Ронин лежал в темноте, он был удовлетворен и расслаблен, но каждой своей клеточкой чувствовал нежное, гладкое тело женщины, спящей в его объятиях. Она крепко прижалась к нему, и он слышал ее ровное дыхание. Ее густые, темно-каштановые волосы щекотали его кожу, но он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть воспоминания о том, как они занимаются любовью.

До сегодняшнего момента он избегал кратковременных связей. Но в этой новозеландке было нечто, мгновенно поразившее его. Ронин встретил ее в прибрежном ресторане отеля. Его тело мгновенно среагировало — такого с ним раньше не случалось. Тем вечером Зейн благосклонно кивнул метрдотелю, когда тот спросил, не будет ли он против, если Эли сядет за его столик: свободных мест в ресторане не было.

После ужина они пошли танцевать, а потом — гулять по залитому лунным светом пляжу Вайкики. Вечер закончился в ее номере: они занялись любовью. Внезапно, страстно, самозабвенно.

Его приятели были бы шокированы, если бы узнали, что он, сдержанный человек с аналитическим складом ума, лег в постель с незнакомкой, поддавшись мимолетному влечению. Это не было в его правилах. Ронин мыслил логично, мог решить любую проблему в два счета, и его ум всегда подчинялся доводам рассудка. В этой ночи не было ничего логического или рационального. И все же она была волшебной. Единственное слово, которое приходило ему на ум. Слово, которого нет в его мире диаграмм и цифр.

Эли вздохнула и повернулась на бок, отодвинувшись от него. Ронин хотел вновь притянуть ее к себе и разбудить, чтобы продолжить то, что они начали, но внезапно зазвонил его мобильный. Звук доносился откуда-то снизу: аппарат был в кармане брюк, которые, должно быть, валялись где-то на полу.

Ронин взглянул на часы, пытаясь в темноте нащупать брюки. Пять утра. Это точно не его здешний клиент. Скорее всего, звонят из дома. Ронин быстро прикинул: в Новой Зеландии сейчас четыре — слишком рано, чтобы звонить. Или ошиблись номером, или что-то срочное. Найдя телефон, он взглянул на экран, увидел фотографию и номер отца и быстро зашел в ванную.

Прикрыв дверь, Ронин ответил. В ушах раздался почти неузнаваемый от горя голос.

— Папа, пожалуйста, помедленнее. Я тебя почти не понимаю.

— Си Си, Ронин. Она мертва. И Р. Джей тоже.

Страшные слова прозвучали ясно и четко. Кровь застыла в его жилах. Нет, не может быть! Его умница и красавица сестренка мертва?! Это невозможно. У нее всегда было отменное здоровье, и еще три дня назад, когда он уезжал, она светилась от счастья и предвкушения близкого материнства. Ронина отправляли за границу решать проблему очередного клиента, и зять поддразнивал его, что он пропустит рождение своего первого племянника или племянницы.

— Как? Когда? — спросил он непослушными губами. — Что случилось?

— Начались роды. Р. Джей повез ее в роддом. Пьяный водитель проехал на красный и врезался в них. Их машину отбросило в столб. У них не было ни единого шанса.

Голос отца срывался. Осознание чудовищности случившегося обрушилось на Ронина, слезы обожгли глаза. Он не мог поверить, но понимал: это правда.

— А ребенок?.. — спросил он, проглотив комок в горле.

— Сделали кесарево. Малыш чудом выжил. А Си Си… Си Си умерла во время операции. Она слишком сильно пострадала, врачи не смогли спасти обоих.

Сквозь всепоглощающую боль, от которой подкашивались колени, до Ронина едва дошло: у него родился племянник. Ребенок, которого все так ждали и уже любили, стал сиротой. Ронин заставил себя собраться.

— Как мама?

— В шоке. Мы оба в шоке. Я волнуюсь за нее, Ронин. Приезжай, сынок!

— Я приеду, как только смогу. Обещаю.

Они еще немного поговорили. Ронин пообещал, что позвонит сразу, как только поймет, каким рейсом сможет улететь, и положил трубку. Прислонившись к прохладной стене, выложенной плиткой, он несколько раз глубоко вдохнул. Успокоиться. Надо успокоиться и собраться. Больше всего на свете ему хотелось заплакать. По сестре, по несбывшимся мечтам, которым не суждено сбыться. По ребенку, который будет расти сиротой.

Ронин взял себя в руки. Вернулся в номер и осторожно собрал свою одежду. Стараясь не шуметь, быстро оделся и вышел. В голове была только одна мысль: он должен вернуться домой.

Полет показался ему бесконечным. Во время полета он составлял списки того, что надо было сделать, тех, с кем надо было встретиться. И все долгие часы его сердце терзала боль, заглушить которую не могло ничто.

Спустя пятнадцать часов Ронин оказался там, где его так ждали. Ронин заметил бледное лицо отца в зале прибытия сразу, как только прошел таможенный контроль. Знакомые руки, такие сильные, обхватили его привычным с детства жестом. А затем он почувствовал, что тело отца сотрясает крупная дрожь, и понял, что сейчас тот нуждался в его утешении, как никогда.

— Я так рад, что ты вернулся! — Отцовский голос дрожал. Это был голос глубокого старика, а не того крепкого мужчины, каким он был всего несколько дней назад.

— Я тоже, папа, я тоже.

Было уже за полночь, когда из аэропорта они поехали в квартиру родителей в Мишн-Бей. Отец вел осторожно: дорога была мокрая, а на светофоре выждал несколько секунд после того, как красный свет сменился зеленым. Мысли Ронина вернулись к женщине, оставшейся на Гавайях. Надо позвонить в отель и сообщить, куда он уехал. Он так спешил домой, что ему только сейчас пришло в голову: ведь он ее бросил!

Когда, она сказала, возвращается? Ронин напряг память, но от горя и усталости его всегда такой ясный ум словно заволокло туманом. Он оставит ей сообщение, как только сможет. Но сейчас на первом месте для него была семья. Вернее, то, что от нее осталось.

Эли все еще чувствовала себя уставшей после перелета, когда остановилась у офиса своей фирмы «Лучшее — детям». Она знала, что поступила правильно, решив провести отпуск на Гавайях. Она собиралась съездить отдохнуть уже несколько лет, и вот наконец планы осуществились. Но, пообещала себе она, в следующий раз она полетит прямым рейсом и в удобное время. И не станет экономить.

Да, было бы куда веселей провести отпуск не в одиночестве. Зато можно насладиться полной свободой. Три последних года она была поглощена своим бизнесом и порядком выдохлась. Она гордилась тем, чего ей удалось добиться, но за успех пришлось заплатить сполна. Она заслужила отдых.

Эли думала вернуться полной энергии и новых планов. А вместо этого ее душа ныла от боли. Это была всего одна ночь. Несколько часов. Она ничего не ждала от них и все-таки чувствовала себя обманутой. Обокраденной.

Эли понимала: ее чувства нелепы. Но боль, которую она ощущала, не шла ни в какое сравнение с той болью, которую она испытала пять лет назад, когда муж признался, что больше ее не любит. Он закрутил роман с дизайнером, которую нанял, чтобы сделать ремонт в своем офисе. Что и говорить, это больно, когда тот, с кем ты провела ночь, бесследно испаряется. Особенно если учесть, что, переспав с ним, ты нарушила все свои правила. Проснувшись в одиночестве, Эли была ошеломлена. Если он не собирался снова с ней встречаться, зачем предложил позавтракать и вместе провести ее последний день на Гавайях? Что ему стоило оставить сообщение?! Хоть пару слов!

Эли заставила себя собраться. Все в прошлом, сказала она себе. Ей и не через такое пришлось пройти, но, ничего, выжила. Будем считать, это был просто ложный сигнал на ее внутреннем радаре. Все, забыли! Ей не нужны новые отношения. Бизнес заполнил ту брешь, которую оставило в ее жизни неудачное замужество. Надо было быть благоразумной, а не позволять лунному свету и красивому незнакомцу путать все карты. Она отлично усвоила урок: не надо нарушать собственные правила и подпускать к себе мужчину, как бы сильно ее к нему ни влекло.

Похвалив себя за здравомыслие, Эли вошла в офис. В приемной сидела ее ассистентка и подружка Деб.