В результате произведенных эволюций американская эскадра опять оказалась на пути к Маниле, а испанская - к выходу из залива, то есть в стороны, с которых они и пришли. И, как несложно было догадаться, ни одного из командующих такое положение дел не устроило, потому, стоило эскадрам разбежаться, обе вновь развернулись на 180 градусов, дабы еще раз разойтись контркурсами. К этому моменту Дьюи уже было доложено об израсходовании двух третей снарядов среднего калибра, а также он смог лично убедиться в невозможности утопить все испанские корабли имеющимися ресурсами. Разве что снарядов к восьмидюймовкам, не способным производить даже одного выстрела в минуту, сохранилось более 80%. Но противник вряд ли позволил бы ему спокойно расстрелять себя из этих орудий, не давая сдачи в ответ. Потому, скрепя сердце, и заранее похоронив свое видимое в мечтах адмиральское звание, коммодор принял решение уйти из залива, чтобы затем вернуться сюда с новыми силами и полными бомбовыми погребами. Все же снарядов ему из Америки могли доставить хоть целый пароход, как и моряков для замены выбывших. А вот с кораблями ситуация обстояла куда как хуже. Новых кораблей на замену трем потерянным в этом проклятом заливе попросту не было. Не считать же за достойную замену сторожевые корабли пограничников, что не могли похвастать ни какой-либо броней, ни существенным вооружением. Оставалось сохранить для флота те, что еще шли в кильватере его флагмана. К тому же, далеко не все выглядело столь жутко, как казалось на первый взгляд. Ведь те же испанцы лишились как минимум вдвое большего количества вымпелов. И тот факт, что уничтожено было откровенное старье, будучи правильно поданным на бумаге, еще мог позволить ему надеяться вновь возглавить атаку передохнувшей и пополненной эскадры. А там уж и до столь желанного повышения по службе было недалеко. Ведь теперь он точно знал, с кем придется столкнуться и мог заранее продумать тактику боя.
Контр-адмирал Монтехо тоже оказался несколько неудовлетворен произошедшей "сшибкой" с американской эскадрой. Снаряды расходовались очень быстро, а результата особо не наблюдалось. Разве что удалось выбить из строя канонерскую лодку противника, что превосходила размерами и вооружением половину из крейсеров его отряда, но сильнейшие корабли американцев даже и не думали идти на дно. К тому же, с броненосца им прилетел очень неприятный подарок, пробивший главный бронепояс. Теперь из образовавшейся пробоины то и дело в воду вываливались куски угля, а обратно зачерпывалась вода. Хорошо еще, что этот крупнокалиберный снаряд так и не взорвался, расколовшись при встрече со скосом бронепалубы. Однако на этом хорошие новости заканчивались, поскольку ремонтировать подобные повреждения местными силами виделось натуральным кошмаром. Да, в Кавите располагалось несколько небольших верфей и эллингов, на которых строились каботажники и малые канонерские лодки для борьбы с пиратами. Но вот подойти к берегу для проведения ремонта глубоко сидящий броненосный крейсер попросту не мог. Разве что после полной разгрузки и даже демонтажа части вооружения, можно было попытаться протащить его поближе к мастерским. Но все равно, пробитый лист брони отремонтировать было попросту невозможно, а менять его оказалось не на что. Впрочем, сперва его еще следовало открутить от корпуса корабля, чего здесь никто никогда не делал. И даже на всей эскадре не имелось ни одного человека, обладающего необходимыми познаниями. Потому мастеровым предстояло действовать исключительно методом научного тыка, что обязано было сказаться на сроках и качестве проведения работ.
Второй проход эскадр враждующих сторон произошел уже на несколько большей дистанции, нежели первый, и сопровождался заметно более редким огнем с обеих сторон. Потому не было ничего удивительного в том, что результатом этой перестрелки стали всего десять попавших в корабли снаряда. И это на оба отряда! Впрочем, количество на сей раз оказалось заменено качеством. Артиллеристы кормовой башни "Олимпии" добились-таки золотого попадания, поразив двумя снарядами "Рейну Регенту II". Не имевший бронепалубы бывший, да и нынешний тоже, колониальный крейсер лишился разом двух котлов и вскоре непременно должен был потерять ход, поскольку матросы из котельных отделений рванули на верхнюю палубу, подобно тараканам, разбегающимся из-под карающего тапка. Запаривший же крейсер поспешил поскорее покинуть линию и взять курс к ближайшему берегу. Но даже выбытие из игры одного из крупных испанских крейсеров не повлияло на решение коммодора Дьюи покинуть эти негостеприимные воды. На этом, собственно, и закончилось эскадренное сражение, поскольку американские корабли, держа максимальные для плетущегося замыкающим броненосца 11 узлов, устремились к выходу из Манильского залива. А испанцы, зная, что именно ожидает там незваных гостей, не спешили подставлять свои корабли под огонь вражеских орудий.
