Несмотря на то что члены небольшого замкнутого общества могут жить и говорить неспешно, их язык, напротив, может иметь тенденцию изменяться весьма быстро; даже являясь языком письменным, он течет, как река, оставляя по пути старое написание слов и выбрасывая на отмели их старые значения. Так что названия девяти городов, будучи очень старыми, ныне непереводимы, за исключением названия Вакваха или, точнее, Вакваха-на, то есть «город, расположенный на священном Источнике, дающем начало Реке На» (однако это название может переводиться и как «танцующая Река На»). Название Чукулмас, возможно, имело некогда, в своей исходной форме, значение «Дом Большого Дуба», а инфикс – «мал» – в слове «Унмалин» означает «холм» или «вершина холма». Жители Тачас Тучас настаивали, не имея, впрочем, никаких доказательств или свидетельств, что название их города на полузабытом северном диалекте означает «Там, Где Поселился Великий Медведь». Но почему Синшан и гора над ним носят такое название или же что именно скрывается под словом Кастоха и почему оно претерпело очевидные изменения, ибо исходной была форма Хастоха, а также почему самый старый дом в Мадидину называется Мадидину Анимун, не знает никто. Без сомнения, этимологию этих названий можно было бы проследить с помощью данных, записанных в Большом Компьютере Столицы Разума, если несколько недель или месяцев поработать в Пункте Обмена Информацией. Но к чему это? Разве так уж необходимо переводить каждое слово? Порой как раз непереведенное слово может послужить нам напоминанием о том, что язык – это не только значения слов, что понятность языка – это всего лишь одна из его характеристик, одна из его функций. Непереведенное слово или название, возможно, вообще не функционально. Оно просто существует. Будучи написанным, оно представляет собой ряд букв; будучи произнесенным вслух, если более или менее правильно догадаешься о его произношении, оно представляет собой набор фонем, более или менее интересную музыкальную фразу, или звук, или шум – словом, нечто. Непереведенное слово похоже на камень, на кусок дерева. Его использование, его значение не является рациональным, определенным и ограниченным, однако оно конкретно, потенциально богато и бесконечно. И вообще, если уж честно, то все слова, которые мы произносим, – это непереведенные слова.

Некоторые из прочих народов Долины

1. Животные Дома Обсидиана

Все домашние животные, как считалось, жили в Первом Доме, то есть в Доме Обсидиана.

Овцы

Все породы овец в Долине – результат скрещивания «чужеземных» пород, то есть тех овец, что были выменяны или украдены у соседних народов, с местной породой одун из Верхней Долины. Это небольшие коренастые животные с длинной тонкой шерстью, темными ногами и темной мордочкой с двумя или четырьмя короткими рожками и прямо-таки выдающимся, «римским» носом. Ягнята этой породы рождались темными, и примерно половина взрослых овец тоже имела или темную, или пятнистую шерсть. Овец держали во всех городах Долины; отдельные люди или семьи могли владеть одной или несколькими овцами, пасущимися вместе с городской отарой, забота о которой была возложена на Цех Ткачей. Города Чумо и Телина пасли свои многочисленные стада на Горе Овцы и в Долине Одун, что к северо-востоку от Чумо. Чтобы дать возможность горным пастбищам восстановить травяной покров, а овцам – откормиться на засоленных лугах, отары эти перегоняли в середине сезона дождей к устью Реки На на богатые травами равнины, и до наступления жары, то есть до периода между Танцем Луны и Танцем Лета, они в горы не возвращались. Баранина и ягнятина считались в Долине праздничным блюдом, а овчина и самые разнообразные вязаные шерстяные вещи – основной одеждой в холодное время. Для жителей Долины овца отнюдь не была символом пассивной глупости и слепой покорности, каковым она является для нас (и правда, овцы в Долине отличались выносливостью и хитростью), но скорее воспринималась с неким любовным восхищением и даже преклонением – как существо загадочное и таинственное. Овца была знаком и символом Общества Крови и Первого Дома; овец также называли Детьми Луны.

