На завтрак была яичница с поджаренными сосисками. Несмотря на плохой сон, аппетиту это не повредило, и вскоре дно сковороды блестело после того, как я вылизал его корочкой хлеба. Кружка какао с молоком и бутербродом вприкуску завершила завтрак. Далее меня ждал с вечера наглаженный костюм, белоснежная рубашка и начищенные ботинки. Сегодня, так и быть, буду при параде, торжественная линейка, как-никак. И не я один, весь личный состав училища сегодня будет в костюмах. Ну и будущие проводницы при параде, само собой. Это потом уже можно будет поменять форменные штаны и скромные юбки на унисексуальные джинсы и свитера.
— Макс, привет!
— Здорово, Макс!
— Слушай, а я тебя по телевизору видел! Ты молоток, конечно, чемпион Европы! И под гитару здорово пел.
В общем, так меня по плечам обхлопали, что они уже начали побаливать. Я был тоже рад видеть знакомые лица, многие из которых смотрели на меня с неподдельным восхищением. Приятно, чёрт возьми, когда тобой восторгаются! Не уверен, что во мне взыграл грех гордыни, но, в конце концов, никто из нас не чужд маленьким человеческим слабостям.
Потом было персональное поздравление от мастера и Николая Степановича. А торжественную линейку открыл транслируемый через магнитофон «Гимн железнодорожников». Далее Бузов отдельно высказался обо мне в том плане, что другим учащимся есть с кого брать пример. Мол, наш Максимка и швец, и жнец, и на дуде игрец. Здесь мне стало немного неудобно, но я всё же пережил этот трогательный момент, хотя многие из первокурсников разглядывали меня будто бы какой-то диковинный экспонат кунсткамеры.
И, конечно же, я не мог не заметить внимание к моей персоне Верочки. Пусть она делала вид, что я не очень-то её интересую, однако то и дело бросала в мою сторону взгляды, которые при желании можно было истолковать как угодно: от восторга и похотливости до лёгкого презрения. Хотя за что меня презирать… Убей, не пойму. Если за тот неудавшийся секс, то там нам батя помешал, а если за то, что вообще сделал попытку разделить с ней ложе… Тут я ничего с собой поделать не мог, да и она с готовностью пошла мне навстречу. Теперь-то я, конечно, ни-ни, как-никак мы с Ингой обменялись клятвами, что будем верны друг другу по гроб жизни.
После моего возвращения из Греции мы с ней занимались любовью чуть ли не ежедневно, благо мама во время визитов Инги к нам домой деликатно уходила в магазин или к соседке поговорить за жизнь. Кстати, с моря Инга привезла мне в качестве сувенира настольный письменный набор. Никогда бы не подумал, что такие вещи можно сделать не из камня, а из… ракушек. Это реально было круто, и наверняка стоило не один рубль, но задавать вопросы о деньгах я считал бестактным. Тем более что и сам привёз Инге из Греции сувениры, которым она обрадовалась, словно ребёнок. Хотя, в сущности, она ещё и была ребёнком, пусть даже в постели мы с ней уже вытворяли совсем не детские вещи.
Сегодня у них в школе тоже торжественная линейка и Ленинский урок. Договорились отметить 1 сентября походом в кафе, и то, что Верочка бросает в мою сторону двусмысленные взгляды, меня никоим образом не должно как-то волновать. Вот только физиологию не обманешь, «предатель» в штанах наливался соком и крепчал не по дням или часам, а по секундам, и я как манну небесную ждал окончания линейки. Чтобы как-то сбросить напряжение, отворачивался в сторону и думал об отстранённых вещах типа работы над книгой о викингах.
Она, к слову, продвигалась неплохо, по возвращении в перерывах между встречами с Ингой я всё свободное время посвящал истории Задора, и к 1 сентября успел написать, пожалуй, половину романа. Новые, отпечатанные на машинке главы я давал читать маме, умоляя высказывать непредвзятое нашим родством мнение. Я-то сам и так видел, что книга получается интересной, тем более о викингах в отечественной литературе в таком ключе наверняка никто не писал, но всё равно хотелось посмотреть на реакцию рядового, скажем так, читателя.
