Узнав о предстоящей поездке Браунов за границу, мистер Крубер взволновался не меньше медвежонка и поспешно отвёл его в заднюю комнату, где на диванчике из конского волоса они обычно обсуждали самые серьёзные проблемы.

— Какая приятная новость, мистер Браун! — начал мистер Крубер, ставя на плитку ковшик с молоком. — Подумайте сами, много ли на свете медведей, которым выпадает счастье провести лето за границей! Так что вам надо, как говорится, брать быка за рога. И если я могу вам чем-нибудь помочь, спрашивайте, не стесняйтесь.

Помешивая какао, мистер Крубер внимательно слушал Паддингтоновы объяснения, а выражение его лица становилось всё серьёзнее и серьёзнее.

— Да, нелёгкая это задача для медведя ваших лет быть ответственным за маршрут, — признал он, передавая Паддингтону чашку какао в обмен на булочку. — Давайте-ка посмотрим, чем я могу вам пособить.

И, не откладывая дела в долгий ящик, мистер Крубер встал на четвереньки и начал перебирать старые книги, лежавшие в коробке за диваном.

— Этим летом, похоже, все решили отдыхать за границей, — заметил он, по одной передавая Паддингтону нужные книжки. — У меня расхватали почти всё, что было про Францию, но, думаю, вот это вам вполне подойдёт.

Стопка всё росла, Паддингтоновы глаза всё округлялись, а под конец, когда мистер Крубер внезапно извлёк из-под книжек поношенный чёрный берет, медвежонок чуть не свалился с дивана от удивления.

— Боюсь, он будет вам великоват, — извиняющимся тоном проговорил мистер Крубер, поднимая берет к свету. — Да местами его моль проела. Зато это настоящий французский головной убор, и он в полном вашем распоряжении.

— Спасибо большое, мистер Крубер, — поблагодарил Паддингтон. — А дырки, они очень даже кстати — я в них уши просуну. Медвежьи уши в шляпы плохо влезают.

— Надеюсь, всё остальное вам тоже придётся кстати, — продолжал мистер Крубер, явно польщённый довольным выражением на мордочке медвежонка. — Чтобы составить маршрут, требуется не одна книга, и вообще, лучше всё предусмотреть заранее. За границей, мистер Браун, чего только не бывает!

Мистер Крубер принялся рассказывать про Францию, и прошло немало времени, прежде чем Паддингтон смахнул с мордочки последние капли какао и поднялся, чтобы идти домой. В гостях у мистера Крубера время всегда летело очень быстро, потому что он умел рассказывать куда интереснее, чем все остальные.

— А в вашем дневнике, мистер Браун, наверняка появится немало интересных записей, — добавил мистер Крубер на прощание, помогая Паддингтону погрузить книги в сумку. — Я потом с удовольствием почитаю.

Паддингтон, которому не терпелось полистать новые книжки, попрощался и зашагал по улице Портобелло, с усилием толкая перед собой сумку на колесиках. Со всеми книжками и покупками она сделалась такой увесистой и неповоротливой, что медвежонок несколько раз едва не врезался в тележки торговцев, стоявшие вдоль улицы.

А кроме того, в голову ему набилось столько мыслей, что он даже не знал, какую думать первой. Больше всего ему хотелось примерить берет, да и книги мистера Крубера выглядели очень заманчиво. В конце концов Паддингтон решил, что стоит присесть, передохнуть и получше рассмотреть и то, и другое.

Он положил свою старую шляпу на землю, нацепил берет и начал по одной вытаскивать книжки из сумки.

На самом верху лежал словарь. Потом — французская поваренная книга со множеством рецептов и ярких фотографий, от которых у Паддингтона даже слюнки потекли. Дальше ему попался путеводитель, в котором были карты и указания, куда надо обязательно съездить и что посмотреть, а потом ещё несколько книжек с картинками.

