— Пойдёмте за стол, неохота слушать их нерусскую тарабарщину.
В спину я услышал гневные выкрики на смеси русского и, должно быть, азербайджанского, однако, не желая устраивать замес в приличном заведении, никакого внимания не обратил, а дёрнувшегося было батю разобраться, чего они там «тявкают» прихватил за локоток и тоже повёл на место.
Кавказцы ещё немного пошумели, однако, видя, что мы на них демонстративно не обращаем никакого внимания, тоже вернулись за свой столик. За нашим же счетверённым уже шушукались, обсуждая данный и инцидент, и даже Борис Ефимович высказался в том духе, что не мешало бы вызвать милицию. Впрочем, тут уже администратор подсуетился, о чём-то общаясь с кавказцами возле их столика, наверное, успокаивал. А хотелось, ей-богу, хотелось начистить рыло усатому.
Ну да ладно, не будем портить себе настроение, сегодня мы празднуем наш профессиональный дебют. Тем более что минут через двадцать-тридцать азербайджанцы ушли восвояси, и мы со спокойным сердцем продолжили отмечать знаковое для ВИА «GoodOk» событие. Первым нашу компанию покинуло семейство Лены Кутузовой, нашей клавишницы. Ну как семейство — она была только с мамой. Следом, чуть погодя, отправились домой Гольцманы. И Гольдберг с ними за компанию, видимо, нашедший в Борисе Ефимовиче единомышленника. Чувствую, Валька теперь окончательно станет его любимчиком, он и так уже относился к «единоверцу», как я заметил, с изрядной долей симпатии.
Когда Инга посмотрела на часы и сказала, что обещала родителям быть дома не позднее десяти. Я, естественно, отправился её провожать, наказав своим особо не засиживаться. А то батя вон как раскраснелся под водочку, смотрит на маму масляными глазами, шепчет ей что-то на ушко, и она аж вся в смущении, улыбается, раскраснелась… Чувствую, сегодня ночь у них будет жаркой, несмотря на то, что я буду спать в соседней комнате.
Выходим с Ингой под лёгкий морозец, решаем, что время до десяти еще целых полчаса, можно прогуляться по Московской в горку пешком. Вот только далеко уйти нам не удалось.
— Эй, стой, да!
Они что же, так и стояли часа полтора недалеко от входа, карауля меня? Морозец хоть и слабенький сегодня, но для привыкших к южному теплу кавказцев даже минус 3–5 уже должны ощущаться как вполне серьёзные холода. Вон как носы покраснели, шмыгают соплями поочерёдно, как оркестр шмыгалок, но вид боевой. Однако их… шестеро, а я один. Ну ладно, полтора, если вспомнить, как Инга меньше месяца назад лихо лупила сумкой грабителей в Москве. А вокруг… Мягко говоря, немноголюдно.
— Какие-то проблемы?
— Чичас у тебя будут проблемы, — выкрикнул один из «зверьков», ростом метр с кепкой, зато развязный, как «шестёрка» на зоне. — Ты за что Валида обидел, э?
— Это вон того усатого с брюхом?
Я хамил, специально выводя кавказцев из себя. Если кинутся дезорганизованной толпой — больше шансов, уворачиваясь и работая ногами, поймать их на встречке. С другой стороны, в горячке могут и за ножи похвататься, а что они у них имеются — это к гадалке не ходи. А сам, не глядя на Ингу, шиплю:
— Беги в ресторан за подмогой.
— Я тебя не брошу…
— Беги, говорю!
Она и рванула со всех ног, а следом на меня навалилась эта галдящая на смеси русского и азербайджанского орава озабоченных мужчин. Наверное, поняли, что девчонка помчалась за помощью, и они за ней (за девчонкой то есть) уже не успеют, поэтому решили до прибытия подкрепления намять мне бока.
Вот только я был настроен решительно против. И потому первым делом включил ноги, но не размахивая ими на прикрытом снежком льду, где можно поскользнуться и стать лёгкой добычей врагов — и куда только дворники смотрят! — а используя чисто для передвижения. И для пусть не частых, но действенных ударов руками, преимущественно прямыми встречными. Один уже лежал на заснеженно-заледенелом асфальте, но вроде как шевелился, второй только что словил в «бороду» и застыл на месте, зачем-то сплёвывая в ладонь кровавое месиво. Не иначе, золотой зуб ищет.
— А ну разойдись, суки!
— Убью на хер!
О, а вот и подмога пожаловала. Батя и Юркин отец, а следом и сам Юрка неслись во весь опор. Из дверей следом выскочили мамы моя и Юрки, а ещё Инга. Надеюсь, они не полезут в эти чисто мужские разборки.
