Как слишком много знающий гид, Эйч объяснила, что каждое из мест, которые мы увидели в Загробном мире, было копией реального клуба, концертного зала или стадиона, где когда-то выступал Принс, и что вы можете зайти в любое из них, сесть в аудиторию, состоящую из соответствующих эпохе NPC, и посмотреть воссоздание концерта или концертов, на которых когда-то выступал Принс — подробные, захватывающие симуляции, экстраполированные из старых фотографий и архивных видео- и аудиозаписей.
По словам Эйча, лучше всего посмотреть выступление Принса во время Суперкубка XLI в Майами во время ливня, а также его полуночное шоу в канун Нового года в 1998 году, когда все наконец-то смогли повеселиться так, будто на дворе 1999 год.
Мы также прошли мимо копии Китайского театра Манна, где, как объяснила Эйч, 24 июля 1984 года состоялась премьера фильма «Пурпурный дождь», которая постоянно повторялась, снова и снова, в непрерывном цикле. Мы увидели, как Пи-Ви Герман подъехал на миниатюрном хот-роде всего на несколько машин раньше самого Принса, прибывшего на фиолетовом лимузине, одетого в сверкающий фиолетовый смокинг, торжественно держащего обеими руками одну-единственную фиолетовую розу, пока его телохранитель — огромный седобородый джентльмен с белокурой шевелюрой и в полосатом жилете с рисунком зебры — расчищал великому человеку путь на красную дорожку.
В нескольких шагах от Манна мы прошли мимо копии павильона Дороти Чандлер, где Эйч рассказала нам, что сейчас всегда 25 марта 1985 года и проходит пятьдесят седьмая церемония вручения наград Академии, на случай, если кто-нибудь из посетителей захочет посмотреть, как Принс поднимается на сцену (с Венди на одной руке и Лизой на другой), чтобы получить свою статуэтку «Оскар» из рук Майкла Дугласа и Кэтлин Тернер.
Дальше по улице мы прошли мимо ночного клуба с неоновой вывеской SUGAR WALLS. NPC Шина Истон расхаживала вверх и вниз по улице перед входом, и когда мы заметили ее, это вызвало еще одно срабатывание иглы, на этот раз для песни Принса «U Got the Look». Мы с Эйч остановились, чтобы посмотреть на нее, пока она проплывала мимо, притопывая и подпевая в такт своему хит-синглу 1987 года.
«Знаете, — сказал Сёто, — совершенно очевидно, что Принс плагиатил старую рекламу джинсов Jordache, когда писал эту песню».
Он рассмеялся и начал смешивать песню и джинсовый джингл, используя набор голографических пластинок, которые он достал из своих запасов. «You've got the look!» — пел он. «У тебя есть образ. Jordache look!»
Эйч ничего не ответила. Она просто молча отступила от него на несколько шагов, потянув меня за собой. Через долю секунды с неба спустился большой, толстый фиолетовый заряд электричества и ударил Сёто прямо в макушку, повалив его плашмя на мостовую. Заряд также нанес достаточно хитов, чтобы почти убить его аватара — я видел, как индикатор его здоровья начал мигать красным цветом в течение нескольких секунд, пока он не смог наложить на себя несколько исцеляющих заклинаний.
Эйч подошел и помог ему подняться с земли.
«Я предупреждала тебя, не так ли?» — сказала она. «Я говорила тебе не хулить здесь Пурпурного? Но послушал ли ты меня?»
Сёто покачал головой, но ничего не сказал. Через несколько секунд я понял, что он не может говорить. Боги Загробного мира, очевидно, заглушили его аватар в наказание за богохульство, в дополнение к молнии. Мне стало жаль его. Когда на тебе гарнитура ONI, получить удар молнии — это не шутка, это почти так же плохо, как получить удар электрошокером.
«Помнишь, как ты меня огорчил, когда узнал, что я не люблю смотреть страшные фильмы?» сказала Эйч, указывая на нас обвиняющим жестом. «Ну, знаешь что? Теперь ботинок на другой ноге! Так что слушайте, придурки, и слушайте хорошо. Не шутите над Артистом. Вообще-то, просто перестаньте говорить и не делайте ничего, что я вам не скажу. Просто держите свой рот на замке и следуйте за мной по пятам. Понял, Ларри?» Она смотрела на Сёто, пока он не кивнул. Затем она повернулась ко мне. «А ты, Кудряшка[37]?»
«Да, Мо», — сказал я, отступая с ее пути. «Мы услышали тебя. Веди, о мудрый Один….».