На самом же дне лежал очень солидного вида том в кожаном переплёте, на котором было вытиснено золотыми буквами:

Прежде чем вытащить из сумки эту книгу, Паддингтон перебежал через улицу и обмакнул лапы в ближайшую водосточную канаву. Мистер Крубер предупредил, что разговорник очень старинный, и просил обращаться с ним особенно аккуратно.

Усевшись на прежнее место, Паддингтон принялся листать разговорник. Такой книги ему ещё никогда не попадалось. На обратной стороне обложки оказалась картинка, на которой четыре белые лошади тащили какую-то штуковину вроде очень старомодного автомобиля, а дальше шли разные французские фразы с английским переводом, да ещё и рисунки для пущей понятности.

Вскоре Паддингтон так увлёкся, что совсем позабыл, где он и куда идёт. В разделе, который назывался «Путешествия», ему попалась одна в особенности любопытная фраза, от которой он долго не мог оторваться. Звучала она так: «Моя бабушка упала из дилижанса, вызовите карету милосердия».

Паддингтон сразу понял, что эта фраза может очень пригодиться, если миссис Бёрд вдруг случайно упадёт из машины, и он повторил её несколько раз, изо всех сил жестикулируя, как и дяденьки на картинке.

К его вящему удивлению, когда он поднял глаза, выяснилось, что вокруг собралась небольшая кучка прохожих, которые глазели на него с нескрываемым любопытством.

— Знаете чего? — сказал дяденька с велосипедом, окинув медвежонка проницательным взглядом. — Это небось луковичный медведь [38].— Тут он повернулся к слушателям и авторитетно добавил: — Они каждый год из Бретани [39]приплывают. У них луковицы на шее висят на верёвочке, на манер ожерельев. Ну, видели небось. Ишь как лопочет по-французски.

— Чепуха, — оборвал его другой дяденька. — Вовсе не по-французски. С ним, по-моему, просто припадок какой-то приключился. Махал лапами, как оглашенный. И потом, — добавил он торжествующе, — если это луковичный медведь, где же, скажите на милость, его луковицы?

— Потерял, надо думать, — предположил кто-то ещё. — Поэтому и вид у него такой разнесчастный. Я так думаю, у него, горемыки, верёвочка порвалась.

— Тут любого припадок хватит, — посочувствовала какая-то тётенька. — Подумать только, приехать в такую даль и растерять все свои луковицы!

— Так ведь я что и говорю, — снова встрял дяденька с велосипедом. — У него был французский припадок. А уж это хуже некуда. Они вообще все того, эти иностранцы.

— Не вздумай трогать его, сынок, — вставила ещё одна тётенька, поворачиваясь к своему малышу, которому явно очень понравился Паддингтонов берет. — Мало ли где он валялся!

Пока зрители переговаривались, глаза у медвежонка становились всё больше и больше, а последнее замечание окончательно вывело его из себя.

— Луковичный медведь?! — не выдержал он. — Вовсе я не луковичный медведь! Я медведь, который собрался за границу, и я нигде не валялся, а просто иду домой от мистера Крубера!

С этими словами он сгрёб свои книжки и зашагал дальше, оставив зевак в полном недоумении.

Сворачивая на свою улицу, Паддингтон бросил через плечо несколько очень суровых взглядов, но вот он оказался у знакомой зелёной двери дома номер тридцать два и рассудил, что на самом-то деле всё не так уж и плохо.

Он стоял на пороге, прислушиваясь к шагам миссис Бёрд в прихожей, и думал о том, что этим утром он славно потрудился.

Это, пожалуй, очень даже и здорово, когда тебя принимают за французского медведя, пусть даже и луковичного! Чем больше Паддингтон об этом размышлял, тем выше он задирал нос, и под конец у него не осталось никаких сомнений, что уж теперь-то, с помощью карт, путеводителей и книг мистера Крубера, он сумеет составить для Браунов самый что ни на есть замечательный «моржруд».

— Что-то наш мишутка сегодня при полном параде, — заметила миссис Бёрд.

— Правда? — сразу же встревожилась миссис Браун. — О господи! Надеюсь, ничего страшного не случится.