Пусть наши с Юркой отцы и изрядно навеселе, но морозец наверняка их немного отрезвил, и они готовы уничтожить любого, кто встанет ан их пути, да и Юрка тот ещё лось. Оставшись вчетвером против четверых (пятый с разбитым ртом, кажется, уже не рвался в бой) азербайджанцы включили заднюю скорость, в панике ринувшись наутёк. Для проформы мы сделали вид, что пытаемся их догнать, но, пробежав квартал, возвращаемся обратно. Поверженный мною противник уже на карачках, и наши женщины лупят его сумками. Естественно, захватили с собой, как же можно сумку оставит без присмотра? Бедолага пытается уползти за угол, но подскочивший батя отвешивает ему полновесный пендель.
О, а это вроде не кто иной, как усатый брюхач… Или брюхастый усач? В общем-то, какая хрен разница, главное, что в наших руках виновник всей этой заварушки. Батя хватает его за воротник распахнутой дублёнки, рывком ставит на ноги. Вид у Валида неважнецкий, как бы ещё со страху не обделался.
— Ну что, — рычит отец, — прямо здесь тебя, гниду, прибить?
— Брат, брат, — попытался тот снова рухнуть на колени, воздевая руки кверху, — прости меня!
— Твой брат в овраге лошадь доедает, — блеснул остроумием отец.
— Я дам денег! — ничуть не обиделся Валид. — Вот, возьми… Всё, всё отдам!
Трясущимися руками он стал вытаскивать из карманов мятые купюры, протягивая их отцу, при этом парочка пятирублёвок упала на снег.
— Подбери, — с металлом в голосе произнёс батя. — И спрячь, мне твоих поганых денег не надо.
Первый раз вижу его таким, но, с другой стороны, в прошлой моей жизни подходящих ситуаций не случалось, чтобы отец выглядел столь брутально.
Между тем усатый торопливо стал засовывать деньги обратно в карманы, не забыв поднять упавшие пятёрки. Мы молча наблюдали за его телодвижениями, и я, честно сказать, не знал, что с этим бедолагой делать. Выглядел он жалко и в то же время вызывал отвращение, хотелось, чтобы этот боров попросту испарился. Видно, такие же мысли бродили и в голове отца.
— А теперь исчезни, — тихо, но с угрозой в голосе сказал он. — И чтобы я тебя и твоих дружков больше не то что в ресторане — в городе искать устал. Увижу вашу кодлу на рынке — пеняй на себя.
Понятно, что тащиться с проверкой на рынок батя и не надумает, так, попугать решил южного гостя и его кунаков.
— Я всё понял, спасибо, брат, спасибо…
— Какой я тебе брат?! Шакал тебе брат! Пшёл вон!
Азербайджанец испарился в мгновение ока. Батя и отец Юрки дружно закурили, а мы с Ингой решили, что до десяти часов быстрым шагом до её дома дойти всё же успеем. Опоздали всего на пять минут, в подъезде на прощание Инга одарила меня сочным поцелуем.
— Какой же ты у меня…
— Какой? — переспросил с улыбкой, глядя в её лучащиеся счастьем и любовью глаза.
— Храбрый, — выдала она после секундного раздумья.
— Ты тоже храбрая, в Москве грабителя сумкой лупила, и сейчас вот помогла нам разобраться с абреками.
— Да ладно, только и сделала, что за помощью сбегала.
— А потом, как водится, в качестве орудия возмездия применила сумку, в которой помимо косметички вмещаются пара кирпичей.
Инга не выдержала, прыснула, зажал рот ладошкой.
— Ой, ну вот не надо… Мы вообще втроём были с твоей мамой и мамой Юры. А этот… который со мной танцевал, был раздавлен морально.
— Ого, слова какие знаешь!
Я снова потянулся к её губам. Что поделать, нравится мне целоваться с красивыми девушками, особенно когда они готовы ответить взаимностью. Так что домой Инга вернулась примерно с получасовым опозданием.
В воскресенье мы совершили семейный вояж к бабушке. Даже отец поехал, хотя и пытался увильнуть, заявляя, что у него после вчерашнего застолья болит голова. Ага, а ночью, как я и предполагал, это не помешало им с мамой… В общем, они начали, выждав примерно двадцать минут после того, как я закрылся в своей комнате. Но сон ко мне после яркого на события дня и вечера в частности не шёл, а потом ещё эти пыхтения из зала вернули меня мыслями к Инге, и рука сама потянулась к промежности. Но силой воли всё-таки сдержался. Тем более у нас завтра вечером свидание на моей территории и, подозреваю, мы будем точно так же пыхтеть, я во всяком случае. Женщинам что? Лежи и получай удовольствие, а нам, несчастным мужикам, приходится напрягаться так, что иногда после постельных утех чувствуешь себя как после хорошей тренировки. Недаром многие «сердечники», особенно в возрасте, не рассчитав силы, окончили свою жизнь на лежавших под ними девицами.
