Связь с Болгарией была неразрывной. Девушка регулярно приходила в интерклуб, в болгарскую секцию.

Здесь ее даже избрали секретарем комсомольской организации. Она с тревогой следила за событиями, будоражившими родину, и отсюда, издалека, по-новому осмысливала историю Болгарии. Переписывалась с матерью. Очень редко. Письма шли кружными путями, через другие страны. Знала: мать мыкается в бедности. Работала уборщицей в аптеке, стала ночной санитаркой в больнице. Да и эту работу нашла лишь благодаря помощи друзей отца. Мать радовалась успехам дочери, гордилась ею, а между строчек сквозила тоска: доведется ли увидеться когда-нибудь? Могла ли Свобода знать, что встреча с матерью состоится нежданно скоро?..

Как-то Свобода пришла к болгарам коммунистам, нелегально приехавшим из-за рубежа в Советский Союз. В тот вечер среди гостей был молчаливый человек. Ее внимание привлекло прежде всего именно это: молчаливость, и скромность, и большие задумчивые глаза. Их познакомили.

— Гино Стойнов, — представился он.

Они подружились. Свобода узнала, что он — член Варненского окружкома партии, заведующий военным отделом. А теперь по заданию ЦК Болгарской компартии приехал в Советский Союз. Временно работает на строительстве метрополитена. Он очень гордился званием метростроевца: «У нас такие замечательные товарищи! Московское метро будет самым красивым в мире!»

Прошло время, и они поняли: их чувство друг к другу — любовь. Решили: поженятся после того, как она окончит институт.

И вот блестяще защищена дипломная работа. Свобода Михайловна Анчева — инженер-станкостроитель.

Гино тоже рад. Они идут по летней вечерней Москве. Едут на пароходике по новому, недавно одетому в гранит каналу. Выходят на набережную. Никого нет, только крутые склоны, густо поросшие деревьями.

— Почему ты такой молчун, Гино?

Она ждет от него тех слов, которые он должен был сказать после того, как она защитит диплом.

— У нас будет очень серьезный разговор. — Он усаживает ее рядом с собой на траву. Отсюда, со склона, видно закатное небо и далеко — уже разливающаяся огнями Москва.

— Да? — Она улавливает в его голосе суровость и сама напрягается: «Таким тоном делать предложение?»

Гино повернул ее к себе, внимательно посмотрел ей в глаза. Потом заговорил, не сводя серьезного взгляда, как бы требуя откровенности. Но начал издалека: она, Свобода, знает, что гитлеровская Германия добивается присоединения Болгарии к антикоммунистическому пакту Рим — Берлин — Токио. Фашистские правители против воли болгарского народа готовы втянуть их родину в кровавую авантюру, которую агрессоры замышляют против Советского Союза, государства рабочих и крестьян…

«Зачем эта лекция? Я и без него все прекрасно знаю и понимаю. И при чем тут я, и он, и наша жизнь?..»

Но лицо Гино было по-прежнему суровым. Он продолжал:

— Любые усилия, направленные на срыв планов Гитлера и царя Бориса, на ослабление фашистов и их вооруженных сил, — благородное дело, и оно отвечает кровным интересам болгарского и советского народов. Наш с тобой долг, Свобода, как коммунистов…

— Конечно, — согласилась она, — мы должны участвовать в этой борьбе. Я понимаю это, но ты бы мог прочесть мне лекцию о международном положении и завтра. А сегодня…

Она отвернулась. Он снова взял ее за плечи:

— Да, сегодня. Сейчас я скажу тебе то, что ты или запомнишь на всю нашу жизнь, или должна забыть сию же минуту. Я не только коммунист-подпольщик. Я — разведчик Красной Армии.

Она переводит дыхание. Чувствует на плечах потяжелевшие руки Гино.

— Судьба народа Болгарии зависит от мощи Красной Армии. На эту работу меня рекомендовал Центральный Комитет нашей партии… — Он останавливается. Но не отпускает ее: — Это еще не все… Через некоторое время мне предстоит снова вернуться на родину. Ты знаешь обстановку. Там может случиться всякое… Подумай: согласна ты быть женой разведчика?

— Согласна.

— Не торопись. У тебя есть время, чтобы подумать.

