Брауны в тревоге перевесились через балконные перила; месье Дюпон и тот несколько раз недоумённо оглянулся через плечо, прежде чем остановить оркестр на середине площади. Музыка стихла, а медвежонок так и не объявился.

— Странное дело, — проговорил мистер Браун, прикладывая ладонь к уху, — что я до сих пор слышу какой-то стук.

Остальные тоже прислушались. Звук, настороживший мистера Брауна, доносился откуда-то с дальнего конца деревни. Он становился всё слабее и слабее, и всё же, вне всяких сомнений, это был рокот барабана.

— Ну, дела! Да наверняка это Паддингтон! — воскликнула Джуди. — Он, видимо, просто пошёл дальше, когда весь оркестр повернул обратно.

— Тогда надо его поскорее поймать! — встревожился мистер Браун. — А то ещё неизвестно, куда он утопает!

Тут Брауны наконец поняли, что к чему, и не на шутку переполошились. Впрочем, Паддингтон, наверное, и сам не стал бы отрицать, что дело дрянь, если бы только заметил, в чём это самое дело состоит. Но он пока ещё ничего не заметил и продолжал в блаженном неведении лупить колотушкой по барабану.

Вообще-то день со всеми развлечениями — ярмаркой, гаданием и репетицией оркестра — выдался очень удачный. Однако, если говорить честно, медвежонок был уже по горло сыт музыкой и не стал бы возражать, если бы парад поскорее закончился.

Во-первых, барабан оказался очень уж большим и тяжёлым, а с короткими лапами было не так-то просто поспевать за остальными оркестрантами. Барабан висел у Паддингтона на животе, и во время репетиции удавалось иногда ненадолго поставить его на чемодан, но теперь, на марше, барабан задрался кверху, и за ним ничегошеньки стало не видно. Паддингтон понятия не имел, где он находится, в пальто ему было очень жарко, а в довершение всего капюшон от толчков налез на уши и он совсем перестал слышать других музыкантов.

Месье Дюпон долго и красноречиво втолковывал Паддингтону, какой важный инструмент большой барабан и что, даже когда весь оркестр ненадолго смолкает, барабан должен продолжать отбивать ритм, иначе все собьются с шага. Однако медвежонок вот уже минут пять кряду не слышал ни одного инструмента, кроме барабана, и ему это начало порядком надоедать.

Чем дальше Паддингтон уходил, тем увесистее делался барабан, а в довершение всего коленки у него совсем подогнулись, капюшон от этого сполз на глаза, да там и остался.

Паддингтон уже начал прикидывать, не пора ли звать на помощь или стоит ещё потерпеть, но тут всё решилось само собой. Дорога, по которой он с таким упорством шагал, внезапно кончилась, и на очередном шаге лапа ухнула в пустоту.

Не успел Паддингтон даже толком удивиться, как всё вокруг перевернулось вверх тормашками, и в следующую секунду, так и не сообразив, что к чему, он уже лежал на спине, придавленный сверху какой-то многотонной тяжестью.

Некоторое время Паддингтон просто пыхтел и отдувался, а потом опасливо откинул с глаз капюшон и выглянул наружу. К его изумлению, ни месье Дюпона, ни остальных музыкантов нигде не было видно. Видно ему было совсем другое: луна и звёзды в небе над головой. А самое ужасное — когда он попытался встать, из этого ничего не получилось, потому что на животе у него лежал барабан и сдвинуть его не было никакой возможности.

Паддингтон глубоко вздохнул и с обречённым видом улёгся обратно.

— Ох, мамочки, — произнёс он, обращаясь к окружающей пустоте. — Опять я влип в историю!..

— Хорошо, что ты не перестал бить в барабан. — В голосе миссис Браун звучало явное облегчение. — А то бы мы тебя до утра не нашли!

Все они собрались в вестибюле гостиницы, чтобы послушать рассказ медвежонка о недавних потрясениях и о том, как его в конце концов спасли. Больше всех радовался этому спасению месье Дюпон, который чувствовал себя главным виновником Паддингтоновых бед.

