Терять столь хлебное место, было до слез обидно, но собственную жизнь даотай ценил куда больше многих килограмм презренного металла. Как глава города он был прекрасно осведомлен о тех силах, с которыми предстояло схлестнуться гарнизону при выполнении полученного приказа. Столь же прекрасно он осознавал, насколько невыполнимым является этот самый приказ. Пусть количество русских войск, даже с учетом недавно подошедших подкреплений, не превышало числа китайских солдат и офицеров, даже наличие сотен готовых ринуться в бой по первому сигналу ихэтуаней не могло компенсировать превосходство противника в кораблях кораблей способных огнем своих орудий полностью уничтожить весь город. Потому, во избежание утери собственной жизни, он предпочел покинуть город в сопровождении личной охраны, но встретил полное непонимание данного шага со стороны командира китайского гарнизона, которому совершенно не хотелось оставаться крайним в сложившейся ситуации. Результатом неудачного побега стало предъявление консулам коалиционных держав ультиматума с требованием покинуть город и не предпринимать военных действий ближе 30 ли от городских стен.
Видя, как время утекает, словно вода сквозь сито, кукловод с простой русской фамилией Иванов вновь подергал за заранее подготовленные ниточки, и очередное утро европейского квартала Инкоу началось с резни устроенной ихэтуанями. Еще три года назад, когда только начали готовиться к грядущему восстанию боксеров, никто из современников даже не пытался предложить чего-либо большего, нежели простое махание шашкой или пальба из пушки с последующим принятием капитуляции. Слишком гордые для того, чтобы изрядно заработать на горе миллионов людей сыны XIX века оказались недостаточно хорошими проводниками идей очерствевшего душой пришельца из будущего. Что подрыв императора, что потопление двух старых крейсеров, что создание собственных ячеек ихэтуаней - практически все планирование наиболее грязной работы оказалось возложено на плечи Ивана Ивановича, либо курировалось им. Впрочем, учитывая огромную загруженность всех прочих, в этом не было ничего странного. Иениш в добавление к развитию отечественной артиллерии был вынужден тащить на себе работу верфей Невского завода, не говоря уже о прочих расположенных в столице производствах, где пароходство имело свои интересы. Протопопов с Керном надежно погрязли в военных действиях и очень длительное время были недоступны, так что отдавать им на откуп принятие важных решений виделось малореальным. Лушков с Зариным разрывались между организаций работы пароходства, китобойного, зверобойного, рыбного промыслов и добычей угля, не говоря уже о постройке новых потребных производств, к коим относились, как плавающие рыбоперерабатывающие заводы, так и полноценная верфь, воздвигаемая в Дальнем. Вот и пришлось барону Иванову, засучив повыше рукава, окунуть свои руки в чан с субстанцией, что можно было обнаружить в любой выгребной яме. Иными словами - в политическую экономику. Ныне он более не страдал от осознания своей роли, ведь за его спиной теперь находилась любимая женщина и сын - те, ради благополучия которых требовалось всего-то спасти Россию. И если при этом мало кому известному барону пришлось стать настоящим монстром по меркам местного общества, то так тому и быть. Теперь Иван был полностью готов принять на свои плечи тот тяжкий груз, что оказался выдан ему неизвестными силами годы назад или десятилетия вперед.
Что, по сути, могла дать России война с Китаем? Территории в столь манящей многие денежные мешки Маньчжурии? Нет! Во всяком случае, не с такой разницей в количестве проживающих на Дальнем Востоке русских и китайцев. Если завоевать Маньчжурию еще виделось реальным, то вот удержать ее в руках было невозможно. Тут ситуация сложилась бы куда более тяжелой нежели в свое время в Царстве Польском или на Кавказе, ведь под боком всегда находилась бы огромная страна откуда текла бы река, как повстанческих масс, так и оружия. Выходом из подобной ситуации могло бы стать выселение всего китайского населения с отторгнутых территорий. Но на перемещение десятков миллионов человек понадобились бы такие средства, что даже в планах нечто подобное не стоило упоминать.
Еще удачная война могла дать временные политические преференции и контрибуцию. Плюс появился бы законный повод многократно увеличить находящиеся на Дальнем Востоке сухопутные силы, не вызывая неудобных вопросов. Да, это уже было не мало. Да, для России это было не лишним. Но на противоположной чаше весов находилась потеря относительно приемлемых отношений с Империей Цин. Именно поэтому Россия, как государство, по приказу изданному еще Александром III не должна была находиться на пике назревающей колонизационной войны. О чем Алексеев получил самые полные инструкции еще в 1898 году, ознакомившись с "посланием с того света".