Десять часов! Целых десять часов подарил командующий американской эскадрой скромному отставному лейтенанту Российского Императорского Флота. И получивший в руки новые игрушки Керн не стал отказываться от предоставленного противником шанса. Стоило сменившему флаг "Владивостоку" подойти к месту стоянки "Арктического лиса", и передать столь долго ожидаемую весть, как минный крейсер взял курс к проливам, дабы захлопнуть устроенную американским морякам ловушку.
Еще год назад ему впервые была представлена система постановки мин с рельс, приведшая минного офицера в состояние детского восторга. Более не надо было плодить никаких минных плотиков с самодельными кранами, не было необходимости мотаться туда - сюда за каждой следующей миной, как это было при подготовке обороны Асэба. Теперь можно было рассыпать якорные мины с невероятной скоростью прямо с борта идущего малым ходом корабля.
Разгоняемые путем применения мускульной силы матросов начиненные взрывчаткой рогатые шарики, тихо прошелестев крохотными колесиками по столь же крохотным путям железной дороги, устроенной по обоим бортам минного крейсера, стоило им оказаться за кормой, плюхались в воду через каждые десять метров, надежно перекрывая минной линией сперва северный, а после и южный проходы в залив. Естественно, о том, чтобы полностью перекрыть оба фарватера, проложив минные линии от одного разделявшего их острова до другого, нечего было и мечтать. На подобное действо пришлось бы потратить никак не менее тысячи мин. А то и больше! Но ведь и сами американцы вряд ли стали бы соваться вплотную к островам, где и глубина была поменьше, и на снаряд батареи береговой обороны можно было нарваться. Вот и минировались центральные участки водных путей.
Трижды "Арктический лис" вынужден был подходить к "Владивостоку" для пополнения запаса мин, благо море было спокойным, и ничто не мешало перегрузке. Но действительно невиданная ранее скорость постановки полностью нивелировала временные потери на пополнение боеприпаса. Потому, когда на горизонте со стороны Манилы сперва показались дымы, а после стали видны и сами корабли противника, Керн не стал отважно бросаться на вражеский флагман в отчаянную, безумную и бездумную дневную минную атаку, а, наоборот, поспешил отвести свой небольшой кораблик подальше на запад в ожидании трагического представления.
Дабы хоть немного срезать путь, ведущий из залива, Дьюи на сей раз воспользовался северным проходом. Тем более, что он был куда пригоднее для глубоко сидящих кораблей, да и таиться нынче не имелось никакой необходимости. А что до испанских орудий на берегу, он прекрасно помнил из разведывательных данных, добытых сгинувшим куда-то консулом, что много их быть не могло. Да, получить очередной снаряд в борт было бы неприятно. Но никак не смертельно, а потому терпимо. Куда больше пары возможных попаданий с береговых батарей в его корабли коммодора беспокоил висящий на хвосте противник.
Как он и ожидал, с находившихся по обоим бортам островов раздались выстрелы, а дистанция в 8 - 10 кабельтов даже позволила паре снарядов угодить в его флагман. Вот только беда пришла, откуда не ждали. Во всяком случае - сейчас. Наскочившая носом на затаившуюся под водой мину "Олимпия" вздрогнула и ненадолго накренилась на правый борт, когда ударная волна швырнула тонны воды во все стороны. Через образовавшуюся пробоину тут же началось затопление ближайших отсеков, лишая моряков практически всей провизии, хранившейся как раз в носовой части корабля. Хорошо еще, что большая часть дверей водонепроницаемых переборок оказались задраены по боевому расписанию, отчего вода не смогла пройти дальше бомбового погреба носовой башни. Так было в теории. На практике же... "Олимпия" - сильнейший и быстрейший бронепалубник, если не принимать во внимание больших английских представителей этого класса кораблей, оказалась жертвой собственного вооружения. Чтобы уложиться в проектное водоизмещение, кораблестроители были вынуждены пойти на сокращение прочностных характеристик корабля. Говоря иными словами - силовой набор и переборки "Олимпии" смело можно было назвать облегченными. Все бы ничего, но при открытии огня из восьмидюймовок, выяснилось, что возникающие при этом сотрясения настолько сильно отдаются в корпус, что переборки попросту шли трещинами, а надежно склепанные и прочеканенные швы расходились, лишая корабль действительно водонепроницаемых отсеков. О том, что творилось со всем не прикрученным намертво к палубе, вообще не хотелось говорить - во всяком случае, вся немногочисленная мебель, оставшаяся на корабле к началу сражения, оказалась разбитой в щепки без участия противника. Потому не было ничего удивительного в том, что спустя минуту после подрыва крейсера на мине, начал потихоньку затапливаться носовой бомбовый погреб, грозя лишить крейсер половины орудий главного калибра. А еще "Олимпия" принялась заметно садиться носом в воду, что автоматически перекрывало возможность оторваться от кораблей противника, дав полный ход, на который только были способны его крейсера. Да, о подобном варианте, с оставлением на произвол судьбы тихоходного броненосца, Дьюи тоже успел поразмышлять во время отступления. Но, пока ситуация оставалась далекой от критической, прибегать к подобному, не красящему его, как командующего, поступку, коммодор точно не собирался. И вот теперь уже его корабль оказался в ситуации возможного кандидата на ночную приманку для вражеских минных крейсеров.