— Понимаете, я просто случайно сделал неверный шаг, — объяснял Паддингтон. — А потом мне было никак не встать, потому что сверху на меня улёгся барабан.

Миссис Браун хотела было спросить, почему он не попытался развязать ремень, но из деликатности промолчала. И без того все говорили хором, абсолютно друг друга не слушая, да ещё в вестибюль набилась целая толпа желающих поздравить Паддингтона и месье Дюпона с успехом на параде.

А кроме того, медвежонок, судя по всему, был поглощён какими-то своими мыслями, и, глядя со стороны, можно было подумать, что он пытается вывернуться наизнанку.

— Нет, ничего страшного, миссис Браун, — с готовностью объяснил он, заметив её озабоченность. — Я просто проверял, какие у меня линии на лапе.

— Надеюсь, ты нашёл там что-нибудь интересное, — проворчала миссис Бёрд, — после этакой-то катавасии!

— Ну, правда, я не совсем всё понял… — начал Паддингтон с тайной надеждой в голосе, — но похоже, там что-то такое говорится про фейерверк!

— Гм… — сумрачно протянула миссис Бёрд, и тут же снаружи донеслось громкое «бабах!» и первая ракета ярко осветила вечернее небо. — Что-то мне кажется, один мой знакомый медведь слишком много выдумывает…

Но как оказалось, говорила она в пустоту, потому что Паддингтон уже выскочил на улицу, а за ним следом — Джонатан и Джуди, а за ними по пятам — мистер Браун и месье Дюпон.

Паддингтон всегда любил фейерверки, и теперь, когда приключение с барабаном осталось позади, ему не терпелось полюбоваться огненным спектаклем. Судя по тому, какой треск и грохот стоял на площади, французы знали толк в разноцветных огнях, и Паддингтон не хотел упустить ни секундочки такого замечательного зрелища.

— А не отправиться ли нам сегодня на рыбалку? — предложил как-то за завтраком мистер Браун.

Было бы некоторым преувеличением сказать, что все члены его семейства отнеслись к этому предложению одинаково. Миссис Браун и миссис Бёрд встревоженно переглянулись, Джонатан и Джуди завопили от восторга, а Паддингтон так обрадовался, что чуть было не свалился со стула.

— И что же мы будем ловить? — осведомилась миссис Браун в тайной надежде, что её супруг предложит что-нибудь безобидное и поближе к берегу.

— Макрель, — без особой уверенности ответил мистер Браун. — Ну, или каких-нибудь там сардин [54]. Короче говоря, кто «за» — поднимайте правую руку!

Результат голосования явно пришёлся мистеру Брауну по душе.

— Четыре — «за», два — «против», — подсчитал он.

— Ничего подобного. Два — «за», два — «против», — строго поправила миссис Бёрд. — Медведи, которые поднимают сразу по две лапы, лишаются права голоса.

— Так ведь ещё я не голосовал, — заметил мистер Браун, поднимая руку. — Выходит, всё равно большинство «за». Тут прямо за бухтой есть один очень милый островок, — продолжал он. — Мы поплывём туда и встанем там лагерем.

— Как ты сказал, Генри? — дрогнувшим голосом переспросила миссис Браун. — Поплывём?

— Именно так, — кивнул мистер Браун. — Я сегодня перед завтраком встретил адмирала Гранди, и он пригласил нас всех на морскую прогулку.

После этих слов миссис Браун и миссис Бёрд, похоже, совсем расхотелось рыбачить; даже Паддингтон и тот повесил нос, ткнувшись им в результате в булочку, намазанную мармеладом.

Адмиралом Гранди звали отставного английского моряка, который жил в «Вороньем гнезде» — домике, стоявшем на утёсах неподалёку от деревни. Брауны иногда встречали его на улице и всякий раз с трудом удерживались, чтобы не шарахнуться в сторону при звуках его голоса, напоминающего рёв проржавевшего охотничьего рожка.

Когда они повстречались в первый раз, адмирал так зычно поприветствовал их с вершины утёса, что миссис Браун перепугалась, как бы в горах не случился обвал, а бедняга Паддингтон со страху уронил в море вафельный стаканчик с мороженым.