Эйч грубо отпихнула меня, затем повернулась и пошла дальше. Мы завернули за угол, на Хеннепин-авеню, и миновали небольшую одноэтажную школу. Она привлекла мое внимание, потому что выглядела невероятно неуместной посреди многолюдной улицы Миннеаполиса. Через одно из открытых окон школьного здания я мог видеть и слышать, как Принс танцует с целым классом маппетов, поющих о том, что на завтрак у них морская звезда и кофе. Один из детей-маппетов, поющих вместе с Принсом, был очень похож на него.
Я подумывал спросить Эйч, не является ли один из семи принцев, с которыми нам придется столкнуться, «Маппет-принсем», но потом передумал. Похоже, она все еще была не в настроении шутить. Ее лицо было стоически сосредоточенным, пока она вела нас по сюрреалистическому городскому ландшафту Загробного мира, а ее глаза постоянно сканировали местность вокруг нас, ища что-нибудь, что могло бы нас замедлить.
Мы прошли мимо Готэмского художественного музея, в котором я узнала декорации из фильма Тима Бертона «Бэтмен» 1990 года, фильма, для которого Принс написал саундтрек — еще один из немногих скудных кусочков знаний о Принсе, которые мне не нужно было получать от моего HUD.
Мы завернули за угол, на Вашингтон-авеню, которая вела нас вдоль границы Даунтауна и Эротического города. Прямо напротив него, сверкая, как Золотые ворота, находился ночной клуб с входом в форме вульвы. Пульсирующая розовая неоновая вывеска над ним гласила A LOVE BIZARRE. Сёто сделал несколько шагов в сторону клуба, словно загипнотизированный, но Эйч оттащила его назад, покачав головой.
«Ты женатый человек, Сёто», — сказала Эйч. «И у нас точно нет времени идти туда прямо сейчас…».
«Я все равно не хотел!» ответил Сёто, показывая, что он больше не отключен.
Эйч повернула голову на 180 градусов, чтобы посмотреть на NPC Шейлу Е в облегающем голубом платье, которая только что вышла из клуба. Она подошла к границе Эротического города и пригласила нас пересечь ее и присоединиться к ней на другой стороне.
Эйч на секунду задумалась. Затем она отмахнулась от него и продолжила путь. Мы последовали за ней по улице, пробираясь сквозь встречную толпу NPC в красочных костюмах. Один из них заставил меня дважды взглянуть на него — молодая чернокожая женщина, которая была невероятно похожа на Эйч, когда я впервые встретил ее. Когда я указал ей на NPC-двойника Эйч, она улыбнулась и кивнула.
«Это Бони Бойер», — сказала она. «Она играла на клавишных у Принса и Шейлы И. И она была очень крутой. Она дала мне надежду. Если девушка, похожая на нее, могла выступать с Принсом, я подумала, что у меня еще есть шанс».
«И взгляни на себя сейчас», — сказал я.
«Бегу за своей жизнью внутри компьютерной симуляции, к которой я добровольно подключила свой мозг?» — сказала она.
«Нет, дура!» сказал я. «Я имел в виду, что теперь ты тоже стала вдохновением».
Она улыбнулась мне своей чеширской улыбкой. «Я знаю, что ты имел в виду, Си», — сказала она. «Спасибо».
На мгновение она замолчала. Затем она перестала идти и повернулась ко мне лицом.
«То, что ты пережил на Халсидонии… теперь я понимаю», — сказала она. Она показала на окружающее нас место. «Пластинки и видеокассеты Принса я унаследовала от отца, когда он переехал, это были единственные вещи, которые он оставил после себя. Кроме меня, наверное». Она пожала плечами. «Когда я росла, зная, что он был таким большим поклонником Принса, мне всегда хотелось, чтобы он остался. Я думала, что он, вероятно, был бы не против моей ориентации. Или, по крайней мере, принял бы ее лучше, чем моя мать».
Я согласно кивнул, но ничего не сказал. Сёто тоже.
Примерно через год после того, как мы выиграли конкурс Холлидея, я спросил Эйч, не думала ли она о том, чтобы попытаться восстановить контакт со своей матерью. Эйч рассказала мне, что ее мать, Мари, уже искала ее, как только узнала, что ее отчужденная дочь-лесбиянка стала одним из самых богатых и знаменитых людей в мире. Видимо, это побудило Мари резко изменить свой гомофобный настрой, и вскоре она появилась на пороге дома Эйч.
