Он прекрасен. И хочет именно меня.

И я, не слыша собственного голоса, киваю:

— Хорошо…

Зеленая футболка летит на пол, я снова вижу его идеальное подтянутое тело — ключицы, шею, подбородок, скулы, черный космос в зрачках…

Опираюсь на локти, сажусь, судорожно помогаю ему снять с себя и меня остатки одежды, неистово отвечаю на поцелуи, глажу горячую кожу, даю волю рукам… Совсем как в той несвоевременной, но яркой фантазии он придавливает меня к дивану, и сознание уносит штормовой ветер.

Не могу облачить в слова слетевшие с катушек чувства, ощущаю ожоги от прикосновений, позволяю ему все, раскрываюсь и растворяюсь, подстраиваюсь под ритм. Он не сдерживается, отдает мне всего себя — на пределе сил и эмоций. С каждым его движением удовольствие и восторг нарастают, и, спустя вязкую долгую вечность, вдруг наступает миг, когда я больше не могу вместить их.

— Боже, я сейчас… — охаю, до упора взведенная пружина внутри разжимается, и из груди вырывается громкий стон. Вылетаю из тела в невесомость, перестаю существовать — слышать, видеть, мыслить… Возвращаюсь в самый совершенный момент своей жизни, и на ресницах выступают слезы. Пальцы ног покалывает, дыхание рассыпается на поверхностные вдохи.

— Я люблю тебя, Май, — шепчет Тимур мне в губы, бережно убирает со лба сбившуюся прядь, проводит по мокрым щекам теплыми ладонями и светло улыбается. — Это не изменится никогда.

***

24

Просыпаюсь задолго до жужжания будильника — от жары и приятной тяжести, навалившейся на плечо. Пару секунд определяю себя во времени и пространстве, вспоминаю, что именно произошло, и в ужасе прикрываю рот одеялом.

Я напилась и переспала с парнем, которому девятнадцать.

И "напилась" — не слишком весомая отговорка. К наступлению ночи алкоголь выветрился, и я прекрасно понимала, что творю.

"…Несолидно, Майя. Как ты могла до такого докатиться???" — сварливыми интонациями матушки взывает ко мне совесть.

Самое ужасное, что мне понравилось.

Если уж совсем начистоту, никто из бывших не доводил меня до состояния лопнувшего воздушного шарика, раз за разом отправляя в облака. Никто не заботился о моих чувствах. Никто не вызывал такого восхищения, чистого восторга и панического ужаса…

Рассвет шарит по крышам домов, но еще не разгорелся во всю мощь — комната погружена в полумрак, на полу валяются скомканные вещи. Мы заснули пару часов назад — долго разговаривали в моменты передышек и снова припадали друг к другу. Кожу до сих пор покалывают мелкие иголочки, в ушах шумит.

Тимур мирно спит, придавив меня тяжелой рукой и уткнувшись носом в ямку между ключицами, а я безнаказанно вдыхаю запах его шампуня, смешанный с нотками солнца и янтаря, и схожу с ума от чего-то совершенного, нового и пока непостижимого.

Здравый смысл все еще звенит навязчивой осой, подсказывая наилучший выход — сбежать куда-нибудь, отключить телефон и до конца дней посыпать голову пеплом, но опустошенная оболочка льнет ближе к горячему телу Тимура, и из груди вырывается вздох блаженства.

"…Я никому тебя не отдам…" — повторяю шепотом, словно мантру, крепко обнимаю его и проваливаюсь в глубокий сон.

***

Будильник разражается вибрацией, из кухни доносится хрип старенького радио и аромат свежесваренного кофе, и я постепенно возвращаюсь в сознание. На миг нутро скручивает кошмарное дежавю — а что если это Олег, оставляя потеки кофе и крошки, хозяйничает у плиты?..

Вчера он едва не ударил меня, чем изрядно испугал — за два года недообщения он позволял себе пренебрежение, тупые шутки, незаинтересованность, занудство, но не доходил до рукоприкладства. Вероятно, если бы мечта мамы сбылась, и «недорыцарь» снизошел до серьезных отношений, его кулаки стали бы «приятным» бонусом к штампу в паспорте… Через полтора часа мне придется снова столкнуться с ним в офисе и до вечера созерцать самодовольную бледную рожу. Как же хорошо, что на моем пути в никуда появился Тимур и оттолкнул меня в сторону!

