А еще… я же всегда подспудно изводилась вопросом, почему он на самом деле со мной… Отрабатывает долг? Хорошая версия.

***

Понедельник с самого утра оправдывает статус тяжелого дня — с трудом поднимаюсь с кровати, от недостатка сна колотит, опухшие веки горят. Ни черта вокруг не вижу — натыкаясь на мебель, бреду в душ, допиваю на кухне кофе, и, подавляя тревогу и дурные предчувствия, собираюсь на работу. Узкие туфли, юбка, скрывающая колени, консервативная блузка, крысиный хвостик на макушке — так Натали ни за что не распознает во мне конкурентку, и война с оскорбленным Олегом не выйдет за пределы партизанской.

Вцепившись в ремешок сумки, бодро шагаю по тротуару — вероятно, Тимур уже на остановке и ждет, но я… малодушно сворачиваю на перекрестке и спешу к маршрутке.

Весь долгий окольный путь от него прилетают сообщения в директ, но я не читаю.

Это вообще лучшее, что я могу для него сделать в наших гребаных реалиях.

***

21

Все теоретические выкладки перспектив моего странного увлечения Тимуром вдруг превратились в реальность.

Этот парень — не бесшабашный раздолбай с красивым лицом и шикарным телом. В его глубине можно утонуть, если по неосторожности подойти слишком близко. И едва ли я соберу себя воедино, когда его потеряю. А я потеряю…

Но дезориентированная душа не внемлет доводам разума и все равно разрывается на части. Избегать и прятаться — не лучший выход из положения, когда при одной мысли о человеке из-под ног уплывает земля.

Оказавшись на свежем воздухе, я не выдерживаю — достаю телефон и, пробежав глазами по строчкам с множеством вопросительных знаков, быстро набираю ответ:

«Тимур, прости. Ничего не получится. Не пиши и не приходи — ты мне больше ничего не должен. Давай прекратим. Пожалуйста».

Сообщение улетает пользователю с веселым ником "Маминдурак", а у меня дрожат руки.

Обреченность вперемешку с облегчением растекается по телу, однако сердце во весь голос кричит, что я совершила ошибку — не попробовав, не рискнув, упустила, возможно, самого лучшего парня из всех, что у меня были.

Дело сделано, отступать некуда — самодисциплина и годами выдрессированная привычка все делать правильно взяли свое, и я упрямо расправляю плечи.

Нельзя из-за собственной слабости привязывать к себе молодого мальчишку-идеалиста, у которого впереди вся жизнь. Он не спасет меня от Олечки, пересудов многочисленной родни и осуждения авторитарной матери. И сам не избежит косых взглядов, насмешек ровесников и скандала в семье.

А боль… С ней я справлюсь. Настоящую любовь отличает от интрижки забота о любимом и готовность идти на жертвы.

Я даже немного горжусь собой — если хватило сил и ума отпустить, значит, я способна на взвешенные зрелые поступки.

Только Тимур не отвечает. Что ж…

Цокая каблуками, уверенно пересекаю площадь, но у офисного здания нервы сдают — впереди, в темно-синем костюме и до блеска начищенных туфлях, энергично вышагивает Олег.

Замедляюсь, для порядка киваю едва знакомым людям, предусмотрительно выждав пару минут, вхожу в мрачное фойе и вызываю лифт — к счастью, «недорыцаря» нигде нет, видимо, уехал на соседнем.

Створки гостеприимно расползаются, кто-то толкает меня в спину и больно хватает за руку. Носки начищенных туфель упираются в мои.

Вскрикиваю, и ноги становятся ватными.

— Ты что, охренела? — сипит Олег, от негодования лишившийся голоса. — Что это было, Майка, объясняй!

Шумно сглатываю и судорожно соображаю.

Самый приемлемый вариант — сказать, что это была не я (а это и вправду была не я), но, при виде капризно вскинутых белесых бровей, внутри закипает злоба.

Придурок корчит из себя оскорбленного в лучших чувствах ангела, продолжая обвинять меня во всех смертных грехах. Сколько цинизма в этом ублюдке!.. Как же мерзко воняет его парфюм.

Высвобождаю руку и в упор смотрю в его бледное лицо:

— Олег. Я всего лишь избавила тебя от своего назойливого присутствия. Продолжай развлекать начальство нюдсами — глядишь, выпишет премию. — Я натягиваю томную улыбочку, и с Олега слетает вся спесь.

