Литвин раскрыл ранец с пайком, нашарил, не глядя, пластиковые тубы, достал, осмотрел. Желтая и коричневая, мед и шоколад… Годится ли это для инопланетянки?.. И как заставить ее проглотить? Не ошибся ли он, взяв Йо с собой? Корабль утверждал, что пробуждение не причинит ей вреда… Но, возможно, в залах т’хами есть какие-то устройства, необходимые в этот момент, какое-то особое питание и препараты… Он вдруг испугался, что Йо умрет или не выйдет из ступора – ее лицо казалось белым, точно мрамор, мышцы одеревенели, зрачки растаяли в серебряных глазах.

– Чем мне ее накормить? – спросил он и удивился, как хрипло звучит его голос.

Впереди, рядом с полусферой и местом пилота, разошлась стена. За панелью был узкий цилиндрический сосуд с делениями, полный чего-то янтарного, поблескивающего, текучего. Тонкая трубка (или щупальце с плоским, похожим на монетку штуцером) скользнула к Литвину, затем раздался бесплотный голос: «Пища и биостимуляторы. Вводятся внутривенно».

– Надо прокалывать кожу?

«Нет. Приложить там, где выступают кровеносные сосуды. Лучше на запястье или на внутреннем сгибе локтя. Плотно прижать».

Он так и сделал. Штуцер чуть дернулся в пальцах, янтарная жидкость в сосуде опустилась на деление, и Литвину почудилось, что щеки Йо порозовели. Скорее всего, это было игрой воображения, так как кожа у бино фаата была бледнее, чем у землян. Но одна реакция казалась несомненной – в ее глазах голубоватыми тенями замерцали зрачки, будто две рыбки, всплывшие из серебряных озер.

«Она очнется, – сообщил Корабль. – Только…»

– Да?

«Будет в сильном эмоциональном возбуждении. Она в периоде туахха».

– Это мы переживем, – сказал Литвин, прикладывая штуцер к своему запястью. – Знаешь, я тоже голоден, так что подбрось мне калорий. Желательно две порции.

Штуцер дважды дрогнул и скрылся за стенной обшивкой. Литвин сидел, прислушиваясь, как стремительно и мощно разливается в крови тепло, изгоняя усталость и голод. В голове прояснилось – видимо, это снадобье чужаков было куда эффективнее земных тонизирующих таблеток. Какое-то время он думал разом о сотне вещей: о том, как выручить Макнил, о мертвых своих камерадах, расфасованных по банкам, о приближавшемся флоте, о живой Галактике, полной опасностей и чудес, о Корабле и сотнях модулей со спящими пилотами и о манящем теле Йо. Мысли мелькали вспышками стробоскопа, но постепенно их бег сделался более плавным, и жар в крови угас. Поднявшись, он шагнул к прозрачной пленке перед сферическим экраном.

«Корабль!»

«Слушаю».

«Эта ткань – орган управления?»

«Орган управления – сам пилот. Ткань – стыковочный узел с системами модуля. Интерфейс, подобный каффу».

Кокон, как в «грифах», только совершеннее, решил Литвин и полез внутрь. Пленка сомкнулась вокруг него, охватывая голову, плечи, торс, конечности; он ощутил слабое давление, будто находился под водой на глубине трех-четырех метров. Кроме этого – ничего.

«Необходим более тесный контакт, – сообщил Корабль. – Одежда мешает».

– Мешает, так снимем.

Выбравшись из тесных объятий пленки, он сбросил обувь и комбинезон, покосился на Йо, подумал и прикрыл ее своей одеждой. Не ради соблюдения приличий, а чтобы не замерзла. Хотя в кабине было скорее жарко, чем холодно – видимо, пришельцам нравился теплый климат.

Пленка тоже оказалась теплой, как живое существо. Теперь Литвин ощущал ее, словно вторую кожу, и это чувство все усиливалось, а вместе с ним пришло другое, совсем уж странное, как если бы он внезапно сделался чем-то массивным, угловатым, располагавшимся внутри чудовищной трубы. Умом он сознавал всю иллюзорность этих видений, но мираж казался более зримым, более острым, чем привычное чувство слияния с истребителем. Его рефлексы пилота ожили, заставив мышцы трепетать – нет, не мышцы, а что-то другое, что находилось внизу. Непостижимым образом он ощущал, что висит в верхней части аппарата, похожего на коробок со срезанным углом; к срезу, прямо под его ногами, подходили щелевидное сопло с камерой и обвивающая их спираль, а за этим устройством был еще какой-то агрегат, тороидальная конструкция с блестящими шарами, разбросанными по ее поверхности. От нее исходило то ощущение трепета, что отдавалось в мышцах зовом-напряжением – так, как ухо ловит далекий звон колоколов.