— Мне не надо времени. Я согласна.

— Не торопись… Возможно, и тебе придется поехать вместе со мной. Это смертельный риск.

Она отворачивается. По небу полыхает заря. За рекой — огни Москвы. А для нее с этого часа начинается неожиданная и очень нужная жизнь. Кому нужная?

— Я очень хотела быть инженером… Но ты знаешь, что стало с моим отцом… Я — болгарка. И если нашему народу нужно, я согласна!

С того разговора на склоне горы весь уклад ее жизни резко переменился. Новые города. Уединенные квартиры. Строгие инструкторы… Заниматься приходилось много. Изучали радиотехнику. Заучивали на память принципиальные и монтажные схемы передатчиков, тренировались в сборке и налаживании радиоаппаратуры. Учились мастерству операторов, непрерывной двусторонней радиосвязи на дальние расстояния, шифровке текста. Свободе помогали техническая жилка, институтские знания. Иногда с грустью думала: «Понадобится ли когда-нибудь инженерный диплом, которого так добивалась?» Заставляла себя отгонять эти мысли. И действительно, они улетучивались, стоило представить себе: «Что бы сказал отец, узнав… И еще: в Софии мама, возможно, они скоро увидятся…»

Уже во время специальной учебы она распростилась со своим именем: из Свободы стала Милкой Петровой Владимировой, женой Петра Владимирова Мирчева. Гино сразу же освоился с новым своим именем и, даже разбуди его ночью, отзывался только на Петра. А она привыкала трудно, хотя новое имя ей понравилось…

И вот уже подготовка завершена. Задание: оборудовать в фашистской Болгарии радиостанцию и регулярно передавать сведения о подготовке к войне флота, войск и авиации. И особенно тщательно следить за характером и степенью проникновения в Болгарию гитлеровской Германии. Связь с Центром они должны открыть 15 февраля 1941 года. Радиообмен будет проходить в условленные числа дважды в месяц, а в случае войны — ежедневно.

Милка вглядывалась в далекую серую ленту, неровно бугрившуюся над морем. Болгария… Сердце сжималось. Вот она и возвращается на родину… Тайно уезжала, тайно возвращается. Двенадцать с половиной лет прошло с того дня, как мать провожала ее на пароход, державший путь в Вену. Тогда она плыла на пароходе впервые в жизни. Сейчас — второй раз. Она уезжала маленькой несмышленой девчонкой, а возвращается солдатом, коммунистом, членом того же боевого содружества, к которому принадлежал ее отец…

Берег родины!..

Под ногами похрустывает песок, ракушки. Цепляются пучки сухих водорослей. По тропинке они поднимаются на обрывистый берег.

За их спиной на десятки километров расстилалась равнинная Южная Добруджа, а дальше — города, порты и военно-воздушные базы. И с этого часа, с ночи 28 ноября 1940 года, начиналось выполнение их операции.

Время течет медленно. Луна за окном поднялась уже высоко, свет ее ушел из комнаты. Только голубым серебристым бруском мерцает подоконник. Зимняя ночь длинна. Но и эта ночь, полная тревоги и ожидания, должна же кончиться! Первый же луч за окном будет означать, что опасность миновала…

Она вспомнила, как беспомощно испугалась, в первый раз вдруг увидев полицейского. Разведчица, человек с высшим образованием, казалось бы, такая хладнокровная и сдержанная. В характеристиках, которые писали ей в разведшколах, с листа на лист переходили слова: «смелая», «настойчивая», «спокойная». А тут утром, после высадки на берег Южной Добруджи, на автобусной остановке, увидев подошедшего к ним полицейского, обмерла. Похолодела от нелепой мысли: «Узнает по глазам, кто мы такие!» Гино, уловив дрожь ее руки, тихо сказал:

— Спокойно!

Но она долго не могла отделаться от испуга. Впрочем, не только страх заставил сжаться ее сердце — образ полицейского, увиденного наяву, означал, что она вернулась в старый, казалось, уже вычеркнутый из ее жизни мир. Что ж, она добровольно решила вернуться…

Тогда страхи ее были напрасными: они благополучно добрались до города Добрич. Сняли небольшую квартиру.