— Майка, я… — он проводит ладонью по вспотевшему лбу. — Ты… откуда узнала?..

— Не бойся, не от Натали! — перехожу в наступление, и он съеживается под моим напором. — Так и будем делать вид, что между нами ничего нет! — вспоминаю подлости, которым научил меня Тимур, и, чеканя каждое слово, припечатываю: — А если задумаешь на работе вставлять палки в колеса, я покажу Натали твою открыточку. В одиночку я ко дну не пойду, учти!

Олег, изрядно смахивая на поджавшего хвост пса, растерянно на меня таращится, а я усмехаюсь. Это ничтожество два года мешало мне жить, предъявляло претензии и убивало самооценку. А заткнуть его оказалось так просто!..

Выхожу из лифта первой и смело направляюсь в офис. Злость и азарт вместе с кровью курсируют по венам — высвобожденный Тимуром бес снова ожил. Оказывается, я еще помню, как за себя постоять.

С удвоенной энергией принимаюсь за работу и ежеминутно проверяю директ, но Тимур… не пишет. Внял моим мольбам, либо просто психанул — все одно.

Он больше не заберет меня в свое волшебство, не прикроет от ветра и не обнимет. Не отвлечет от проблем и не заглянет сквозь глаза в душу… Закусываю губу, а цифры черными кляксами расплываются по экрану.

Это пройдет. Так и должно быть.

Изредка наблюдаю за Олегом — тот явно обескуражен, ослабив галстук, чересчур сосредоточенно пялится в монитор, на лице проступает досада. Бедняга никак не возьмет в толк, где прокололся и почему лишился бесплатной грелки под боком… Иногда, встрепенувшись, он сладко улыбается Натали — в эти моменты я искренне не понимаю, как могла не замечать их очевидную связь.

Сдавленно матерюсь и остервенело бью ногтями по клавишам.

— Колесникова, где отчет? — Натали, до обеда разгребавшая бумаги, наконец просыпается и приступает к показательной порке. — Кажется, я еще на прошлой неделе просила его сдать.

— Отчет у первого зама! — отзываюсь с готовностью, и начальница разражается визгом:

— Почему не на моем столе, я спрашиваю?!

— Видимо, потому, что он его оттуда забрал…

Я ловлю себя на мысли, что отвечаю ей наглой расслабленной интонацией Тимура, перенимаю даже его мимику, и Натали, не добившись полного подчинения, неловко опускается на стул.

— Что вы себе позволяете? Что вообще происходит? — она смотрит на Олега в поисках поддержки, но тот, ссутулившись, увлеченно вчитывается в письмо. — Скоро проверка, развели бардак… Всю неделю будете выходить сверхурочно. И никаких отгулов, вы меня поняли, Майя Станиславовна?!

— Наталья Феликсовна, помните тот аудит, к которому я самостоятельно подготовила отдел? Разве не после него вы ушли на повышение?.. — невинно хлопаю глазами, изображая дурочку, и чешу карандашом затылок. — Дополнительные часы будут оплачены? Или обратиться в инспекцию по труду?

Натали щурится, поджимает губы, но… молчит. В помещении повисает тишина — слышен только гул авто, проезжающих за окном, и вздохи кондиционера.

Произведенный мною фурор воистину запомнится надолго. Удовлетворенно принимаюсь за изучение документов — адреналин постепенно приходит в норму, но под пальцами щелкает статическое электричество. Чувствую себя супергероем — эти двое, как наиболее яркие представители гнилого социума, наконец получили по заслугам.

Стрелки на часах доходят до пяти, под удивленные взгляды коллег гордо покидаю офис и изящно сбегаю вниз.

Солнце еще высоко, по-настоящему летнее тепло сквозь тонкую ткань блузки согревает кожу, свободного времени вагон… Я собираюсь напиться.

Прореветься, отключить мысли, впасть в забытье и уснуть.

Подсчитывая в уме наличность, сворачиваю в тенистый сквер — в просвете между темно-зелеными лапами сияют бликами стеклянные двери алкомаркета. За спиной слышатся шаги, и потаенная радость вырывается наружу — это Тимур, я уверена.