«Антиграв, – прошелестел Корабль, и Литвин догадался, что речь идет о торе с шарами. – Гравитационный двигатель. Такой же, как эти, но менее мощный».

Возникли пара огромных колец, охвативших корпус Корабля, и ряды боевых модулей между ними. Очевидно, картина была реальной, отвечавшей положению в пространстве – на заднем плане горели знакомые созвездия и крохотный багровый диск Марса.

Видение исчезло, и Литвин, коснувшись мысленно спирали, спросил:

«А это что за машина?»

Пауза. Похоже, Корабль был в нерешительности, хотя такая эмоция для квазиразумной твари могла показаться совсем уж лишней. Однако Литвин ее уловил – нерешительность и нечто подобное опасливым колебаниям.

«Это аннигилятор», – отозвалось, наконец, в голове.

«Оружие?»

«Да».

«Я могу им воспользоваться? Могу вообще летать на этой штуке?»

Снова пауза. Потом:

«Вряд ли. Модуль не рассчитан на человека Земли, на бино фаата или обычного тхо. Только на пилотов».

«На этих тощих и мосластых?»

«Да. Генетически трансформированная порода симбионтов, способная управлять модулями. Больше ничего, только управлять, сражаться и, если нужно, погибать. – Помедлив, Корабль добавил: – Солдаты».

– Управлять, сражаться, погибать… – вслух повторил Литвин. – Думаешь, у меня не получится? С каффом и этой пленкой?

«Требуются врожденные рефлексы и обучение».

– Ну-ну… Поживем – увидим!

Он отодрал пленку от тела, раздвинул ее края и спрыгнул на пол. Йо, накрытая комбинезоном, по-прежнему лежала у входного шлюза, и беспокоить ее Литвин не стал. Спросил, что поделывают Йата и Айве, не ищут ли сбежавшего бино тегари по всем корабельным закоулкам, и получил ответ, что у залов т’хами расставлены посты и что Держатель Связи погружался в транс, но ничего не обнаружил. Довольно кивнув, Литвин потянулся было к скафандру, но влезать в него нагишом не хотелось, и он решил смириться с дефицитом одежды – во всяком случае, до той поры, когда очнется Йо. Общению же с Кораблем голая задница не мешала.

– Ты показал мне карту, – произнес Литвин, – ту древнюю схему заселенности Галактики. Не все ведь разумные вымерли с давних времен?

«Не все, – подтвердил Корабль. – Появились новые расы».

– Отчего же они не отвечают нам? Мы посылаем сигналы в космос больше века. Мы…

Он смолк, пораженный пришедшим ответом:

«Вы никому не интересны, пока не несете угрозы. Хотя не исключается, что в вашей системе есть наблюдатели. Район газового гиганта патрулировали сильмарри».

– Кто? – выдавил Литвин.

«Сильмарри. Одна из звездных рас, чей сектор близок к Новым Мирам. К колониям бино фаата в этом рукаве Галактики».

– И что вы с ними сделали?

«Их корабль уничтожен».

– Круто, клянусь реактором! А на Земле они остаться не могли? В качестве этих… наблюдателей?..

«Исключается. Им не подходят земные условия. Они не похожи на людей».

Изображение в мозгу вспыхнуло внезапным импульсом. Некоторое время Литвин изучал его, прикрыв глаза и сравнивая с масштабом, человеческой фигуркой, потом промолвил:

– Червяк! Надо же, разумный червяк! И здоровый… больше анаконды… Что им тут надо, этим сильмарри?

«Связка считает, что они изучали артефакт даскинов. Вашей цивилизации он известен как Красное Пятно на Юпитере. Предполагается, что это вход в пространственный тоннель, ведущий в другую галактику».

«Что он откровенничает со мной? – подумал Литвин. – Любые тайны открывает… Игра какая-то? Или уверен, что мне не выбраться отсюда? Ну, это еще не факт, так что мог бы и помолчать!»

Дошла до Корабля эта мысль или нет, но реакции на нее не последовало. Ни объяснений, ни возражений, ни комментариев – ровным счетом ничего. Выждав несколько секунд, Литвин сказал: