— Может, пожрем?

— Неплохо бы, — устало вздохнула Лил, кладя на песок свой заплечный мешок. — Вы купили продукты?

— Лучше, — покачала я головой, — мы их добыли, — кивнула я в сторону Кита, что сейчас накрывал на импровизированный стол около входа в хижину. — Сегодня у нас рыба… с рыбой, — торжественно заключила я. — Ешьте, а мне надо кое-что подготовить и проверить, — сноровисто подхватывая увесистые мешки оборотней, сказала я и поволокла свою добычу в сторону. Туда, где на костре уже закипала вода в котелке.

— Почему, имея такой дом, вы не можете расщедриться на нормальную еду?! — донеслось мне вслед от Кудряшки Джарреда. — Мы весь день по горам лазили, — жалобно закончил он.

— Именно, — пробурчала я себе под нос, прекрасно зная, что те, кому надо, меня услышат, — ты лазил, ты и «щедрись». Привык жрать как не в себя. Годов-то всего ничего, а пузатый, точно зубастая тыква с хвостиком. От жиру все болезни, чтоб ты знал. Кто мало ест, тот по жизни резв!

— Да понял я! — раздалось мне вслед, а я довольно улыбнулась.

То-то же! Мы с Китом три часа эту рыбу удили, пока мне это не надоело и я просто не залезла в воду и не достала то, что нужно.

Но сейчас я хотела проверить все ингредиенты и начать варить зелье. В моем случае, то есть в случае, когда у того, кто магичит, нет особых способностей, зелье служит катализатором. И то, насколько правильно я его сделаю, напрямую ведет к тому, насколько эффективно оно сработает. Необходимо не просто смешать все ингредиенты, но и соблюсти ряд условий. Так, например, я должна окружить себя четырьмя открытыми стихиями, и берег моря подходил идеально. Варить должен не просто человек, а тот, кто страстно желает найти пропавшего. Тут тоже все подходило. Единственное, за что я волновалась, — так это за собственную концентрацию. В момент, когда я приму зелье, я пойму, где находится Киран, и буду знать это ровно до тех пор, пока буду держать концентрацию на объекте. То есть мне нельзя будет спать и терять сознание. Потому и пить его я решила утром, хорошенько выспавшись. Главное, чтобы никто не решил помочь мне потерять сознание после этого.

— И что? Ты просто так оставишь это? — голос Эрдана дрожал от негодования. Слишком многое изменилось в его мире за последние месяцы. Точно кто-то неосторожно встряхнул давно устоявшуюся муть на дне столь чистого на первый взгляд озерца. Раньше его жизнь была идеальной. Ему казалось, что у него лучшая семья на свете. Часто думал: как же ему повезло родиться в ней. Любящие друг друга и его самого родители, прекрасные и немного наивные брат и сестра. Пожалуй, лишь Рейн казался ему кем-то не вписывающимся в общую картину мира! Каким же идиотом он был. Все, во что он верил, оказалось всего лишь блестящей оберткой от коробки, внутри которой были давно сгнившие сласти. Все, что у него осталось, — это Рейн. И теперь он не знал, чего в нем больше: любви к брату — за то, что спас его, или ненависти — за то, что тот его вытащил из объятий столь радужных грез.

Эрдан всегда был тонко чувствующим, эмоциональным, порывистым мужчиной. Последние месяцы Рейн общался с ним, пожалуй, больше, чем за всю жизнь. Ему казалось, что брат хочет сблизиться с ним и что Рейн чувствовал себя виноватым за то, что отнял у него. (Юный аланит и понятия не имел, что Рейн ставил перед собой несколько иные задачи. Ему не нужен был еще один враг в родных стенах. Он видел всю эмоциональность, порывистость и порой нерациональность поведения брата. Их осталось слишком мало, чтобы он мог позволить роду потерять еще одного Ариен из-за своей глупости. Он не видел иного выхода, кроме как просто объяснять брату существующий порядок дел. Конечно, не все. Пока было слишком рано, но ему стоило начинать учить Эрдана думать.) О том, что Соль — женщина, Эрдан уже знал. Как знал и больше Рейна о том, что тот испытывает по отношению к вредной целительнице. Его воображение и эмоциональность сделали свое дело без особого участия со стороны Рейна.

