нечего бояться. Разве что раны могли открыться, но Урантар был на удивление спокоен, словно знал, что этого не случится, и, едва пыль осела на дорогу, с каким-то необъяснимым облегчением распрямил спину. После чего вскинул на плечо тяжелое седло и отправился готовить к долгому пути своего флегматичного жеребца — невозмутимый и даже какой-то расслабленный, будто ничего особенного не случилось и мальчишка на самом деле не отправился в одиночку путешествовать по пустынному тракту, а отлучился на легкую прогулку.

Глядя на внезапно опустевшую дорогу, Таррэн со странным чувством подумал, что так и не успел выпытать у нахального сорванца, как он сумел приручить свирепого Карраша. Видно ведь, что норовистый зверь готов творить пакости днями напролет. Но если дело касалось серьезных вещей, повиновался беспрекословно, будто действительно признавая за Беликом право повелевать. Признавал его вожаком. Или правильнее сказать — другом?

Жаль, что этого уже не удастся узнать. Но еще больше жаль, что так и не довелось проверить тот странный талисман, который не имел ни ауры, ни фона — ничего, что могло бы по-настоящему подтвердить его истинное предназначение. В то время как руку седому он обжег неслабо — у того до сих пор следы на коже есть, будто от охранного заклятия. Но ставить такую защиту на простую палку было бы глупо. Только вот отвечать на вопросы Урантар категорически отказался, а Таррэн не нашел ни одной свободной минуты, чтобы хотя бы попытаться порасспросить мальчишку.

Интересно, откуда у него устойчивость к ядам? Неужели тот темный, что его изуродовал, решил провести какой-то эксперимент, но в последний момент позволил пацану вырваться? Таррэн вполне допускал, что кто-то рискнул повторить опыт двухсотлетней давности, а мальчишка попался под горячую руку. Возможно, даже из-за симпатичной сестрички, которая погибла в тот день у него на глазах.

Вопросы, вопросы… Этот Страж со своим племянником — одна сплошная загадка. Одно хорошо: Урантар наконец сообразил, что вдали от каравана и эльфов Белик будет в большей безопасности. Видно, «Черная смерть» все же чему-то научила седовласого.

Вероятно, Урантар решил сократить количество спутников еще и по другой причине: чем меньше будет народу, тем проще вычислить предателя. По крайней мере, Таррэн именно так бы и сделал. А еще его беспокоило, что на этот раз гномы не соизволили отправить в поход кого-то из правящей династии. Может, не хотели вмешиваться. Может, посчитали, что теперь это их не касается. А может, сидя в своих пещерах, нашли какой-то новый путь спастись от надвигающейся катастрофы. Кто поймет этих гордецов?

Таррэн вздохнул и отправился собираться.

Впереди был долгий и опасный путь, а они сумели одолеть лишь самую легкую его часть. После Драконьего хребта они попадут на одну из застав, где к отряду присоединятся Дикие псы, за ней — короткая передышка, а затем, собственно, Серые пределы, Проклятый лес и, наконец, Лабиринт, в который темному эльфу придется войти, чтобы вернуть на следующую тысячу лет силу угасающему амулету Изиара. После чего эльф рассчитывал каким-то образом умудриться вернуться, проделать путь в обратном направлении, отдать ключ Мирдаису и крепко задуматься, чем заняться в этой долгой и утомительной жизни. И как пережить второе совершеннолетие и не сойти при этом с ума.

Нет, если бы дело касалось только скуки, Таррэн бы не тревожился. Но было одно обстоятельство, от которого он не мог просто так отмахнуться, — кровь Изиара. Если наследники рода Л’аэртэ не оставят потомков мужского пола, то через тысячу лет Граница вокруг Проклятого леса рухнет, и некому будет ее обновить. Именно поэтому в доме Л’аэртэ всегда рождалось два сына: старшему пророчили трон и великое будущее, а младшему доставалась роль жертвы, которой следовало отдать свою жизнь во имя всех остальных. Его даже воспитывали с мыслью о неизбежной гибели, держали отдельно от остальных, подчас лишая того, что каждый малыш должен получать с пеленок, — родительской заботы, маленьких детских радостей и самой обычной любви. Зачем это тому, кому жить осталось несколько веков? Младший сын — лишь живой инструмент, ходячее оружие, у которого не должно быть слабостей. Тренироваться? Да, пожалуйста, сколько влезет, потому что ему многое предстоит. Освоить магию? Да ради Создателя! Корпеть над книгам, архивами и хрониками… разумеется! Ему же идти в Пределы, этому смертнику, а не кому-то другому! Но на что-то большее рассчитывать младшему сыну не приходилось: он просто оружие, дорогой клинок в богатых ножнах, разящий эльфийский меч, у которого есть лишь острое лезвие, тяжелый долг и короткая жизнь, но даже ее он должен отдать на благо своего народа.