Старик-Саша очнулся и медленно разлепил глаза. Белый потолок и тошнотворный запах лекарств, характерный для лечебных заведений, вынудили исказить лицо в недовольной гримасе.

«Вновь больничная палата?»

Сделав попытку пошевелиться, с сожалением понял, что тело затекло и, при малейшем движении, неприятно ныло. Острой болью, нещадно саднило в области левой лопатки. В голове завертелись события предшествующие больничному заточению, особенно последние: испуганное лицо старшего брата, что-то с отчаянием кричащее; какие-то люди, выскочившие из-за кустов; вонзающееся в область левой лопатки лезвие и темнота. Следом, мысли Старика лежащего на больничной койке. Воспоминания об Анне. Все в его голове перемешалось.

'Что это все означает? Где выдумка, где реальность? Я вернулся обратно в тело Старика? И потом… потом действительно умер? Или это были иллюзии Старика-Саши после ранения? А кто я сейчас? Старик или шестнадцатилетний юнец? Опять одни вопросы. Да сколько же можно? Что за насмешка судьбы играющей со мной в такие жестокие игры?

В этот момент, он ощутил шевеление и понял, что его левую руку кто-то держит. Опустив глаза, он увидел Катю, дремлющую на стуле уткнув бледную щечку в смятое одеяло. Не смотря на плотно сомкнутые веки, она продолжала крепко удерживать его ладонь сжатыми пальчиками. Саша присмотрелся и, по избороздившим лицо рваным полосам, понял, что девушка плакала.

— Катенок, — прошептал он пересохшими губами. — Ты что здесь делаешь? Тут не место для таких красивых барышень как ты.

Девушка сразу открыла глаза и закричала:

— Мама! Он очнулся! — из глаз ее брызнули слезы, и она, вскочив со стула, опустилась на колени перед кроватью и обняла его, шепча ему на ухо сквозь слезы:

— А я знала! Знала, что ты вернешься. Я все время с тобой разговаривала и просила, чтобы ты не уходил навсегда и не оставлял меня одну. И ты услышал!

В комнату ворвалась мама Кати и, следом за ней, несколько врачей. Мама помогла дочери подняться с пола, и, с нескрываемым любопытством, взглянула на ее молодого человека.

— Удивительно! — воскликнул один из пожилых врачей вошедших в палату. — Неделю пролежал без сознания и сам пришел в себя! Нужно проверить сохранность всех функций мозга! Не превратился ли он в овощ!

«Сам ты овощ, — подумал про себя Старик-Саша. — Баклажан переспелый! Вон нос какой сизый, пьешь наверное без меры! Надеюсь, это не ты мой лечащий врач, а то с таким и в ящик, и не овощной, сыграть недолго». Но вслух сказал: — Судя по тому, что мне хочется пошутить на счет овощей, с моим мозгом все в порядке. Что случилось?

— Раз больной шутит, значит все хорошо! — обрадовалась мама и обратилась к дочери: — Катя, ты, наконец, можешь сходить домой, принять душ, переодеться и выспаться! Посмотри на кого ты стала похожа! Александр, ты заешь, что она просидела с тобой, в этой палате, неделю и не отлучалась от тебя ни на шаг. Ей профессор-невропатолог сказал, чтобы она с тобой говорила. Что ты ее слышишь, и это поможет тебе вернуться! И ухаживала она за тобой, обтирала тебя, переворачивала и судно выносила!

— Я этого никогда не забуду, — просипел Старик-Саша глядя на свою, покрасневшую от смущения, подружку: — Катенок, спасибо тебе, иди домой и отдохни. Со мной теперь все будет хорошо. Обещаю.

— Ладно! — Катя подошла и, без всякого смущения, поцеловала его в губы. На недоуменный взгляд своего кавалера она только рассмеялась: — Я, Иванов, тебя видела любым и даже без одежды! Пойду отдохну, но скоро вернусь! У меня к тебе будет серьезный разговор! Тебя ведь одного оставить нельзя даже на пару дней! Ты — то деньги найдешь, то на нож наскочишь! За тобой глаз да глаз нужен! Как за дитем малым!

Все в палате дружно рассмеялись. Девушка снова наклонилась и прошептала юноше:

— Я так рада, что ты вернулся! И я действительно очень устала. Я быстро, не скучай! Пойду помоюсь и переоденусь, а то от меня самой уже нехорошо пахнет.