— Я должен подумать, как поступить, — коротко бросил брату Рейн, продолжая что-то записывать ровным красивым почерком. Рейн, как всегда, выглядел невозмутимым. Предельная сосредоточенность и невозмутимость.

— Пока ты думаешь, — указал пальцем на клок волос, что на белом платке лежал на столе Рейна, — время продолжает свой ход. Да, я знаю, она типа древняя целительница, бла-бла-бла, но по сути всего лишь женщина и человек. Чтобы что-то сделать, нужно, чтобы она по крайней мере была рядом с тобой! Я не понимаю, если честно, в чем ее ценность как женщины? Первородный целитель — тут все понятно, но та же Елена… нет, я не понимаю.

Рейн осторожно отложил писчие принадлежности и откинулся на спинку стула, невозмутимо холодным взглядом прошелся по фигуре брата, отчего тот невольно поежился.

— Я скажу один раз, а ты запомнишь. Это не тот вопрос, в котором я жду от тебя совета. Так что избавь меня от ненужных хлопот — просто не лезь в это. Ясно?

— Яснее некуда, — усмехнулся Эрдан и направился к выходу из кабинета брата.

В кулаке сжимая один-единственный черный волосок. Почему он отважился взять его? С заботой о брате? Потому, что желал ему счастья, или потому, что не желал, чтобы это самое счастье у него появилось? Он не задумывался столь глубоко, но было и еще кое-что. После стольких ударов судьбы по его роду он не желал столкнуться еще и с любовью Главы Дома к человеку. Это уже слишком.

Говоря откровенно, в готовке я предпочитала простоту. Не было во мне того зерна прекрасного, которое заставляло женщин создавать нечто невообразимое из самых незатейливых продуктов. Может, потому что мне было решительно все равно, что есть? Или потому, что было некого кормить? Не знаю. Но, варя это зелье, я очень старалась. Оборотни спали беспробудным сном, когда я вошла в дом, чтобы взять кровь Кита, который точно так же спал. Мальчик даже не почувствовал надреза, который тут же закрылся. Если Кита я не будила потому, что хотела, чтобы он как следует выспался, то оборотней старалась не тревожить лишь потому, что не хотела лишних вопросов. Ни к чему им знать про наши родственные связи. И дело вовсе не в доверии, а в жизненном опыте. Это для них лишнее знание. Тем более пора было сбрасывать балласт. Я была благодарна Трэю за то, что он отправил вместе со мной тех, кому мог доверять. Но в то же самое время дар, что живет во мне уже столь бесконечно долго, — это и ответственность за тех, кто меня окружает. Нести ответственность за кого-то кроме себя самой сложно. Умные люди говорят, что человек отвечает лишь за самого себя. Я не спорю. Но кто сказал, что дать человеку подобный дар — это умное решение? Чего же ждать от того, кто им теперь обладает…

— Итак, — бурчала я себе под нос, помешивая варево, — теперь кровь «зовущего». — И я опрокинула склянку с кровью в котелок. Мутная жижа возмущенно зашипела. — И личная вещь «искомого».

Тут стоит отметить небольшую заминку, возникшую в момент сборов во дворце. Мое постоянное жилище отличалось маниакальной тягой к чистоте. Поскольку в его стенах уже давно ничего не портится и не исчезает просто так, то было бы не проблемой найти какой-нибудь волосок Кирана. Если бы не этот паразит, который все подчищал с такой въедливостью, что оставалось бы только ему позавидовать, если бы он был девицей на выданье. Потому из вещей, которыми Киран некогда пользовался постоянно, остались только его мочалка, одежда и исподнее. Варить в котле трусы, при всей моей любви к Кирану, казалось мне как-то чересчур. Пастеризовать мочалку также не хотелось. Мне же это пить потом, как-никак. Собирались мы впопыхах, потому лучшее, что пришло мне на ум, — это взять с собой его рубашку и носки. К сожалению, в крохотный котелок рубаха не влезала. Порадовавшись тому, что никто кроме меня не стал свидетелем сего события, тяжело вздохнув, я погрузила пару носков в булькающую жижу. В конце концов победителей не судят. Главное — результат, а уж из чего и что я сварила — станет очередным моим секретом (пункт списка с десятизначным номером).