На мгновение Рейну показалось, что он онемел. Что такое сейчас предлагал сделать этот аланит? Принести в жертву новорожденных, чтобы зарядить артефакты, которые веками защищали их земли от нападения главных врагов?

— На какое время хватит заряда? — раздалось откуда-то со стороны, когда он явственно ощутил, что решение по данному вопросу уже принято. Похоже, оно устраивало… всех.

— Где мы? — поинтересовался Кит, с трудом приходя в себя после второго перемещения за эти сутки.

И если перемещение из дворца было сравнимо с неконтролируемым падением в бездну, то «путешествие» в объятиях этого мужчины походило на то, как если бы его в одно мгновение захлестнуло парализующей все его естество ледяной волной. Вдруг, в один миг, его просто не стало. Размыло и соединило вновь.

— Без разницы, просто жди здесь, — сказал мужчина, выуживая из кармана блестящую цепочку и небольшой серебряный медальон на ней — точная копия того, что был у Соль. — Ты же знаешь, как поступить, если никто из нас не придет? — поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, просто застегнул цепочку на шее подростка.

Кит на какое-то время растерянно замер, рассматривая неожиданный подарок с изображением парящей птицы на своей шее, когда его плечо накрыла мужская ладонь.

— Она ведь признала в тебе его кровь, — тихо сказал Киран и едва заметно улыбнулся.

Кит точно так же несмело кивнул.

— Хорошо, — просто ответил мужчина, но у самого мальчика от такого ответа вдруг побежал нестройный рой мурашек по спине.

Это простое слово было слишком глубоким, многогранным, чтобы он вот так запросто мог его понять. Он несмело поднял взгляд и вдруг осознал, что тонет в этих бездонных зеленых глазах, на самом дне которых отражали свой танец звезды и тьма. Только сейчас он понял, что вокруг царит ночь.

— Вернись с ней, — собрав все свое мужество в кулак, быстро сказал Кит, отчаянно надеясь, что этот мужчина не заметит предательской дрожи в его голосе.

— Обмани судьбу, — ответил Киран, исчезая столь неожиданно, что Кит невольно вздрогнул, оставшись один на один с кромешной тьмой.

Рейн вернулся из дворца Императора опустошенным. Он был тем, кто всегда понимал всю ценность и важность империи. Он считал, что был рожден, чтобы положить свою жизнь для служения ей. Это было важно, это было всем для него. Его мир, судьба и жизнь были связаны воедино. Служить своему миру — разве что-то могло быть важнее? Было ли хоть что-то столь же значимое для него?

Та женщина, что очнулась в госпитале всего несколько дней назад, рассказала такое, от чего даже у него кровь стыла в венах. Он не был невинным или ханжой, он принимал, что в его жизни есть место жестокости и жертвам, пока это на благо страны. Но все же… Женщина сказала, что все разработки Элтрайса базировались на исследованиях первородных. Неужели Соль могла быть одной из тех, кто придумывал такой способ изъятия энергии? Да, как бы он не отнекивался от таких мыслей, но люди и впрямь казались ему кем-то, кто принадлежал ко второму сорту существ, населявших их мир. Его воспитывали с этой мыслью. Каждому из них она прививалась с самого рождения, но все же — это ведь было слишком? Сейчас они хотят зарядить артефакты, используя энергию новорожденных. Сделать это в виде исключения, один лишь раз. Но он понимал: любое исключение может со временем стать правилом. Когда так соблазнительна возможность не тратить собственные силы и обходиться «минимальными» затратами даже не собственной расы. Перспективы ужасали его. Да, он понимал, что это выгодно его стране. Но… все же было в этом что-то дикое, ужасающее его. Должна же быть черта, за которую живые не имеют права переступать. Должна же ведь? Но, с другой стороны, сколько жизней его соотечественников будет спасено…

— Нет, — решительно тряхнул он головой, выходя на лестницу, ведущую в подвалы его резиденции.

Сейчас ему хотелось поговорить с Соль. Он хотел понять, что за исследования они вели. Как она может говорить о свободе, о том, что любая жизнь ценна, когда сама творила такое?

