Подойдя к детской, он услышал успокаивающий голос Эли.

— Прости. Не хотел, чтобы он тебя разбудил.

— Ничего, — улыбаясь, она повернулась к нему с ребенком на руках. — Я не спала.

Он взглянул на нее. Ее темные волосы спутались, на щеке виднелся отпечаток подушки. Ночная рубашка не скрывала плавных линий ее тела. Его тело тут же отозвалось, чувства проснулись, несмотря на плач ребенка. Я не должен так реагировать, сказал он себе. И все же не мог отвести взгляд от Эли.

Он одернул себя: хватит пялиться!

— Я принесу бутылочку, а ты возвращайся в постель.

Язык не слушался его. Вернуться в постель. Всего три слова, которые открыли шлюзы в его памяти, и сознание наполнилось заманчивыми сценами. Которые он мечтал повторить.

— Спасибо, — Эли отвернулась, чтобы поменять Джошуа подгузник.

Ронин приказал ногам двигаться в кухню, а голове — думать о делах земных. Когда он вернулся с бутылочкой, Эли с ребенком на руках сидела в кресле-качалке. В мягком свете ночника ее кожа казалась золотистой. В Элисон Картер в ночной рубашке не было ничего земного, она словно сошла с небес.

— Я возьму его, — произнес он.

— Все в порядке. Я быстро. А ты с ног валишься от усталости.

Ронин подал ей бутылочку и прислонился к косяку, глядя, как она кормит его племянника. Джошуа поел, и она уложила его.

— Иди спать, — мягко сказала она, закрывая дверь детской.

— Что-то не хочется.

Эли взглянула в его глаза, и у нее перехватило дыхание от того, что она там увидела. Голод. Страсть. Желание. Она сделала шаг в сторону, другой…

— Что ж, тогда… доброй ночи, — она повернулась к нему спиной и направляясь к себе.

— Доброй.

Ронин смотрел, как она уходит. Все его существо взывало: иди за ней! Верни ее! Схвати в объятия, прижми к себе и сделай все, чего ты так хочешь.

— Эли?

Она остановилась.

— Да?

Слова замерли у него на губах.

— Ронин? Все хорошо?

Нет. Не хорошо. Он устал от перелета и едва стоял на ногах под тяжестью проблем. Больше всего ему хотелось забыться в ее объятиях. Но он знал, что, если будет давить на нее, он ее потеряет.

— Я рад, что ты здесь. Сладких снов.

— Сладких снов? — повторила она, недоуменно поднимая бровь.

— Ну да.

Останься, про себя взмолился он. Она лишь улыбнулась.

— И тебе.

Ронин стоял, пока не услышал, как закрылась дверь ее спальни. Сердце у него упало. Значит, она не передумает и не вернется. Он побрел в спальню и упал на постель. Его ум и тело были слишком возбуждены, чтобы уснуть. Эли сопротивлялась влечению, но она ощущала его так же сильно, как он. Ему это было отлично известно! Как глупо! Он вспомнил, как тогда, на Гавайях, между ними пробежала искра и как быстро они оказались в постели.

Эта искра еще тлела. Но Эли старалась задуть ее в себе. Оттого, что он связан ребенком или по другой причине? Он не мог решить. А ведь это его работа — решать проблемы. Ничего, он подберет к ней ключик. Это лишь вопрос времени. Он лег на спину и закрыл глаза.

Это оказалось сильнее, чем она думала. Стоило ей увидеть Ронина с племянником на руках, как в ее душе все переворачивалось и ее неодолимо влекло к нему. Стоило ей увидеть, как он купает ребенка, достает его влажное тельце из воды, осторожно вытирает полотенцем, как она чувствовала себя будто под гипнозом.

Она устроилась поудобнее в кресле Ронина и попыталась сосредоточиться на работе. Он уступил ей свой кабинет, чтоб ей было спокойней, но, стоило ей здесь оказаться, она потеряла покой и думала только о нем. Обстановка могла многое рассказать о нем. Макет подвесного моста на столе — уменьшенная копия того, что построен в Южной Америке, этот проект сопровождала его компания. Она спросила, не нужно ли ему будет вскоре ехать туда. Он покачал головой и сказал, что не собирается за границу минимум следующие полгода.

