Она догадывалась, что его возбужденный пенис имеет немалые размеры, но к тому, что было на самом деле, она оказалась совсем не готова. Под ее взглядом его пенис с каждой секундой становился все больше и больше. У Макрива участилось дыхание, но она, похоже, была загипнотизирована увиденным.

От этого потрясающего зрелища ее охватило острое желание. Такое сильное, что она едва не вскрикнула…

Мари знала, что происходит. Она страдала от бессмертного феномена сверхчувствительности, или сверхстимуляции.

Переход из состояния смертности к бессмертию включал неприятный период приспособления. Зрение и обоняние многократно усиливались. Улучшалось даже осязание. Но смертным все же требовалось время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям.

Короче говоря, проблема состояла в избытке ощущений, поступавших к ней от органов чувств.

Сверхчеловеческие ощущения вызывали сверхчеловеческое вожделение.

– Боги, Марикета, – прохрипел он. – Я очень остро чувствую твой взгляд.

Она с трудом заставила себя отвернуться. Но тут же услышала, как он вошел в воду. Ахнув, Мари бросилась в сторону, чтобы вылезти, но он поймал ее и обнял рукой за талию.

– Пусти меня! – потребовала она, сопротивляясь, на миг оторопев от твердости упершейся в нее плоти.

– Мне нравится, когда ты сопротивляешься, только не лягайся слишком сильно. А то можешь угодить мне в детородный орган. А он нам с тобой еще пригодится.

Какая наглость!

– Ты, ублюдок, сейчас же перестань тыкать в меня своим… этой штукой!

– Ты крутишься, ведьма, и я не могу не двигать бедрами.

Мари замерла, сознавая, что не может с ним справиться. Он тяжело дышал, но не от усталости. Почувствовав на шее и ухе его теплое дыхание, она вздрогнула. Ее соски под его рукой затвердели.

– Тебе нужна моя помощь, хотя ты и не хочешь в этом признаться.

– Думаешь, я не в состоянии сама помыться?

– Ты минут десять чистила зубы и дважды намыливала волосы. Наверное, вымыла бы их еще раз на всякий случай, но, видно, руки устали.

– Ничего не устали! – Хотя устали. – Я в порядке.

– Да? Тогда покажи ладони.

Закатив глаза, Мари подняла руки. Услышав, как он защелкал языком, взглянула на них сама. Ногти были грязные! Ее лицо зарделось. Черт бы его побрал!

Макрив повернул ее к себе, и Мари прикрыла грудь руками. Глядя сердито в потолок, позволила ему поочередно вымыть ее ладони. Взбив пену, он тщательно отмывал от основания до кончика каждый пальчик.

Пока он обстоятельно массировал ее ладони, ее веки налились свинцом.

– У тебя очень маленькие ручки, – тихо сказал он рокочущим баритоном. – Но прелестные.

Мари с трудом подавила дрожь.

Когда он, наконец, отпустил ее, она, к своему стыду, закачалась. Когда снова открыла глаза, собирая энергию, чтобы всыпать ему, то обнаружила, что он водит когтем по известняку.

– Для чего ты это делаешь?

– Подтачиваю острые края. Дай мне еще раз свои маленькие ручки.

Он продолжил массаж, пока Мари не перестала сопротивляться. Когда он начал аккуратно чистить когтем ее ногти, она следила за его лицом. Сосредоточенно сдвинув брови, он прилежно приводил ее в порядок, как будто это было очень важно для него.

– Ну вот, – сказал Макрив, закончив. – Теперь волосы. И снова повернул ее.

Оставаясь расслабленной и послушной, она позволила ему поухаживать за собой. Втянув когти, он массировал ее голову, пока она не почувствовала, что превратилась в кисель. Наверняка у него было такое же выражение полной сосредоточенности на лице, потому что он очень хотел хорошо выполнить свою работу. Только Мари не знала почему.

Если он делал все это, чтобы помучить ее, сделать несчастной и заставить снять проклятие, то это было слишком низко с его стороны.

Но не мог же Макрив искренне считать ее своей парой. Или мог?

Намыливая шампунем ее длинные волосы, он заметил:

– Видишь, Марикета, все не так плохо. Если бы ты знала, что с тобой будут так обращаться, то мне, наверное, не пришлось бы тебя шантажировать.

– Ты не имел права рыться в моих вещах.

– Я предупреждал, что ты найдешь меня чересчур властным. Странно, но когда я исследовал твои вещи, у меня возникло больше вопросов, чем ответов. Для чего, например, предназначен этот пластырь в твоей сумке?

Мари пожала печами:

– Для контроля рождаемости.

– Контрацептив? – спросил он поспешно. Чертовки прелестно.

– Да, и что? – Она замерла. – Теперь ты думаешь, что я слишком доступна?

– Тебя это волнует, Марикета?

– Большинство парней моего возраста, видя татуировку на моей спине и пластырь на руке, воспринимают это как печать распутницы.

– Распутницы?.. Ясно.

– Но я не распутница.

– Конечно, нет, – согласился он, стараясь скрыть радость. – Большинство «парней твоего возраста» просто надеются на это. Хотя не знали бы, что с тобой делать, окажись ты и вправду распутницей.

– А сколько тебе лет, Макрив?

– Двенадцать столетий: хочешь – верь, хочешь – нет. Мари посмотрела на него, словно пытаясь оценить, говорит он правду или шутит.

– Великая Геката, ты реликт. Ты, случаем, не из музея сбежал? – съязвила она, когда он вопросительно вскинул брови.

Оборотень пропустил ее укол мимо ушей.

– Еще одна загадка. Я не нашел в твоей сумке бритвы, а твои ноги и подмышки – гладкие.

– Я сделала лазерную обработку, – сказала она и добавила: – Я чувствую, что ты нахмурился, Отец Время, – удивила его она, потому что он действительно нахмурился.

Больше Мари ничего не объяснила, но он ничего не упустил.

– У мужчины возникают мысли проверить, где еще ты так хорошо ухожена. – И зашептал в ухо, заставив ее вздрогнуть: – Мне не терпится тебя там снова потрогать.

– Ха! С чего ты взял, что я позволю?

– Потому что случайно узнал, что ты сладострастна. И лишил тебя твоей жалкой альтернативы. Выкинул в реку. – И добавил, когда Мари ахнула: – Потребовалась всего минута, чтобы догадаться, что это. Еще минута, чтобы убедиться, что она у тебя действительно была. Потом представить, как ты используешь ее. Все это привело меня в такое состояние, что я бежал, путаясь в собственных ногах.

– Снова хочешь меня смутить? Брось. Я не стану стыдиться, потому что такая же, как каждая вторая девушка моего возраста.

– Я не хочу, чтобы ты стыдилась. Тем более в делах такого рода. Я знаю, что очень скоро ты станешь бессмертной. И желание твое непреодолимо. На самом деле новые способы большинство женщин приводят в замешательство, – заметил он. – Нужно, чтобы твердая мужская рука вводила в секс бессмертных.

– Спорим, ты с радостью согласишься стать волонтером.

– Если потребуется… – вздохнул Макрив, придав тону удрученность. – Отклонись назад, чтобы я мог хорошенько прополоскать твои волосы.

После некоторого колебания она сделала то, о чем он просил. Он наградил ее теплой водой, которую подогрел в своей фляжке.

– О, – простонала Мари тихо, отчего пульсация в его паху усилилась.

– Ты так чутко на все реагируешь. – И, прополоскав ее волосы, добавил шепотом: – Если бы ты не была такой усталой, я бы сделал так, чтобы ты несколько раз испытала оргазм.

Мари резко выпрямилась, взмахнув мокрыми волосами.

– Этого не будет! Ты уже преподал мне урок. – И попятилась от него. – Цветы с этой розы явно облетели.

– Как это?

– Стоило забыться с тобой в поцелуе, как я оказалась запечатанной в гробнице со злобными тварями, заставлявшими меня пить кровь. Но это все ерунда. Главное, что ты для меня – дурная весть.

– За то время, что ты мне отвела, постараюсь доказать обратное.

– Каким образом? – спросила она насмешливо. – Старательно купая меня?

– Нет, хочу использовать свое неотразимое обаяние, чтобы соблазнить тебя.

– Нет у тебя никакого обаяния.

Оборотень заносчиво рассмеялся, хотя ее замечание его задело.