Мама хоть и не любительница такого рода жанров, ей бы что-нибудь типа любовного романа (может, и впрямь напишу когда-нибудь) почитать, но тут втянулась, и уже с нетерпением ждала каждую новую главу. Следом я стал со своей книгой знакомить Ингу, реакцию была ещё более восторженной. Удостоверившись, что иду в правильном направлении, я принялся писать дальше с удвоенной энергией. Таким вот образом к началу учебного года примерно половина романа была написана. Дальше, конечно, в связи с учёбой, репетициями и тренировками свободного времени будет поменьше, но хотя бы в ближайшей перспективе не ожидается сорванной — все эти поездки на турниры отнимают от нескольких дней до полутора недель. Это ещё хорошо, что сборы перед первенством Европы всего ничего были, а по идее нас вообще месяц должны были гонять. Если на чемпионат мира, который, по слухам, должен состояться в следующем году, я поеду, то вот там-то вряд ли удастся избежать предсоревновательных сборов. Но до них ещё надо дожить.
А что касается республиканских и всесоюзных соревнований, то ближайшее состоится в декабре. Москва примет первенство ВДСО «Трудовые резервы» среди учащихся системы начального и среднего профессионально-технического образования, куда я поеду защищать честь пензенских пэтэушников.
Но это ещё через три с лишним месяца, до этого времени я точно должен добить свой роман. А Катков тем временем вытребовал у меня моего «Сироту» и собрался опубликовать несколько первых глав в ближайшем номере «Суры». Естественно, Полевому я о таком «ходе конём» говорить не стал. Он со мной, к слову, созвонился где-то неделю спустя после моего возвращения из Греции. Сказал, что в редакцию потоком идут письма и звонки, касающиеся моей скромной персоны. Многие сомневаются, что это произведение написал такой молодой автор и жаждут увидеть самородка воочию. Заодно задать вопросы о творчестве. Вот Полевой и подумал, не устроить ли в редакции журнала мне встречу с прессой и читателями, типа пресс-конференции в свободном стиле. Редакция даже готова оплатить мой проезд в оба конца и, если понадобится, проживание в гостинице. На это я сказал, что я не против, вот только скоро начинается новый учебный год, и выкроить время будет нелегко. Борис Николаевич пообещал, чтобы на этот счёт я не волновался, вряд ли руководство училища откажется от лишнего упоминания своего воспитанника на страницах центрального издания. Так что надежды юношей, как говорится, питают.
А ещё на днях пришло письмо от бати. Пишет, что в начале августа на приисках вывихнул лодыжку, и посему ввиду вынужденного простоя лишился части заработка. Обещал сделать перевод на двести рублей, но только попозже, в сентябре. Мы с мамой, прочитав письмо, лишь понимающе друг другу улыбнулись, мол, у самих заработки покруче будут. Но в ответном письме мама не отказалась от перевода, чтобы батя там не расслаблялся. А относительно моих доходов не стала вдаваться в подробности, написав лишь, что в «Юности» выходит мой второй роман, а на киностудии Горького готовится к съёмкам фильм по моей книге «Остаться в живых». Ну и про победу на первенстве Европы упомянула, если батя вдруг ещё не в курсе. Хотя откуда бы ему быть в курсе, первенство континента среди юниоров — не такое уж и глобальное событие, чтобы греметь по всему Союзу. А до эпохи интернета — как от Пензы до Пекина в позе краба.
Второй курс шёл параллельно 10-му классу общеобразовательной школы, и у нас какие-то предметы добавились, а какие-то ушли. В числе «ушедших» был и русский язык, но литература оставалась. Так что с Верочкой мы ещё будем пересекаться на уроках.
«Ушли» география и физика, зато добавились астрономия и обществоведение. И что любопытно, в первые же дни нового учебного года я умудрился испортить отношения с преподавателем обществоведения Владленом Эдуардовичем Коромысло. Такая вот занятная фамилия, над которой потешались многие студенты. Правда, больше за спиной. Коромысло с виду был плюгавым, невзрачным мужичком, но яда в нём плескалось, как в чёрной мамбе. Да и указкой мог отходить по рукам или спине, а в ответ не двинешь — учитель.
