Я землю носом рыл и не находил ответа: свидетелей преступления так и не нашлось. Никто из эльфов или дроу абсолютно ничего не видел и не знал о покушении, а я умею расспрашивать, уж поверьте!

От тоски и одиночества спасала напряженная работа. Всякий мало-мальски знакомый с руководящей должностью меня прекрасно поймет. Моя ненавистная и в то же время любимая работа… она, словно плохо дрессированный пес, хватала хозяина за бока и пятки, не давая расслабиться ни на миг. Наверное, если я и не рехнулся от горя окончательно, то только благодаря ей. К ночи от усталости уже свободных мыслей в голове не оставалось. Свинцовое от переутомления тело умоляло о пощаде, а веки можно было смело подпирать канделябрами.

Еще меня в затянувшемся ожидании сильно поддерживал сын. Аланиэль подрос и смотрел на мир ясными зелеными глазенками с золотистой пыльцой на радужке, такими похожими на материнские глаза. Проводя с ним все свое свободное время, я постоянно рассказывал ему о маме, пытаясь оделить ребенка любовью за двоих.

Утешало одно: от недостатка любви и внимания малыш явно не страдал. Рядом всегда была Манвэлиэль, добровольно взвалившая на себя роль няньки, помогали Айлонор с женой и детьми, частенько приезжал дядя-эльф. Сынишке веселых игр со сверстниками, ласки и заботы взрослых вполне хватало. Чужих в его кругу не было, и меня данное обстоятельство весьма радовало: потерять еще и его было бы невыносимо.

Кап-кап, кап-кап – неумолимое время моей внутренней отверженности почти исчерпалось.

В тот день мы с Айлонором допоздна обсуждали над картами местности важные детали кампании против страны демонов. Уже подтянуты все войска. Имперцам вручен последний ультиматум. К глубочайшему моему сожалению, Габриэль опять не отреагировал и не дал ответа. Если демоны не желают проявить благоразумие – что ж, пусть. Война так война.

Я очень устал: тяжело обходиться без сведений разведчика из глубинки вражеского лагеря. Еще сильно щемило сердце, и глодала жуткая тоска. Меня до дрожи под коленками страшила дальнейшая участь Эрики, но за несколько дней до того вампир сильно пострадал и по этому случаю отлеживался в подвалах нашего замка. Словом, послать к жене в ближайшее время просто некого. Оттого, наверное, меня и ело беспокойство, которое лишало уверенности и подкашивало столь необходимое именно теперь мужество.

Ребята Айлонора отчаянно рвались в разведку, но, потеряв три десятка дроу и два – светлых эльфов на далеких подступах к императорскому замку, я не мог перед самым возвращением Эрики позволить так глупо уничтожить ее близких друзей.

В полночь, вымотанный, словно ломовая лошадь, я в полном одиночестве переодевался в купальне. Успел только надеть исподнее и потянулся к рубашке, когда неведомая сила меня вдруг выдернула в другое место.

Хотя почему неведомая? Я оказался в пещере, а передо мной стояла… разъяренная жена. Влажное тело съежилось, покрываясь гусиной кожей. Поначалу я даже не поверил глазам: упорно тер лицо кулаками и на всякий случай несколько раз оцарапал кольцом руку. Боль отрезвила и убедила: Эрика и пещера мне не снятся. Потом…

О боги! Эрика все-таки вспомнила наше совместное прошлое и пришла в свое обычное состояние «веселая, бешеная и очаровательная». Словом, безумно любимая моя женушка. Как же я люблю ее бесстрашную душу!

Это раньше мы могли по мелочам спорить, ругаться и выяснять отношения, ДО ее похищения. Теперь… теперь мне стало абсолютно все равно: что бы Рика ни вытворяла, чем ни грозилась, как бы ни ругалась и ни оскорбляла – теперь мне трын-трава. Я просто наблюдал за всем со счастливой улыбкой влюбленного идиота. Главное, жена рядом и все помнит. Еще немного напрягал демон, которого Эрика тоже выдернула одна Йаола знает откуда. Вот только видок у того был какой-то… не от мира сего, что ли?! Впрочем, плевать на демона, тем более что сама Эрика не больно-то его и жаловала, прилюдно понося на чем свет стоит. А остальное для меня неважно.

