Вилли вспомнил доверительные рассказы Тео Кронейса, что в 1927 году ведущие промышленники Германии подарили Гинденбургу поместье Нойдек, но оно было записано на его сына Оскара с тем, чтобы впоследствии избежать большого налога на наследство. Вообще, роль Оскара в истории Германии когда-нибудь станет полностью ясной. Вилли слышал, что за десять дней до прихода Гитлера к власти Оскар вместе с Мейснером тайно посетил Гитлера и имел с ним беседу с глазу на глаз, во время которой Гитлер убедил его в необходимости передачи власти ему. По свидетельству Мейснера, до этого старый Гинденбург выступал против любых контактов с нацистами. Через три дня после этого Оскар был на чае у фон Риббентропа, где продолжил переговоры. После этого Оскар стал активно уговаривать отца назначить канцлером Адольфа Гитлера. Его позиция во многом способствовала принятию его отцом решения о формировании 30 января 1933 года правительства во главе с Гитлером. После прихода нацистов к власти около 5 тыс. акров, полученных Гинденбургом-младшим в 1927-м, были узаконены и освобождены от налога.
Полторы недели спустя после смерти маршала было опубликовано его завещание в форме «Обращения к немецкому народу». Ни у кого не было сомнений, что документ сфальсифицирован. Несколько фраз говорило о том, что они написаны явно под диктовку Гитлера. Завещание кончалось следующими словами: «Мой канцлер Адольф Гитлер и его движение позволили германскому народу совершить исторический решающий шаг к внутреннему единству, поднявшись выше всех классовых разногласий и различий социальных условий. Я покидаю мой германский народ с твердой надеждой, что мои чаяния, которые сложились в 1919 году и постепенно зрели до 30 января 1933 года, будут развиваться до полного и окончательного осуществления исторической миссии нашего народа. Твердо веря в будущее нашей родины, я могу спокойно закрыть глаза».
А еще неделю спустя Вилли слушал по радио выступление Оскара: «Мой навеки ушедший от нас отец сам видел в Адольфе Гитлере своего прямого наследника как верховного главу Германского рейха».
После смерти Гинденбурга Гитлер отменил пост рейхспрезидента и принял на основании результатов плебисцита полномочия главы государства. Он сам придумал себе титул «Фюрер и рейхсканцлер». В руках Гитлера оказались все юридические и экономические рычаги власти, обеспечивающие ему пожизненное правление централизованным фашистским государством с целью подготовки войны-реванша.
В это время Вилли Мессершмитт подписал общий вид, компоновку и теоретические схемы агрегатов истребителя, разработанные Проектбюро под руководством Люссера, и дал команду передать схемы в Конструкторское бюро Ричарду Бауэру для разработки рабочих чертежей 109-го.
На столе с блюдом яблок, за которым Вилли беседовал в своем кабинете с посетителями, появилась большая демонстрационная модель его истребителя с размахом около метра. По сравнению с рядом стоящей старой моделью туристского 108-го, выполненной в меньшем масштабе, модель истребителя казалась гигантской. Хотя оба эти самолета по размерам были почти одинаковыми, конструкция истребителя должна была весить в полтора раза больше. Тяжелый мощный мотор, пулеметы с боекомплектом и значительно более высокие нагрузки в маневренном бою увеличивали вес конструкции, а ее-то Вилли и стремился сделать как можно более легкой. Весь предыдущий опыт, начиная с планеров, научил его выискивать в конструкции лишние граммы и привел к простой истине – чем меньше самолет, тем он легче. Вместе с Люссером они так упаковали мотор и пошли на тесную кабину пилота, что максимальное сечение фюзеляжа оказалось очень небольшим. Удлинив фюзеляж, получили небольшое и легкое оперение. Подкосы стабилизатора, где поток уже сорван, не вызывают большого сопротивления, но зато существенно снижают вес стабилизатора. То же относится и к неубираемому хвостовому колесу. Вилли очень хотел сделать свой истребитель более легким, чем его конкуренты Хейнкель, Арадо и Фокке-Вульф. Более легкая машина в воздухе обладает меньшей инерцией, и ее можно сделать более маневренной, что очень важно для истребителя.