Уставившись в потолок, пытаюсь построить примерные планы на день, но в комнату в лучах яркого солнца входит Тимур — на нем только светлые джинсы, пряди мокрых волос прилипли ко лбу. В его руках поднос с чашками, из которых я пью кофе только по утрам — если нарушить традицию и воспользоваться другой посудой, день будет неудачным, но, к счастью, не сегодня… Разглядываю идеальный торс и прекрасное лицо, и от красоты момента захватывает дух.

Как же тут остаться в разуме?..

— Кофе! Доброе утро, Май! — радостно приветствует Тимур, устанавливая поднос на журнальный столик возле дивана. — Я воспользовался душем. Надеюсь, ты не против.

— Ты же не положил сахар? — хриплю, ибо голос пропал, и подозрительно принюхиваюсь, и Тимур морщится:

— Как можно осквернять напиток богов каким-то сахаром…

— Спасибо! — Пробую подняться, но сделать это вовсе не просто — каждая мышца протестующе ноет и болит. Тупо болит, как после фанатичных занятий в спортзале. Собрав остатки сил, осторожно сажусь и охаю. Черный взгляд заинтересованно скользит по груди, но я, памятуя о вчерашнем, быстро прикрываюсь одеялом и краснею как рак.

Тимур садится рядом, бесцеремонно перегнувшись через меня, забирает с подноса вторую чашку и, прислонившись спиной к стене, увлеченно поглощает кофе.

Его лицо словно светится изнутри. От него исходит покой и тепло, а сквозь мое тело пробегает волна электричества. Этот прекрасный молодой мужчина всю ночь был со мной, а я вынуждена играть в правильность и соблюдать рамки приличий.

— Может, поешь нормально?.. — прочищаю горло и отпиваю густой крепкий напиток. — Я могу что-нибудь приготовить — время терпит.

— Я и сам могу, забей, — безмятежно отвечает он. — У меня полный холодильник еды. Я тебе врал. Нужен был повод напроситься в гости.

Он невинно улыбается, и я бы прибила его, если бы была в состоянии. Вглядываюсь в темный омут с фарфоровыми берегами и молчу — мозги набекрень.

— Смотри, Май… — сделав очередной глоток, Тимур пускается в рассуждения. — Мы вместе бухаем. Вместе смотрим сериалы, вместе спим. Вместе пьем кофе по утрам. У нас много общих тем для разговора и даже… с некоторыми оговорками… совместный бюджет. Я постоянно думаю о тебе, уверен, и ты тоже… Как, по-твоему, это называется?

"…Идеальная картинка мира…" — проносится в голове. Отчего-то я боюсь на него посмотреть и отшучиваюсь:

— В моем возрасте — уже никак.

— Да брось. Это называется семья. Но если тебя заводят тайные отношения — ладно. Пофиг. — Наверняка его блестящий вывод сопровождается фирменной нахальной улыбочкой, но голос вдруг становится тише: — Ты можешь мне что-нибудь ответить? Теперь, когда…

Молча оставляю чашку. Да и что я могу сказать? Что окончательно пропала и хочу быть только с ним? Что мне нравится смотреть на него и слушать, раскрыв рот? Он ночь напролет клялся мне в большой и светлой, подкрепляя сказанное действиями, я же не могу позволить себе неосторожных высказываний.

— Ок, можешь не отвечать. Все, что нужно, я услышал. И тоже тебя никому не отдам, Май.

Вздрагиваю и не могу унять сбившееся дыхание.

Все мои беды от установок, накрепко застрявших на подкорке. Я старше, значит, должна быть умнее, подавлять желания, нести ответственность за поступки, сдерживать его натиск, но Тимур постоянно ловит меня на противоречиях и ставит в тупик. И вот я уже допустила сближение с ним, разговоры по душам и бурный секс. И даже не удержалась от признания.

Он знает меня лучше, чем я сама, и умело манипулирует — хорошо хоть, во благо…

Слишком шумно глотаю слюну и мечтаю очутиться в преисподней. Это настоящий морок. Откуда он свалился на мою голову…

— Так. Пора собираться… — Деловито отворачиваюсь, влезаю в домашнюю футболку, до поры сиротливо висевшую на спинке стула, и, прихватив из шкафа вещи, спасаюсь в душе. Выкручиваю оба крана, шагаю под острые стрелы прохладной воды, привожу себя в порядок. Превозмогая мелкую дрожь и одуряющую слабость, сквозь запотевшее стекло смотрюсь в островок параллельного мира — девушка, живущая в нем, похожа на ведьму — губы опухли, щеки горят, глаза лихорадочно светятся.