Козы

Коз держали в качестве ручных домашних животных, а также ради получения молока, особенно в городах Верхней Долины; в Мадидину, Синшане, Унмалине и Тачас Тучас их специально выращивали для получения мяса, кожи и шерсти. Жители городов Верхней Долины хотя и любили коз за их проказливую сообразительность, все же предпочитали не заводить их в больших количествах, полагая, что «одна коза троих проказников стоит, а три козы – тридцати». Поскольку при разведении коз ставились самые различные эстетические и практические цели, то и пород их существовало огромное множество – и совсем крошечные, и очень тучные, и черные, и черно-золотистые «коротышки», и вислоухие, и длинношерстные, и молочные козы из Унмалина, не говоря уж о весьма драчливых, но внешне очень привлекательных горных козочках, которые часто паслись вместе с отарами овец на Горе Овцы.

Крупный рогатый скот

Коровы в Долине имели в основном бурую, бежевую, пеструю, коричневую и красно-коричневую масть; они были некрупные, с неширокой грудью, со стройными ногами и прямыми рогами средней длины, крутолобые, с большими округлыми глазами. В Телине для полевых работ также охотно использовали более крупных быков почти совсем белой масти. Стада крупного рогатого скота первоначально держали исключительно для получения молочных продуктов, однако же потом довольно большая часть работ по вспашке полей и перевозке тяжестей стала производиться с помощью кастрированных быков. Быков не выращивали на мясо, а если резали, то только на первом году жизни, еще телятами. Как правило, в каждом хозяйстве имелась своя корова или несколько коров, которые паслись вместе с городским стадом, забота о котором была поручена Цеху Дубильщиков. Выпас, кормление и дойка могли осуществляться как самими хозяевами животного, так и, по договоренности, членами Цеха. Те семьи, что в жаркие месяцы переселялись в летние хижины, часто брали с собой и своих коров. Коровы и рабочие быки по большей части считались членами семьи. Множество различных стихов было посвящено именно корове, и во многих стихотворениях подчеркивалось, насколько легче ужиться с нею, чем кое с кем из людей. Местные коровы отличались добродушным, веселым и кротким нравом и вполне заслужили те похвалы, которые им расточали поэты; лишь бычки имели неуравновешенный характер, а потому чаще всего являлись собственностью города или Цеха и содержались за прочной оградой на Лугу Пениса.

Лошади, ослы и мулы

Поскольку большая часть жителей Долины любви к путешествиям не питала, а уж если кто из них и пускался в путь, то обычно шел пешком, – особенно длинных дорог там не было, а лошадей если и держали, так не для путешествий. Лошади тоже были любимцами семьи и, надо сказать, довольно беспокойными. Скачки считались разновидностью спорта и развлечением, но в путь верхом на лошадях пускались редко и практически не использовали этих животных для перевозки тяжестей или полевых работ. В Долине лошадей было немного, а тяжеловозов не было вовсе. Лошадей выбирали не столько за силу и покорность, сколько за «ум и красоту». Летние игры непременно включали скачки на лошадях и показательные выступления наездников, которые продолжались в разных городах Долины еще месяца два после окончания праздника. Лошади, особенно жеребцы, считались животными таинственными, сакральными, не способными на хитрость и вообще в высшей степени достойными. Жеребец был культовым символом мужчин Дома Обсидиана, хотя разводили и воспитывали коней главным образом представители Дома Змеевика, ответственного за Танец Лета. Во время Летних игр мужчины ездили верхом на кобылах, а женщины – на жеребцах. Белые, черные или пегие жеребцы считались сакральными животными для Дома Обсидиана, однако самыми дорогими были рыжие и чалые. Кони в Долине редко вырастали выше полутора метров в холке, были они довольно хрупкими, тонкокостными, с коротким туловищем. Они хорошо проходили короткие дистанции и имели склонность к полноте. Родившихся вне плана жеребят не убивали, а отводили вниз по реке на заливные луга к западу от устья Реки На, где их выпускали на волю и они присоединялись к диким табунам. Табуны эти всегда жили на берегах Океана и Внутреннего Моря – в Стране Лошадей. Лошади в них были в большинстве своем коренастые, низкорослые. Время от времени юноши из Общества Благородного Лавра или мужчины из Дома Обсидиана отправлялись в увлекательное и приятное священное путешествие в Страну Лошадей, чтобы поймать одно или два животных и пополнить свежей кровью небольшие табуны в Долине. Больше всего лошадей было у представителей Дома Змеевика в Чукулмасе, а в городах нижней части Долины лошадей обычно совсем не было.