Эли удивилась. Насколько она могла судить, значительная часть его работы подразумевала зарубежные командировки. Но Ронин, кажется, перекроил свой график. То, что он так серьезно относится к обязанностям опекуна, было еще одним его качеством, от которого у нее теплело — и не только на душе. Она тоже изменилась с тех пор, как собиралась закончить работу и исчезнуть из их жизни.

Она подумала о двух последних дня, наполненных почти родительскими заботами. Оба они легко справлялись. Ронин проводил с ребенком утро, пока она читала почту и делала несколько звонков. Когда с работой было покончено, малыш просыпался и обедал. Остаток дня они возились с ним и занимались своими делами. Им нравилось проводить вечера втроем.

Ронину было проще: все самое срочное он поручил подчиненным. Но и у Эли дела шли лучше, чем она ожидала. Деб спросила ее, не могут ли они оставить помощницу, которую она прозвала «миссис Сделано».

Словом, они справились и без помощи матери Ронина, которую выписывали в выходные. Из агентства подтвердили, что няни приступят в понедельник. Еще две ночи — и она вернется к прежней жизни, подбодрила себя Эли. Вообще-то у нее не было причин оставаться до понедельника. Ронин и сам отлично справлялся с Джошуа, так что она была ему больше не нужна.

Она отправила письмо новому клиенту и откинулась в кресле. Сегодня суббота, выходной. Она выглянула в окно. Шел дождь. Неподходящая погода для прогулки, а жаль: она забросила ежедневные упражнения. Не попросить ли у Ронина разрешения часок позаниматься в его тренажерном зале?

Дверь позади нее распахнулась. В проеме стоял Ронин.

— Кофе? — спросил он.

Эли ощутила крепкий, бодрящий аромат.

— Спасибо.

Она взяла из его рук чашку, их пальцы соприкоснулись. Прижимались ли они друг другу всем телом или едва касались, эффект был тот же. Ее сердце начинало биться сильнее, дыхание учащалось, а место соприкосновения пылало еще несколько секунд. Сопротивляться становилось все сложнее. По ночам она видела сны о Гавайях. Она сбилась со счета, сколько раз просыпалась с бьющимся сердцем, возбужденная, мечтающая о разрядке.

— Джоши уснул, — сказал Ронин и присел рядом.

От его тела исходил жар. Обволакивал ее. Ей хотелось придвинуться как можно ближе. Эли с трудом заставляла себя остаться на месте.

— Рановато, — заметила она, отпивая дымящийся кофе и грея руки о чашку.

Лил дождь, дул пронизывающий ветер, похолодало.

— Видимо, дело в погоде.

— Кстати, о погоде. Я собиралась пробежаться сегодня, но там такой дождь! Можно немного позаниматься в твоем тренажерном зале?

— Конечно! Зачем ты спрашиваешь? Весь дом в твоем распоряжении.

— Отлично! Вход в холле, верно?

— Да, я тебе покажу, — сказал он, ставя чашку на стол и направляясь к двери.

Эли пошла за ним. Ронин провел ее в отлично оснащенный спортзал. Здесь были тренажеры для ног, гантели, беговая дорожка и даже эллипс. Все говорило о том, что он тщательно следит за собой. Не то чтобы она об этом не знала… Она ведь исследовала каждый дюйм его мускулистого тела.

— Тебе все знакомо? — спросил он.

— Почти все, — ответила она, заставляя себя сосредоточиться на вопросе. — Но я просто полчаса позанимаюсь на беговой дорожке.

— Как хочешь, — предложил он.

— Пойду переоденусь.

Эли надела спортивный костюм и вернулась в зал. К своему удивлению, она увидела там Ронина. На нем были свободная майка и шорты, он качал ноги.

— Я решил взять с тебя пример и немного размяться, — сказал он, когда она шла к беговой дорожке. — Я принес сюда видеоняню.

— Хорошая идея, — согласилась Эли.

Она пожирала глазами мускулы на его длинных ногах, пока он делал подход за подходом. Она рассеянно ему улыбнулась, ступила на резиновую ленту и задала программу медленного бега. Наматывая километры, она старалась не смотреть на Ронина, который перешел к упражнениям на руки. Но игнорировать его было невозможно. Подумать только — эта мощь таяла в ее руках!

Ее тело пылало, и эндорфины, которые вырабатывались на тренировке, тут были не при чем. Усилием воли Эли отвела от него взгляд и сосредоточилась на дыхании. Не помогло. Тогда она увеличила темп. Все, что угодно, лишь бы не думать о мужчине, который занимался всего в паре метров.