Но было и еще одно разочарование, которое раздражало его куда больше: теперь он точно знал, что любой поступок Дриэлла будет оправдан Императором, особенно если ритуал пройдет успешно. Этого он допустить не мог, от мага следовало избавиться так или иначе, вот только когда это лучше сделать?

Мужчина решительно шагал по коридорам родовых подвалов, казалось, не замечая никого вокруг, и лишь на мгновение остановился напротив камеры, где все еще находился главный целитель городского госпиталя. Саймон казался совершенно спокойным, но взгляд, которым он окинул фигуру Рейна, говорил ему иное.

— Да, — кивнул Рейн, — стоило ли оно того, если теперь она все одно здесь? Там, где и должна быть? — сказал он, замечая, как взгляд мужчины меняется, наполняясь гневом и злостью.

— Уверен, что да, — скупо бросил мужчина, на что Рейн лишь усмехнулся и последовал туда, куда и собирался.

Прошло больше двенадцати часов с того момента, как его самым безобразным образом укусили, едва не вырвав кусок плоти. Эта женщина кусалась, точно голодная сцима. Чего стоило Ферту оторвать ее от его ноги! В какой-то момент Рейну даже представилось, что она его не отпустит, пока не съест целиком. Пожалуй, еще никогда он не видел никого столь маленького, рычащего, перемазанного его собственной кровью и пытающегося его съесть. Ферт держал ее крепко, но Рейну показалось, что даже у него тряслись руки из-за опасений, что Соль выберет его новой жертвой. Нога заживала с час, и ощущения были не из приятных. Но сейчас он шел к ней один, потому как рассчитывал на продуктивный разговор, в котором они смогут начать строить совершенно отличные от прежних отношения.

Стоило ему отворить дверь, как он невольно замер, пытаясь понять, что такое происходит.

Соль стояла посреди комнаты, но выглядела так, точно пробежала несколько километров. Взъерошенные теперь короткие волосы торчали в разные стороны непокорными кудрями, часть их прилипла к мокрой от пота коже на лице, туника также казалась влажной и сейчас неоднозначно обрисовывала контуры ее тела. Рейну всегда нравились ухоженные, утонченные женщины, но теперь он неожиданно открывал для себя другую сторону женской привлекательности — когда дикая, необузданная красота заставляла его сердце биться чаще, а взгляд сам собой падал чуть ниже, чем следовало.

— Ну, явился — не запылился, задница зажила, похоже, — часто дыша, прокомментировала она его приход.

— Я… — попытался было начать разговор мужчина.

— Не важно, — отмахнулась она, — Лил нехорошо, так что либо сними защиту, либо принеси антидот от той дряни, которую распылял твой невменяемый брат. Хотя я боюсь, что может уже не сработать.

И только сейчас Рейн заметил и еще кое-что. На огромной кровати, которая находилась в дальней части комнаты, лежала девушка-оборотень. Дыхание ее было хриплым и прерывистым, а из горла торчала деревянная трубка. Руки Соль были перепачканы кровью, на полу валялись куски некогда плетеного стула, содержимое шкафов также оказалось на полу. Девушка смотрела на него так, словно, будь ее воля, она испепелила бы его одним взглядом.

— Ну? Где этот Фертель, когда нужен? Пошли его за целителем или позволь мне выйти из камеры вместе с ней. Что ты молчишь?!

— Где гарантии?

Стоило ему сказать то, что было совершенно нормальным с его точки зрения, как глаза женщины напротив него точно налились потусторонним синим пламенем, и он впервые за этот вечер подумал, что ходить к ней в одиночку небезопасно — и неблагоразумно как минимум.

— Что ты выживешь? — ласково улыбнувшись, поинтересовалась она. — Тают прямо на глазах. Хорошо, — примирительно вытянула она руки вверх, — у тебя же есть мой амулет, просто воспользуйся им и приведи сюда целителя… я прошу тебя, — на этих словах голос ее вдруг стал неожиданно слабым, надломленным, и Рейн невольно почувствовал себя не в своей тарелке. Он видел, что девушке и впрямь плохо, как видел и то, как важно для Соль спасти пациента.