— Почему же в СССР до сих пор не поставят на поток производство качественных джинсов?

— Это вопрос не ко мне, а к министру нашей лёгкой промышленности. К сожалению, у нас много чего пока не выпускают. Лично меня не радует тот факт, что в Соединённых Штатах умеют делать качественные гитары, а в СССР на поток поставлено производство инструментов, которые уважающие себя музыканты и в руки не возьмут. Кстати, здравая критика в нашей стране приветствуется, — многозначительно посмотрел я на Стоуна. — Так вот, приличную гитару, и электрогитару в том числе, у нас может создать какой-нибудь кустарь-одиночка, и зачастую она звучит не хуже «Гибсона» или «Фендера», но это, сами понимаете, капля в море. Но я уверен, что рано или поздно в Советском Союзе появится и качественные джинсы, и качественные музыкальные инструменты.

А главное, подумал я, что мы первые запустили в космос искусственный спутник Земли и человека. А помимо космических у нас есть у нас есть и другие ракеты, например, на Кубе, так что не надо, как говорится, ля-ля. У нас быстро чем найдётся прищемить вам хвост, господа капиталисты.

По ходу дела я решил над американцем приколоться.

— Мистер Стоун, вы же патриот своей страны?

— Несомненно! — гордо выпятил он свой «аристократический» подбородок.

— А вас не смущает тот факт, что под известной маркой джинсов стоит индонезийский производитель?

— А почему меня это должно смущать? Обычная практика, международная интеграция…

— Это понятно. Но как вы отнесетесь к тому, что какая-то третья страна, изменив в названии джинсов всего одну букву, начнет их штамповать в немыслимом количестве и по цене в разы дешевле, чем ваша продукция? Качество может будет и похуже, но спрос на ваш товар все же снизится.

Ага, удалось мне смутить Стоуна, вон как заёрзал.

— Мне очень интересно, молодой человек, где вы успели получить подобные знания?

— У нас предмет в училище есть, обществоведение называется. Там подобные темы как раз и разбирают. Но вы не ответили на мой вопрос. Ваша страна Тихоокеанский флот пошлет на урегулирования проблемы?

— Ну что вы! Наша страна мирная и подобные вопросы привыкла решать на уровне переговоров. Из-за каких-то джинсов начинать Третью мировую войну уж точно не станет…

— Спасибо, мистер Стоун! Я запомню ваши слова про джинсы и про Третью мировую.

— Скажите, мистер Варченко, а вы бы не хотели жить в Соединенных Штатах? У нас в стране умеют по достоинству оценивать молодых авторов. Тем более что фантастика является одним из востребованных жанров литературы…

— Знаете, мистер Стоун, одно то, что мое произведение напечатал самый на сегодня популярный журнал в СССР, говорит о том, что в нашей стране не с меньшим вниманием относятся к творчеству молодежи. Это во-первых. А во-вторых, я, как и вы, являюсь патриотом свей страны. Понимаете, я без русской березки жить не могу…

— Но в США тоже березы растут!

— Нет. Это у нас березы, а вас просто деревья. Мне тут недавно стихи на ум пришли. Возможно я их потом оформлю в песню. Послушайте. Может вам и станет понятен мой ответ.

И я на экспромте выдал «Березы» от «Любэ». Без припева, понятно. Когда закончил читать, в зале, как принято было тогда говорить, раздались бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в овации.

Затем прозвучало ещё несколько вопросов от наших журналистов и просто моих поклонников, после чего Полевой решил, что пора заканчивать пресс-конференцию, о чём и объявил во всеуслышание. И совершенно неожиданным для меня было то, что присутствующие встали и стали мне аплодировать. Приятно, конечно, но мои щёки снова стали пунцовыми, как и в начале мероприятия. Похоже, придётся привыкать к повышенному вниманию к моей персоне, особенно после этой пресс-конференции. Интересно будет почитать отзывы в периодике. Эх, кто бы мне ещё номерочек «USA Today» с отчётом Стоуна подогнал…

Когда мы вернулись в кабинет Полевого, тот выдохнул:

— Да-а, ну ты и выдал! Этот американец теперь уж не знаю, что напишет в своей газетёнке.

