— Ага, — сонно откликнулась Алиса. — Я-то думаю, с кем бы нас сравнить… И правда, вылитые Пушкин и Дельвиг… И пишем так же. Скромность украшает нас все больше и больше…

— Не трогай Пушкина, — меланхолично отозвалась Елизавета. — Пушкин — это наше все… Во всем ты, Павлищева, склонна усматривать личную выгоду. Так нельзя. Ты все-таки инженер человеческих душ. Тысяча дам разного возраста «чистят» себя под Элайзу-прекрасную… Слушай, а кто появился сначала? Элайза или кукла Барби?

— Барби…

— Жалость-то какая. А то можно было бы с них штраф взять. За использование нашей Элайзы в качестве прототипа. А так придется промолчать. Поскольку получается, что это мы взяли да воплотили Барби в Элайзу!

Алиса с подругой во всем согласилась, даже не стала возражать, потому что спать ей хотелось ужасно, да и Елизавета могла обидеться.

В дедовой комнате было тихо и спокойно. Алиса устроилась на диванчике, Марго улеглась ей на живот. Алиса сделала робкую попытку прочесть хотя бы страничку из Борхеса, но поняла, что ничего не соображает: буквы странно прыгают, мутнеют, а уж до смысла написанного так трудно добраться, что лучше это безнадежное предприятие вовсе прекратить. Она не заметила, как перешла границу сна, и очень скоро бродила по развалинам вместе с дедулей, а он говорил Алисе: «Вот сейчас, сейчас я тебе ее покажу…»

Дед ее был помешан на археологии, он каждый год копил деньги, чтобы отправиться на поиски какой-нибудь доисторической штуковины, но до сих пор ему отчаянно не везло — самым большим его трофеем был глиняный горшок, кажется, скифский. Алисе он почему-то казался «ночной вазой», но она не знала, были ли у скифов ночные вазы, а дедуля утверждал, что не было. В истории дед разбирался лучше Алисы, и она ему поверила.

Что дедуля хотел Алисе показать, узнать было не суждено.

Вдруг раздался ужасный крик, просто вопль, и они с дедулей вынуждены были прекратить блуждания во сне.

Кричала Елизавета. Алиса посмотрела на часы. Было уже три часа, и она подумала, что Елизавета, закончив сочинять эротическую сцену, опять ругается с партнерами по виртуальной «девятке».

Только крик был какой-то истошный, полный настоящего ужаса. Алиса резко вскочила, накинула на себя кофту и бросилась к своей подруге.

Подруга сидела на кровати, тупо уставившись в окно, и дрожала.

— Лиза, что с тобой?

Лиза обернулась. Взгляд ее был способен напугать кого угодно.

Алиса щелкнула выключателем. Лизка зажмурилась от яркого света, попыталась заслониться рукой.

— Там… — Она показала рукой на окно.

— Что — там?

Алиса посмотрела в окно, но ничего криминального не обнаружила. Окно как окно. Темное, каким ему и положено быть ночью.

— Там была рожа, — объяснила Елизавета.

— Во сне? — терпеливо спросила у подруги Алиса.

— В каком сне? — тоненьким голоском прошептала Елизавета. — Господи, как это я решила в твой бандитский поселок поехать? Рожа! Мерзкая… Прилипла к стеклу и пялилась. Прямо на меня! Нет, ну ты посмотри получше, — снова запричитала она через некоторое время, и Алиса посмотрела туда, куда был направлен безумный взор Елизаветы.

Ни-че-го… Ветка дерева царапает по стеклу как ни в чем не бывало, и дождь, конечно, кого угодно сведет с ума…

— Это дождь, — решительно заявила Алиса. — Знаешь, я перед твоим приходом тоже испугалась… Окно открылось, что-то такое в дедовой комнате стукнуло, и шаги человеческие послышались…

Елизавета отвлеклась от окна и с интересом уставилась на подругу, правда, Алисе этот ее интерес совершенно не понравился. Да что там Елизавета — у Алисы так талантливо получился замогильный голос, что и сама она поддалась тому же чувству страха. Впору хватать все, что можно унести, и бежать куда глаза глядят из родного дома!

Да еще ветки эти… Отчего-то Алисе их царапанье по стеклу теперь напомнило о бренности человеческого существования — что-то было в этом поскрипывании тоскливое и безнадежное, как погребальный звон или пение монахинь…

Подруги некоторое время сидели молча, как будто пытались осмыслить сложнейшую философскую проблему. «Если не отвлечься немедленно, — подумала Алиса, — невесть до чего можно додуматься!» Она попыталась сменить тему разговора:

— Как, кстати, у тебя с Элайзой? Пристроила ее в объятия Роберта?

Елизавета мрачно кивнула и спросила, явно не желая возвращаться в реальный мир из своих гробниц и подземелий:

— Так что там было, в дедулиной комнате?

— Ничего. Призрак бродил, — отмахнулась Алиса, пытаясь перевести все в шутку. — Такой белый весь, в саване и веригах…

Словно в ответ на ее неуместную остроту, в дедулиной комнате что-то стукнуло. Алиса замерла, а Елизавета, вконец обессиленная бесовскими обстояниями, прошептала:

— Господи! Павлищева, и зачем я к тебе пришла ночевать?

Марго на эти зловещие звуки давно устала обращать внимание. «Наверное, мы тоже в конце концов к ним привыкнем и будем продолжать мирно дрыхнуть», — подумала Алиса с невыразимой тоской. Говорят, что люди, живущие в замках с призраками, начинают относиться к ним как к домочадцам.

— Надо сходить посмотреть, — предложила Алиса.

— Надо, — согласилась Елизавета.

Они переглянулись, посидели еще несколько секунд, но никаких стуков больше не повторилось, только акация продолжала скрипеть по стеклу.

Мысль, что они сидят себе как ни в чем не бывало, а в дедулиной комнате хозяйничает призрак, Алисе не понравилась, и она решительно поднялась:

— Пойдем!

— Куда? — ужаснулась Елизавета.

— Нельзя же этому привидению все позволять! Мало ли что ему в голову придет… Напакостит там, все переломает…

— Хорошо, если это призрак, — пробормотала Елизавета, покорно поднимаясь. — С призраком я еще как-нибудь договорюсь. Молитву прочитаю… А если бандит? Вряд ли на бандитов молитва действует.

— Нет, на них точно не действует, — согласилась Алиса. Чего-чего, а опыта общения с бандитами у нее было достаточно. Вокруг стояли бандитские особняки. И поэтому Алиса имела высочайшую честь быть представленной в бандитском свете.

— Тогда надо на всякий случай вооружиться. — Елизавета осмотрелась в поисках какой-нибудь достойной звания оружия вещи.

Алиса по привычке взяла свою «Эдду», Елизавета вооружилась старой лыжной палкой, и они понуро, мелкими шажками, двинулись навстречу страшной опасности, которая поджидала их за дверью дедулиной комнаты.

— Ни-ко-го…

Алисе показалось, что в интонации, с которой Елизавета это произнесла, сквозило не только облегчение, но и едва заметный оттенок разочарования.

— Тебе что, хотелось увидеться с призраком? — не удержалась она от язвительного замечания.

— Да нет, что ты, — заверила Елизавета. — Просто я думаю…

— А что тут думать, у нас обыкновенные, милые галлюцинации, — пробурчала Алиса. — Напились «Черного лекаря» — название-то какое сатанинское! — вот и стало мерещиться черт знает что… А это просто форточка брякнула. То ли дед окно не закрыл, то ли я форточку плохо заперла.

— А рожа? — с большим сомнением возразила Елизавета.

Про рожу Алиса уже успела забыть. Да и не относилась она к этой роже серьезно: скорее всего, Елизавете она приснилась.

— Что — рожа? Ветки сплелись, а тебе кошмар снился…

— Ну, во-первых, я и заснуть-то не успела, — запротестовала Елизавета. — Я до половины третьего делилась своим сексуальным опытом. Чтобы тебя завтра наш Зевс-громовержец не сильно распинал. Потом попила чаю, покурила и собралась спать. У меня, кстати, такое ощущение, что эта самая рожа там просто сначала таилась, ждала, когда я свет выключу… Потому что стоило мне это сделать, как вот она тебе, здрасте! Явилась не запылилась!

Последнее было сказано прямо в зловредное окно с таким выражением, что Алиса невольно обернулась, опасаясь увидеть рожу. Никакой рожи не было — Алисе явно не везло! Или Елизаветина рожа Алису избегала, или Елизавете это все-таки привиделось.