Своим главным конкурентом Вилли считал Эрнста Хейнкеля. После успеха его одномоторного пассажирского Не-70, который он сейчас переделывает в разведчик и легкий бомбардировщик, Вилли ожидал, что и истребитель он будет проектировать по такой же схеме с эллипсным крылом. По отрывочным сведениям, которые Люссеру удалось вытянуть у Кристенсена, а также у его бывших коллег из конструкторского бюро Хейнкеля, истребитель будет иметь открытую кабину и полуэллиптическое крыло большой площади и эллиптическое горизонтальное оперение. «Его истребитель наверняка будет тяжелее нашего», – успокаивал он Люссера и себя.
Фокке-Вульф проектирует истребитель по схеме высокоплан с подкосом. Его вес и сопротивление тоже будут заведомо большими, чем у истребителя Вилли. Конструкторы Арадо, по сведениям Вилли, решили на своем истребителе шасси не убирать, чем, по убеждению Вилли, сразу обрекли себя на роль аутсайдера.
Вилли чувствовал, что в этом соревновании авиаконструкторов Германии он держит лидерство. Его истребитель обрел свой облик, и теперь рождаются его каркас, агрегаты и системы при постоянном контакте с представителями заказчика. Несмотря на катастрофу первого, его туристские самолеты демонстрируют отличные характеристики управляемости и должны достойно выступить на международных соревнованиях в Варшаве.
Вооруженцы Мессершмитта выпустили чертежи установки третьего пулемета в развале блоков цилиндров мотора и стреляющего через кок воздушного винта. Кристенсен сразу прилетел из Берлина, как только доработали макет самолета под эту установку. Заодно обсудили конструкции сиденья пилота, мягкой подвески двигателя, радиатора и подходы для эксплуатации истребителя наземным экипажем. Особую дискуссию вызвали вынесенные в поток весовые балансиры элеронов. Люссер убедил Кристенсена, что это самый легкий по весу вариант.
Детальная разработка конструкций узлов и агрегатов, сопровождающая выпуск рабочих чертежей, существенно изменила предварительные наметки Проектбюро, по которым строился макет истребителя. И в начале октября Вилли решает построить новый, уточненный. Как раз перед этим он с любопытством осматривал прибывший макетный образец авиационной пушки калибра 20 мм для установки в двигателе Юмо-210. Когда новый макет был готов и осмотрен Мессершмиттом, позвали заказчиков. Макетная комиссия из 16 человек трудилась два дня и написала солидное заключение с несущественными замечаниями.
Напряженная работа, драматические и волнительные соревнования его туристских самолетов истощили нервную систему Вилли, в ноябре она начала сдавать. Когда он прочитал технический отчет своего аэродинамика Крауза о летных характеристиках истребителя, то полученная расчетная скорость пикирования ему показалась нереально высокой. Он вызвал Крауза и попросил ее перепроверить. Повторный расчет показал, что значение скорости было правильным.
Через несколько дней он сцепился с Люссером – его-де Проектбюро неправильно рассчитало скороподъемность истребителя, завысив ее на 25 %, – и потребовал, чтобы начальник группы аэродинамиков Урбан сделал новый расчет независимо от Проектбюро. На следующий день Вилли пришел к Люссеру в очень возбужденном состоянии и заявил, что его опасения подтвердились и эта ошибка в оценке скороподъемности принесла компании большие неприятности. Но в это время Урбан еще не закончил расчеты. Когда же он их закончил, то оказалось, что скороподъемность Bf-109 лучше, чем по оценке Проектбюро.
Потом Вилли набросился на Люссера с обвинением в неправильном выборе профиля крыла истребителя. По его глубокому убеждению, надо было использовать его, Мессершмитта, профиль с М-29. Только после доказательного анализа Люссера с графиками и цифрами, что выбранный им американский профиль обладает лучшими характеристиками, Вилли успокоился.
Но он потерял сон на две недели после того, как выслушал доклад Люссера о полученных из Геттингена отчетах о продувках двух их моделей истребителя в двух разных аэродинамических трубах. Значения коэффициента сопротивления оказались разными! Но козлом отпущения опять был Люссер. Это он проявляет легкомыслие и не хочет, чтобы истребитель Мессершмитта быстро летал. Потребовалось время, чтобы разобраться в методических ошибках сравнения результатов продувок в двух разных трубах, и все «громы и молнии» Вилли улеглись.
