– Именно поэтому я вам звоню. Узнав о ваших трудностях, я изрядно огорчился.

– Надо же быть такой неблагодарной. Эти иностранцы. Мы же ей проезд оплатили, и вообще. Терпеть не могу неблагодарности.

– Да-да. Искренне вам сочувствую. Это просто чудовищно, поэтому спешу сказать вам, что, возможно, смогу вам помочь. По чистой случайности у меня на примете есть молодая женщина, которая желает пойти в услужение. Боюсь, правда, она не все умеет…

– Кто теперь все умеет? Но, по крайней мере, она готовит? А то ведь многие и не готовят.

– Да… да, кулинар она хороший. Тогда я вам ее пришлю, пусть поначалу на время? Ее зовут Мод Уильямс.

– О, месье Пуаро, пожалуйста, присылайте. Вы так любезны. Лучше что-нибудь, чем ничего. Муж у меня такой привереда, страшно сердится на мою дорогую Дейдри, когда что-то в хозяйстве не так. Где мужчинам понять, как в наши дни все достается… я…

Она умолкла на полуслове – кто-то вошел в комнату, и, хотя она прикрыла трубку рукой, ее приглушенный голос все же достиг ушей Пуаро:

– Это тот маленький детектив… он знает кого-то, кто сможет заменить Фриду… Нет, не иностранка… англичанка, слава богу. Очень мило с его стороны, надо же, какой заботливый… Дорогая, только не возражай. Какая тебе разница? Сама знаешь, как Роджер кипятится… Он так любезен… думаю, она нас вполне устроит.

Убрав руку, миссис Уэтерби заговорила елейным голоском:

– Огромное вам спасибо, месье Пуаро. Мы вам безмерно благодарны.

Пуаро положил трубку и взглянул на часы. Потом отправился на кухню.

– Мадам, к обеду меня не ждите. Мне надо съездить в Килчестер.

– Слава тебе господи, – обрадовалась Морин. – А то я пудинг проморгала. Вода выкипела, и он, подлый, подгорел. Вообще-то он вышел ничего, только с горчинкой. Я уж решила – если покажется невкусно, открою банку малинового варенья, она у меня с прошлого лета сохранилась. Сверху оно немножко заплесневело, но сейчас говорят, что это не страшно. Даже полезно – ведь это живой пенициллин.

Пуаро вышел из дому довольный – бог уберег его от подгоревшего пудинга с пенициллиновым вареньем. Импровизации Морин Саммерхейз – штука опасная, лучше он перекусит в «Синей кошке» – макароны, заварной крем, оливки.

В Лэбернемсе затеялась легкая свара.

– Разумеется, Робин, когда ты работаешь над пьесой, ты вообще ни о чем не помнишь.

Робин был полон раскаяния:

– Мадре, прости меня, Христа ради. Начисто вылетело из головы, что у Дженит сегодня свободный вечер.

– Ладно, неважно, – холодно буркнула миссис Апуорд.

– Очень даже важно. Я позвоню в театр и скажу, что мы приедем завтра.

– Ни в коем случае. Договорились на сегодня, вот и поезжайте.

– Но как же…

– Никаких разговоров.

– Давай я попрошу Дженит, пусть сегодня посидит, а в другой вечер мы ее отпустим.

– Отпадает. Она терпеть не может, когда приходится менять свои планы.

– Уверен, она не будет возражать. Если я ее как следует…

– Ни о чем ее не надо просить, Робин. Ты ей только испортишь настроение. И хватит об этом. Чувствовать себя занудной старухой, которая отравляет удовольствие другим, – это мне совсем не по нраву.

– Мадре, ты просто прелесть…

– Ну хватит – идите и развлекайтесь. Я знаю, кто разделит мое одиночество.

– Кто же?

– Это моя тайна. – Миссис Апуорд снова повеселела. – Не суетись, Робин.

– Я позвоню Шиле Рендел.

– Я сама позвоню кому надо, спасибо. Все уже договорено. Перед уходом свари кофе, перелей в кофейник и поставь на мой столик, чтобы осталось только подогреть. И еще чашечку принеси – вдруг придется попотчевать гостя.

Пуаро и Мод Уильямс обедали в кафе «Синяя кошка». Великий сыщик давал последние указания:

– Вы поняли, что именно следует искать?

Мод Уильямс кивнула.

– На работе договорились?

Она засмеялась:

– У меня серьезно захворала тетушка! Я сама себе послала телеграмму.

– Прекрасно. И вот еще что примите к сведению. По этой деревне разгуливает убийца. Ощущение не из самых приятных.

– Вы меня предупреждаете?

– Да.

– Я в состоянии о себе позаботиться, – заверила его Мод Уильямс.

– Эти слова следует отнести в разряд «крылатых», – пошутил Эркюль Пуаро.

Она снова засмеялась, смех был искренний, веселый. Кое-кто за соседними столами повернул в их сторону голову.

Пуаро поймал себя на том, что оценивающе наблюдает за ней. Полная сил и уверенная в себе молодая женщина, живая и энергичная, она рвалась в бой, жаждала взять на себя опасную миссию. Что ею движет? Перед его мысленным взором возник Джеймс Бентли – вялый, безжизненный голос, потухший взгляд. Да, природа – штука прелюбопытная.

Мод сказала:

– Вы ведь сами мне это предложили? Зачем же теперь отговариваете?

– Я обязан четко объяснить вам, на что вы идете.

– Не думаю, что мне угрожает опасность. – Голос Мод звучал уверенно.

– Я тоже пока так не думаю. В Бродхинни вас кто-нибудь знает?

Мод задумалась.

– Пожалуй… Да, кое-кто знает.

– Вы там бывали?

– Пару-тройку раз… по делам фирмы, конечно… последний раз относительно недавно – месяцев пять назад.

– Кого вы там видели? Где были?

– Я приезжала к одной старушке… мисс Карстерс… или Карлайл… точно не помню. Она покупала небольшой участок земли, здесь, неподалеку, и я привезла ей разные бумаги, документ, составленный землемером, надо было задать какие-то вопросы. Она останавливалась там же, где и вы, – дом для приезжих или что-то в этом роде.

– Лонг-Медоуз?

– Он самый. Довольно убогое пристанище… от собак некуда деваться.

Пуаро кивнул.

– А миссис Саммерхейз или майора Саммерхейза вы видели?

– Миссис Саммерхейз видела, наверное, это была она. Она провела меня наверх. Эта старая развалюшечка принимала меня в постели.

– Миссис Саммерхейз вас запомнила?

– Едва ли. А хоть и запомнила, невелика беда. Ну и что, я решила сменить работу, сейчас этим никого не удивишь. Вообще-то она на меня и не посмотрела. Такие ни на кого не смотрят. – Мод Уильямс сказала это с легким порицанием.

– Кого-нибудь еще вы в Бродхинни видели?

Мод неохотно призналась:

– Да, мистера Бентли.

– Ага, мистера Бентли. Случайно.

Мод чуть поерзала в кресле.

– Честно говоря, нет, я послала ему открытку. Написала, что в тот день приеду. Если честно, даже попросила его о встрече. Идти там, конечно, некуда. Дыра дырой. Ни тебе кафе, ни кино. Честно говоря, мы просто поболтали на автобусной остановке. Пока я ждала обратного автобуса.

– Это было до того, как убили миссис Макгинти?

– О да. Буквально за несколько дней. Помню, вскоре об этом затрубили все газеты.

– Мистер Бентли когда-нибудь говорил с вами о своей домовладелице?

– Как будто нет.

– А еще с кем-нибудь вы в Бродхинни разговаривали?

– Я… только с мистером Робином Апуордом. Я слышала, как он выступал по радио. А тут вижу, выходит из дому собственной персоной – я узнала его по фотографии, – я подошла и попросила его дать мне автограф.

– И он дал?

– О да, с большой охотой. Записной книжки у меня с собой не было, но я выудила из сумки какой-то листок, и он тут же его подмахнул.

– Еще кого-то из Бродхинни вы знаете – хотя бы в лицо?

– Ну конечно, Карпентеров. Они в Килчестер наезжают часто. У них шикарная машина, миссис Карпентер всегда в шикарных туалетах. Месяц назад она открывала ярмарку. Говорят, он будет нашим следующим членом парламента.

Пуаро кивнул. Потом вытащил из кармана конверт, который всегда носил с собой. Разложил на столе четыре фотографии.

– Вы узнаете кого-нибудь? Что случилось?

– Вон мистер Скаттл. Видите, выходит отсюда. Надеюсь, он нас не заметил. Было бы нежелательно. Ведь о вас здесь говорят… что вас прислали сюда прямо из Парижа, из полиции – Сюрте или что-то в этом роде.