Но если империя не желала показать в данной ситуации свое лицо истинного хищника, то одной частной организации был выдан полный карт бланш на практически любые действия, за исключением разве что геноцида и уничтожение императорской семьи Цин. Вдобавок они ни в коем случае не должны были попасться во время исполнения всех своих намеченных начинаний. А таковых хватало с избытком! Ведь что именно делали разошедшиеся ихэтуани? Они попросту уничтожали всю попадающуюся на глаза технику и машинерию. Естественно, что-то монументальное оставалось не тронутым или попросту выведенным из строя, но возможным к быстрому восстановлению. Так действовали отряды, что получали приказы от чиновничьей братии. Все же нельзя было сказать, что вся сотня тысяч повстанцев являлись никому не подчиненной силой. Так же как и создаваемые на капитал русского пароходства отряды, в Китае начали появляться силы отстаивающие интересы той или иной группы чиновников. Но если подчиненные местным силам бойцы были заняты в основном политической возней, помимо противостояния европейцам, то быстро обросшие мясом "русские" отряды помимо уничтожения колониальных войск европейских держав занимались активной экспроприацией всего того, что плохо лежит. А в столь крупной империи, несмотря на отсталое хозяйство львиной доли населения, поживиться было чем. Чего только стоили телеграфные станции и железные дороги, которых так не доставало на русском Дальнем Востоке. Потому, стоило отгреметь выстрелам орудий фортов Таку и пасть арсеналам близ Тонгку, как по заранее намеченным маршрутам потянулись первые караваны и баржи. Оружие, боеприпасы, станки, разобранные со всем тщанием телеграфные станции и, конечно же, железнодорожное имущество взамен уничтожения на месте весьма скоро покидали пределы страны, проходя через руки пары купленных со всеми потрохами купцов. А уж когда повстанцы добрались до самого Пекина, то к уже взятому ихэтуанями Тонгку потянулись целые эшелоны рельс. Так под лозунгом оберегания столицы от западных варваров со скоростью более четырех миль в день весьма скоро попросту исчезла двухколейная железная дорога, стоившая ее строителям более миллиона фунтов стерлингов. А по Пэйхо то и дело принялись сновать глубоко сидящие в воде джонки, имевшие конечным пунктом назначения одно из стоящих на солидном удалении от берега судно под русским торговым флагом.
Однако подобным образом ситуация развивалась лишь в зоне наибольшего влияния европейских стран, в Маньчжурии же с точностью наоборот, наиболее подготовленные отряды ихэтуаней старались не трогать инфраструктуру и даже оберегали ее от поползновений своих более "просвещенных" братьев. Именно один из них и атаковал европейский квартал, дав русским право на ответные действия.
Сказать, что китайцы в Инкоу смогли оказать заметное сопротивления, было никак нельзя. Едва поднятые по тревоге морпехи и части охранной стражи начали выдвигаться в сторону крепости, как по ней уже открыли огонь русские канонерки. Противостоять же девятидюймовым фугасным снарядам глинобитные укрепления не могли от слова "совсем". Как такового боя не вышло вовсе. Из всего китайского гарнизона набралось лишь с дюжину храбрецов, что не драпанули из города с первыми выстрелами. Но и те смогли оказать чисто формальное сопротивление. Без какого-либо успеха расстреляв по десятку патронов с предельной дистанции, они пустились наутек вслед за своими более разумными сослуживцами. Так что Инкоу был взят под полный контроль русских войск менее чем за один день без потерь со стороны последних, что нельзя было сказать о гражданском населении. И если в европейском квартале изрядно повеселились ихэтуани и примкнувшие к ним мародеры, большая часть которых была уничтожена там же морпехами, то в китайской части города, из которой вслед за градоначальником и войсками начали толпами бежать жители, свое гнусное дело сделали простые бандиты и образовавшаяся близ ворот давка. Все же каждый рассчитывающий на статус города китайский населенный пункт обязан был обзавестись не только белой башней, но и стеной, опоясовавшей весь город. Потому беспрепятственно уйти в поля было попросту невозможно.
