– Тогда я… накинул на тебя… свое пальто.

Верно, он завернул ее в свое пальто, и ей стало тепло и уютно.

Что случилось с теми двумя молодыми людьми? Куда они исчезли?

Молли не имела представления, что подвигло ее на дальнейшие действия. В их с Остином отношениях она никогда не была активной стороной и ничего по собственной инициативе не предпринимала. Сбросив сандалии, она взялась обеими руками за веревки, на которых висели качели, а потом, раздвинув ноги, уселась верхом на колени Остина.

Остин крепко обхватил ее за талию.

– Ты готова? – прошептал он.

Теперь он был точь-в-точь таким, как тот, прежний Остин. Так, во всяком случае, ей казалось. Он вновь стал спокойным, сильным и уверенным.

Кое в чем, однако, он от того, прежнего, Остина все-таки отличался. Стал более глубоким, более эмоциональным, если не сказать – тонко чувствующим. Короче, обрел качества, которых она раньше в нем не замечала.

Была ли она готова? Да, особенно к хорошему.

– Начинай!

Чтобы раскачаться, им понадобилось какое-то время. Поначалу они все делали не в лад и очень над этим потешались. Но постепенно дело стало налаживаться.

– Только не очень высоко, – попросила она.

– Наоборот… надо высоко… до самых звезд…

Через какое-то время они подобрали подходящий для себя ритм, расслабились и стали ощущать собственные тела и взаимные прикосновения. Особенно… сидевшая верхом на коленях у Остина Молли. Она готова была поклясться, что у него начинается эрекция.

Когда Остин понял, что желание проснулось в нем, это так сильно на него подействовало, что он стал притормаживать полет качелей, а потом, упершись ногой в землю, и вовсе их остановил.

– Знаешь, что, Молли? – зазвеневшим от напряжения голосом произнес он. – Похоже, тебе лучше встать… Я думаю…

Но она не хотела вставать, не хотела останавливаться. На нее нахлынули чувства, которых она не испытывала уже очень, очень давно. Сердце неистово билось, нагнетая в сосуды кровь и разнося возбуждение по всему телу. И тогда Молли сделала то, чего никогда не делала прежде: остановила рвавшиеся из уст мужа слова поцелуем. Ее влажные губы прикоснулись к его сухим, горячим губам.

Нежно.

Стыдливо.

Поначалу он никак на это не отреагировал, если, конечно, не считать охватившего его изумления. Но тут же Остин откликнулся на ее поцелуй – медленно, неуверенно, как вступающий в пору зрелости подросток.

Робко.

Мягко.

Словно испытывая себя на выдержку.

Поцелуй стал затягиваться. Скоро язык Остина проник Молли в рот и стал там хозяйничать.

Оторвавшись наконец от ее рта, он прижался щекой к ее щеке и неровным, прерывающимся от волнения голосом произнес:

– Боже, что происходит?

Молли только еще крепче обхватила его бедра ногами и прошептала:

– Молчи. И ни о чем не думай…

– Молли, но я не могу… После того, что было…

«Вчера вечером», – хотел он сказать, но Молли ему этого не позволила. Прижав пальцы к его губам, она повторила:

– Молчи. Ну пожалуйста…

Было похоже на то, что Остин выбрал именно этот момент, чтобы начать анализировать свои с ней отношения. Момент был явно неподходящим. Она торопливо нащупала ширинку у него на шортах, расстегнула ее, попутно выяснив, что трусов на нем нет, после чего освободила его горячую, напряженную плоть из плена одежды.

Остин издал глухой, протяжный стон и стал задирать на ней платье. Узенькие шелковые трусики скользнули в сторону под его жадными пальцами.

Молли ахнула и с шумом втянула в себя воздух.

Реальность отошла на задний план, уступая место острому, жгучему, как огонь, страстному желанию. Она хотела, чтобы Остин оказался у нее внутри.

Будто повинуясь мысленно отданной команде, Остин приник к ней, но в последний момент остановился.

– Сама… – произнес он, тяжело дыша. – Сделай это сама…

Молли поняла, почему он ее об этом попросил. Хотел еще раз убедиться, что ей это нужно не меньше, чем ему.

Она приподняла бедра и попыталась ввести его в себя, но у нее ничего не получилось. Она повторила попытку: снова неудача.

– Не могу… – воскликнула она в величайшем смятении и тоске.