По-настоящему испугался лишь тогда, когда моя жена упала в пропасть. Сердце чуть не остановилось, пока на негнущихся ногах бежал к краю, отчаянно надеясь, что дракон все-таки успеет ее поймать. В тот миг я точно знал: если она разбилась, лежать нам там рядом. Я прыгну. Долги, дети… как-нибудь разберутся без меня. Если Рика еще раз… если с Эрикой… во владения Йолара войдем рука об руку, вместе.

Слава богине! Моя неугомонная и обиженная девочка перекинулась в невиданную, сказочно милую и удивительно смешную птицу. Попутно она устроила истерику, следом учинила небольшой такой демарш, высказав очередную часть претензий, насмешила меня до смерти и… упорхала куда-то прочь.

О боги, нет сил! Опять исчезла! А я? Ну вот как с этой возмутительной женской привычкой бороться? Чуть что – и сбегать! Видят боги, на этот раз поймаю и отшлепаю. Потом… после того как зацелую.

Ну как, как я могу объяснить дракону, кто моя жена, если я и сам толком не знаю ничего, кроме того, что она иномирянка и ею весьма интересуются сами боги?! Но делиться имеющимися догадками с Закэри я тоже не спешил. В сущности, для меня совершенно неважно, кто такая Рика. Важно, чтобы она была со мной рядом.

Эрика

«Как у меня болит голова!» – Первая разумная мысль пробилась к агонизирующему от алкогольной интоксикации мозгу. Мозг принял к сведению, напрягся, и… а вот и фигушки! Глаза просто не открывались! Организм слипся от обезвоживания. Все тело немилосердно затекло и ломило. И вообще… Казалось, если произведу сейчас хоть какое-то движение, то башка разлетится на мелкие осколки.

– В Вия, что ли, поиграть? – простонала я, тоскливо выбирая между двумя равными величинами: пошевелиться и умереть; не пошевелиться – и… тоже умереть. Причины разные – результат одинаковый. – «Поднимите мне веки»… Ха, придумают же такую экзотику! Не надо нам такого! Лучше дайте таблетку шипучего аспирина и стакан воды…

Размечталась!

Состояние было… его в нашей стране культурно называют «нестоянием», а я бы выразилась гораздо точнее: состояние одновременного лежания, ползания и загибания.

– Сколько я вчера выхлебала, что так хреново? – пожаловалась, пытаясь подтянуть руку к голове и проверить на предмет ее, головы, наличия. А то все может статься: потеряла где-нибудь по дороге, а болит как остаточное явление, навроде ампутированной конечности. – У-у-у, гадство! Почему когда пьешь – тебе хорошо, а когда прекращаешь – сразу плохо? Ой, как же мне дурно!

Дьвольскими происками рука намертво прилипла к телу и не желала подниматься выше, к руководящему и управляющему органу. Странное явление. Кроме того, еще и дискомфорт какой-то, шевелиться тяжело и неудобно…

Черт! Черепушка трещит так, что сил моих дамских нет… Вот бы какая-нибудь зараза из чувства сострадания принесла хоть что-нибудь от головы. Гильотина в этот список не входит. Да не могу я сейчас сама ничего сделать! Чувство такое, что, ежели сейчас нафеячу, потом крупно пожалею. Очень крупно. Прямо-таки по-взрослому.

Еще немного полежала, поплакалась себе на отвратительное самочувствие, плохую погоду и прилипшего к хвосту слона… Тут организм деликатно намекнул на некоторые неотложные потребности: сначала принять воду внутрь, а потом вывести ее наружу или можно наоборот. В любом порядке. Количество скопившейся жидкости немилосердно било в голову, и ее напор зашкаливал… Если вентиль сорвет… м-дя…

– Раз… Два… Три… – На счет «три» открыла глаза и сразу была неприятно удивлена.

Это какой местный извращенец принял меня за копченый окорок или вареную колбасу? Почему, начиная от шеи, я плотно перемотана толстой бечевкой? Они что, думают – я гусеница и из этого пенькового кокона вылупится бабочка? Угу. Вылупится. Анаконда! Без проблем.

– Мне не нравится продукт вашего народного промысла: по стилю к глазам не подходит! Дизайн у комбинезончика подкачал! – прокомментировала свое отношение к милому гостеприимству. Попробовала поворочаться. С трудом скинула туго спеленатые ноги с лавки и кое-как села, прислонившись к стене.