Такие песни исполнялись речитативом или пелись под аккомпанемент барабана; часто многие слова и строки повторялись по несколько раз, ибо эти песни составляли часть уроков, преподаваемых детям в хейимас. Их содержание могло варьироваться в хейимас разных Домов и городов; эти песни из хейимас Змеевика в Мадидину
Кирпич и глина, синяя глина,
обсидиан и змеевик – вот
стены и полы домов
земного города.
Дожди и облака,
безветрие и ветер – вот
кровли и окошки домов
земного города.
Под досками пола, под балками кровли,
над крышами, над трубами каминов,
влево по Руке Правой,
вправо по Руке Левой,
к северу от будущего, к югу от прошлого,
раньше востока, позднее запада,
за этими стенами:
беспредельное,
край дикий,
бытия горы и реки —
долина возможного.
Круглый как мячик город-Земля.
Здесь улица любая
сама с собой
встречается в итоге.
Стары его дороги,
длинны его пути,
и воды широки его.
Кит в нем плывет на запад —
возвращается с востока;
летит на север крачка —
с юга возвращается она;
дожди там выпадают,
чтоб снова из земли
подняться родниками.
Костер взлетает искрами,
чтобы упасть на землю.
Объять все это разумом
возможно и совсем нетрудно,
но если ж в путь отправимся пешком,
боюсь, что мы не доберемся вновь
к началу улицы, что нас вела сначала.
Ведь круты склоны гор,
и годы круты с нами,
и глубока вода.
И в городе-Земле
до дома путь пролег далекий.
Земля, вращаясь, движется,
все движется, вращаясь, прядет,
прядет дней направленье
от утренней зари к вечерней.
То, что лежит меж севером и югом, —
ось этого ее вращенья;
то, что лежит меж западом с востоком,
есть направленье этого вращенья.
И так, от утренней зари к вечерней
вращается Земля в сиянье солнца иль во тьме
кромешной.
Луна, вращаясь, движется,
в своем движении она круги рисует,
круги рисует месячного цикла,
прядя-сплетая лунный день единый длиною
в месяц,
от утренней зари к вечерней
кружась вокруг Земли, что движется,
вращаясь и прядя дней направленье.
На небесах серп месяца тончайший – заря дня
лунного,
день лунный – полнолуние, серп убывает, и день
тот к вечеру клонится,
а черная луна обозначает ночь лунных суток,
тьмой объятую.
И так Луна вращается в сиянье Солнца иль во
тьме кромешной.
Земля с Луною вместе, вращаясь, движутся вкруг
Солнца,
круги вокруг него рисуя, пролагая направленье
года.
И чуть наклонная ось их вращенья
дает нам зиму, дарит лето,
начало и конец Великих Танцев.
Танцоры неба, дивные танцоры!
Вот Оу, ясное дитя Вселенной,
Адсевин яркая, звезда зари, звезда заката,
танцоры неба, дивные танцоры,
вон там, вдали сияет красный Кемел,
Гебайю и Удин, и прочие танцоры
небесные, во тьме полночной
еле видимые глазом, вращаются,
плетут свой танец вечный вокруг сверкающего
стержня,
вращаются – в сиянье Солнца иль во тьме кро —
мешной.
Вокруг своей оси в пространстве и по кругу
Земля вращается – вот сутки;
вокруг Земли в пространстве и по кругу
Луна вращается – вот месяц;
вкруг Солнца нашего в пространстве и по кругу
Земля вращается – вот год;
вокруг своей оси в пространстве и по кругу
вращается и Солнце – вот Танцы;
и Солнце, и другие звезды в пространстве и по
кругу
вращаются и возвращаются к исходной точке —
вот танец звезд.
В их танце – неподвижность и движенье,
в нем – без измененья перемены,
движение вперед, соединенное с возвратом.
В их танце – созиданье и гор, и рек,
и звезд – миров далеких – и их уничтоженье.
Весь этот танец – круг открытый,
незамкнутая часть спирали,
в которой круг за кругом, круг за кругом
танцуются в Долине жизнь и смерть.
Чтобы начать, сперва вернуться нужно.
Чтоб семя уронить, необходимо расцвести
и дать плодам созреть.
Лишь познавая толщу камня,
ты с родником соприкоснешься.
Увидеть хочешь этот Танец?
Так посмотри на звездный свет!
Чтоб музыку его услышать,
ты темноту попробуй слушать.
Чтоб мир весь танцевал с тобою вместе,
пусть все на свете воссияет!
И люди пусть в Домах танцуют,
и в городах – на площадях для танцев,
и пусть светлы их будут лица,
глаза пусть полнятся сияньем!