— Надеюсь, этот тип не переврёт всё в свойственной американской прессе манере.

— Эти да, могут. Будем надеяться, что если и переврёт, то не сильно… А в целом пресс-конференция, считаю, вполне удалась. Давай сейчас чайку на дорожку выпьем и поедем домой. Юлия Осиповна — это супруга моя — сегодня обещала вареников с картошкой наварить.

[1] Катавей — вырез в верхней части корпуса гитары, прилегающей к грифу, предназначен для облегчения доступа к верхним ладам в процессе игры.

Генри Малькольм Стоун прекрасно знал свою родословную. Его предки перебрались с берегов Англии в Новый свет в конце XVIII века. Прапрапрадед собкора «USA Today» Джон Стоун был простым бондарем, а его жена — примерной матерью четверых детей и убеждённой протестанткой, каждое воскресенье посещавшей церковь. Подрабатывала она стиркой белья, отчего уже несколько лет спустя её пальцы скрючил артрит. Обосновались они в небольшом городке Саванна на восточном побережье только что образовавшихся Соединённых Штатов Америки.

Один из сыновей бондаря и прачки Найджелл Стоун, в отличие от своих двух братьев и сестры, решил выбиться в люди и поступить учиться на адвоката. Правда, денег на обучение не было. Где он их достал — эта история канула в Лету. Просто, пропав в какой-то момент из города, однажды два года спустя молодой человек вернулся в Саванну прилично одетым, купил небольшой домик и на первом этаже открыл адвокатскую контору. К тому времени в Саванне уже действовали две подобные конторы, но по стечению обстоятельств их владельцы ушли из жизни один за другим в течение полугода. Одного нашли утонувшим в пруду, второй неизвестно по какой причине повесился на ветке раскидистого дуба. Таким образом, конкурентов у Стоуна не осталось, и вскоре он превратился в преуспевающего, единственного на всю округу адвоката. Что касается его потомков по мужской линии, можно отметить деда Генри Стоуна — Ирвинга Фитцджеральда Стоуна. Тот пошёл по военной части, топил на Тихом океане японские корабли и подлодки. А когда в 1947-м появилось ЦРУ, был принят в Отдел специальных операций. Его сын также служил в Центральном разведывательном управлении, причём в том же Отделе. А вот внук решил пойти в журналистику. Однако зов предков оказался силён, и когда отец предложил ему совмещать работу журналиста и разведчика, Генри, немного подумав, согласился.

Так что теперь он получал зарплату сразу из двух «кормушек», при этом не сильно себя утруждая разведывательной деятельностью, а зачастую совмещая её с журналистской практикой. Как в данном конкретном случае с этим мальчишкой из провинциального русского городка Максимом Варченко.

На следующий день после пресс-конференции он шёл по коридору посольства США в СССР, расположенного на улице Чайковского. Путь его пролегал к одному из неприметных закоулков, где обитал третий секретарь посольства, кадровый разведчик Джеффри Спенсер.

Тот уже ждал посетителя. Предложил кофе, и гость не отказался, по-хозяйски расположившись в удобном, глубоком кресле. Стоун работал в Москве уже седьмой год, а Спенсер лишь третий, и прекрасно знал, что русские осведомлены о его настоящей профессии. А это значит, что его в любой момент, как только случится очередной шпионский скандал, могут в числе прочих попавших в «чёрный список» попросить на выход. В этом плане позиция Стоуна была крепче, он тоже знал, что за ним ведётся наблюдение, но в отношении себя был спокоен, так как журналистов почти не трогали — в ответ из Штатов могли также выслать советского собкора, также наверняка служившего и на КГБ.

— Что нового, Джеффри? — первым спросил Стоун, потягивая горячий кофе без сахара.

— Всё то же самое, скука неимоверная. Единственное развлечение — пятидесятники[1]. Мы их специально поселили в комнате, под окнами которой гуляют русские милиционеры, так они стучат нашим затворникам в окно и кричат: «Вставайте и молитесь, собаки!»