В этот момент он ее не целовал и его руки не ласкали ее тело. И снова перед ней забрезжила реальность, разгоняя затянувшую ее взор алую пелену страсти. На смену эротическому опьянению пришли былая нервозность и страх.

Остин почувствовал, как она напряглась и как сжались ее мышцы, преграждая ему доступ в ее лоно. С нарастающей нежностью Остин подумал, что ей нужна помощь.

– Подожди, – прошептал он. – Не торопись.

Он стал успокаивать ее, гладя пылающее лицо руками, прикасаясь к ее лбу нежными, легкими поцелуями.

– Ночь… – прошептал он. – У нас… впереди целая ночь.

Потом Остин снова стал ее целовать – в лоб, в щеки, в глаза, в шею – в первое, что ему попадалось. Одновременно он расстегнул на ней платье, стянул его вниз и расстегнул лифчик, высвобождая ее груди. В следующий момент он приник ртом к одной из ее грудей, жадно вбирая в себя губами сосок.

– Раздеться… – пробормотал он, как в забытьи, отрываясь на мгновение от ее груди.

Молли, которая в этот момент поглаживала пальцами волосы у него на затылке, в удивлении подняла на него глаза:

– Что ты сказал?

Остин, с трудом выговаривая слова, пробормотал:

– Хочу… раздеться…

– Я тоже.

Некоторое время Остин возился со своей футболкой, стаскивая ее через голову, а Молли ему помогала. Когда же футболка упала на траву, Остин прижался к нагому телу Молли. Это ощущение было настолько острым, что еще больше увеличило эрекцию, и его тело пронизала дрожь страстного желания. Он снова положил руку на нежные складки кожи у нее между ног и, между прочим, обнаружил то, что прежде укрывалось от его внимания, – Молли тщательно выбривала себе промежность, и теперь там у нее все было голенькое, как у девочки. Это показалось Остину невероятно пикантным и сексуальным.

Раздвинув ее заветное, женское, он погрузил палец в ее плоть. Ее нутро было горячим и влажным. На этот раз она была полностью готова к соитию. Двигая пальцем вперед-назад, он разрабатывал таким образом ей вход, стараясь сделать сближение для нее легким и безболезненным.

– Ты хочешь меня?.. – прошептал он.

Она впилась пальцами в его плечи и кивнула.

– Значит… ты мне доверяешь?

Помолчав, она дала ему односложный, но недвусмысленный ответ:

– Да.

Остин с благодарностью поцеловал ее в губы.

– Вот и хорошо.

Приподняв Молли за бедра, он стал направлять ее. Очень медленно и осторожно.

– Так нормально? – спросил он, борясь с желанием сразу, одним движением войти в нее.

В ответ она еще шире расставила ноги и опустилась на него всей тяжестью своего тела.

Из его уст вырвался протяжный стон. Ему захотелось опрокинуть ее на траву и заняться с ней любовью, как он привык. Только огромным усилием воли он подавил этот мгновенно возникший у него импульс.

Молли чувствовала, что Остин осторожничает, сдерживает себя. Подобная предупредительность была вовсе не в его характере, и Молли оценила ее. Теперь она могла без колебаний повторить то, что сказала ему несколькими минутами раньше: «Я тебе доверяю».

Прислушиваясь к своим чувствам, рождавшимся в ней от близости с Остином, она невольно задалась вопросом: неужели та сдержанность, вернее, скованность, сопровождавшая прежде ее интимную близость с мужем, окончательно ее покинула?

Пожалуй, она могла бы ответить на этот вопрос утвердительно, поскольку ее лоно обильно источало любовную влагу и раскрывалось навстречу Остину подобно цветку, а струившаяся в ее венах кровь рассылала по телу искры, которые, словно крохотные угольки, разжигали пожар страсти, требовавшей немедленного выхода.

Даже самые яркие эротические фантазии, которые посещали иногда Молли за долгие годы вынужденного воздержания – ведь нельзя же назвать полноценной близостью те физические контакты, которые бывали у нее с Остином прежде, – не могли сравниться с тем, что она сейчас испытывала. Она чувствовала себя раскрепощенной, свободной от всего того, что снедало ее душу, казалось, целую вечность. Да что там свободной! Она не просто наслаждалась, она как будто парила по небу. Вокруг нее мигали россыпи звезд и светила луна, рассылая свои серебристые лучи по черному бархатному небу.