Поцеловав его в лоб, она помахала ему рукой и вышла из палаты.

— Повезло Вам, молодой человек! Такая преданность и верность дорогого стоит! — сказала пожилая женщина-врач.

— Коллеги, давайте вернемся к нашим обязанностям и обследуем пациента, — решительно заявила мама Кати. Сразу было понятно, что она тут главная. Врачи принялись щупать его, тыкать иголочками, проверяя чувствительность кожи, светить фонариком в глаза, сгибать и разгибать ноги и руки. Через минут сорок был вынесен общий вердикт: рефлексы нервной системы в полном порядке!

В это время, один из врачей задавал юноше разные вопросы: какой, мол, сейчас год, как его зовут и все в таком роде, проверяя состояние его памяти и сознания. Он тоже вынес заключение, что с этой стороны все в порядке, поздравив пациента с успешным прохождением по лезвию ножа. Это, конечно же, выглядело весьма каламбурно, в свете анамнеза больного, но врачи любили такие шутки.

Все доктора, кроме мамы Кати, покинули палату. Она перешла к делу без лишних предисловий.

— Саша, тебе очень повезло. Лезвие прошло в миллиметрах он сердечной сумки, и практически не задело никаких серьезных органов и кровеносных сосудов. Это просто чудо! Но имей ввиду, второй раз тебе так точно не повезет.

— Что Вы имеете в виду? — спросил ее Старик-Саша.

— Саша! У меня одна единственная дочь! И она тебя очень любит. Я в этом окончательно убедилась, когда она ухаживала за тобой. И я не хочу, чтобы она осталась вдовой, даже не выйдя замуж.

— О чем Вы? — нахмурился юноша. — Вы не хотите чтобы мы встречались?

— Об этом уже поздно говорить! Катя не отступится.

— Я тоже не отступлюсь, — решительно произнес Старик-Саша.

— Теперь только попробуй! — пыталась пошутить мама Кати. — Я хотела поговорить о твоем брате.

— А что с ним?

— Он в тюрьме, под следствием. Не знаю, как у них это называется. Его обвиняют в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений… тебе, ну и попытке убийства конечно. Я все знаю про историю с велосипедами. Мне Катя все рассказала.

— Так я тут причем? Пусть милиция с ним разбирается.

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Перед тем, как я сообщу в милицию, что ты пришел в себя и тебя можно допросить по этому делу, я уже сообщила об этом твоим родителям. Прости, но я им обещала. Они уже едут сюда.

— Спасибо! И что?

— Думаю, они будут уговаривать тебя не заявлять о том, что Алексей уже хотел тебя убить однажды. Тогда ему точно от обвинений в убийстве не отвертеться.

— Может не говорить об этом милиции?

— Тот, кто пытался сделать это дважды, сделает это и в третий, пока не добьется своего. Не знаю, почему он так одержим идеей тебя убить, но он не успокоится. Особенно, если ему все будет сходить с рук. Когда будешь жалеть и выгораживать его, подумай о Кате. Кто ее пожалеет, если он тебя все-таки убьет! — мама Кати встала со стула и направилась к выходу. У самого порога, она притормозила и, не оборачиваясь, негромко проговорила: — Саша, хорошо подумай, прежде чем примешь окончательное решение, — и она вышла, столкнувшись в дверях с родителями Саши.

— Сашенька, как ты себя чувствуешь? — мама бросилась к младшему сыну.

— Здравствуй, батя! Здравствуй… — он осекся, но, преодолев себя, сухо процедил: — Мама.

— Как ты, сын? — спросил отец с волнением в голосе. — Ну ты меня напугал. Когда заорала Нина, я выскочил на улицу, а там ты лежишь с ножом в спине. Сотрудники госбезопасности крутят руки Алексею. Просто ужас. Хорошо, что скорая помощь быстро приехала и тебя в больницу сразу отвезли.

— Чувствую себя хорошо, все функции в норме, память и сознание тоже! — отрапортовал Старик-Саша безэмоционально.

— Здравствуйте, Людмила Петровна и Сергей Николаевич! — поздоровалась с родителями Саши вошедшая Катя. Она успела привести себя в порядок и выглядела, не смотря на усталость, очень хорошо.