— Господин Руж, позвольте мне взять двух учеников?

— Зачем же, первородный? К счастью, с этой кварты в этом отпала необходимость.

— У меня есть обоснованные сомнения в объективности наставников.

— Да? И кого Вы имеете в виду, первородный?

Он издевался надо мной и провоцировал конфликт. Надо было или заткнуться или идти до конца:

— Я имею в виду Вас.

Господин Руж был ошарашен моим заявлением. А его взгляд, брошенный на Дуйсбурга, полностью подтвердил мои подозрения. Наконец, учитель отвернулся от меня и, как ни в чём не бывало, начал давать задание для «продвинутой» группы. В итоге, с «начинающими» он занимался сам и я видел, что Кристине всё-таки досталось указкой. Но это явно было не то наказание, которое готовил для неё Дуйсбург, вперивший в меня взбешённый взгляд. Я же твёрдо решил просить Георга найти замену господину Руж. Пусть даже мне это и будет стоить выплаты неустойки по его контракту.

На обеде ко мне, чеканя шаг, подошёл Дуйсбург и, обозначив поклон, громко произнёс:

— Первородный Ривас, я во всеуслышанье заявляю, что Вы хам, недостойный находиться в этих стенах.

Я замер. Он явно чего-то добивается, но чего? В принципе, подобное его поведение предполагало всего три моих ответа: оскорбление в ответ, игнорирование и драку. Ответное оскорбление не подходит, поскольку мне предъявлено конкретное обвинение — заподозрив учителя в некомпетентности, я, соответственно, заподозрил в некомпетентности хозяев дома, нанявших его. Игнорирование тоже не лучший выход, так как промолчав я косвенно признаю эти обвинения. Ну а мои шансы в драке против Дуйсбурга — даже не смешно… но похоже, другого выхода мне не оставили. Я уже начал приподниматься, когда вспомнил, что в своде школьных правил целая глава была посвящена дуэлям между несовершеннолетними магами. Я непринуждённо рассмеялся:

— Если Вы, худородный Дуйсбург, считаете, что меня могут задеть слова кого-то, вроде Вас, то я прекрасно понимаю Ваших уважаемых родителей, давших Вам ещё один шанс пообтесаться к школе. — Сказав это, я подмигнул Александре и та… подыграла мне, хихикнув и отвернувшись в наигранном смущении. Дуйсбург пришёл в бешенство:

— Дуэль! На саблях! Сегодня! В шесть! В гимнастическом зале!

— Прекрасно. Вот только неуважаемый худородный Ричард, Вы забываете, что как вызванный, я имею право на выбор оружия и времени поединка. Назовите Ваших секундантов и мои — я повернулся к Ричарду, тот кивнул и сделал шаг вперёд, затем к Грете и та меня не разочаровала — родовитый Ричард и родовитая Грета свяжутся с ними.

Дуйсбург посмотрел на Александру, но та сделала вид, что изучает узоры на потолке. Поэтому его секундантами стали Франк и Марта.

Больше всего в этом событии меня обрадовало то, что любой его выпад в мою сторону или в сторону людей, находящихся под моей защитой до дуэли противоречил чести. Так что я со спокойной душой отправил Кристину на фехтование. Своим секундантам я дал следующие инструкции. Судьёй — только не господин Руж, оружие — рапиры, время — не ранее среды и не позднее пятницы, то есть до большого приёма по случаю обручения. Мы же с благородным Францем отправились за благородным Бернардом де-Ладоном.

Мы пришли в большую полупустую комнату, в одном углу которой стоял верстак с множеством дополнительных инструментов и небольшая тигельная печь. К этому углу в данный момент силами слуг тянулось дополнительное освещение. Увидев нас, слуги поклонились и вышли. Середина комнаты была огорожена и на полу я увидел начатый рисунок ритуального круга. В дальнем углу комнаты стоял уже знакомый мне мыслепроектор. Мы же подошли к алхимическому столу, стоявшему около окна. От стола к окну была протянута вытяжка.

Что же представляет из себя алхимический стол? Это широкая поверхность с выемкой посередине. Так что работающий алхимик окружён рабочей поверхностью с трёх сторон. Справа и слева находятся: слева — спиртовка с большим количеством колбочек и пробирок, справа — тигель, наковаленка и какой-то круг с маревом над ним. Посередине находились места для ингредиентов и пространство для записей.

В настоящий момент стол был девственно чист. Благородный де-Ладон вызвал с помощью серебряного блюдечка профессора де-Эйк. Это оказалась сухая женщина в возрасте «за пятьдесят». Я обратился к ней с просьбой разрешить присутствовать на моих уроках благородного Франца и получил милостивое разрешение. После этого я всё отведённое на уроки время учился работать за алхимическим столом и запоминал технику безопасности. Причём, учился не только я. Некоторые моменты оказались внове и для Франца. Сам он забрасывал её множеством вопросов по алхимии и, очевидно, произвёл хорошее впечатление на профессора, поскольку она дала ему личное, для него, домашнее задание по каким-то «вторичным катализаторам». Что это такое, я даже и не пытался вникнуть.

После занятий меня выловили мои секунданты и изложили окончательные условия дуэли. Она состоится в среду, в восемнадцать тридцать. Оружие — рапиры. Судьёй согласился стать муж Софии, родовитый Эдвин Конрад. Как оказалось, в молодости (сейчас ему около пятидесяти лет, он почти на двадцать лет моложе Софии) он был знатным бретером и даже был чемпионом Оногурии по магическому дуэлингу.

После выполнения своих обязанностей секунданта на сегодня, родовитая Грета со смехом рассказала о поведении Дуйсбурга во время послеобеденных занятий. Он настолько явно преследовал Александру, что та даже пожаловалась на это учителю и тот был вынужден отреагировать. Воспользовавшись подходящей темой, я постарался выяснить, что связывает Дуйсбурга с каждым из его группировки. К разговору присоединился Франц, который, оказывается, мог дать окружающим довольно меткие, хотя и немного едкие характеристики. По итогу у меня получилось следующее:

сам Дуйсбург — довольно таки умён и со способностями, хотя ему и мешает его бешеный темперамент;

Франк — исполнитель, тянущийся за лидером, не желающий сосредотачиваться на том, что кажется ему неинтересным;

Марта — «вечно вторая», недовольная тем, что Дуйсбург не оставил замок, вынуждая её терпеть себя над ней ещё год, хотя в новой ситуации — самый преданный его сторонник;

Александра — Дуйсбург с самого начала объявил её своей и она до последнего времени не возражала, но никогда не выглядела особенно довольной этими притязаниями;

Сьюзен — до замка была лучше знакома с Мартой, вот и пошла за ней.

Мы ещё немного поболтали, пока я не почувствовал сухость во рту и головокружение. Поспешно распрощавшись с детьми, я поспешил к благородной Анжеле, испытывая непонятную лёгкость при ходьбе, как будто стал весить в два раза меньше, подозревая всё, что угодно: от приступа лихорадки до отравления. Уже поднимаясь по лестнице я сообразил, где я недавно слышал такие симптомы: сухость, головокружение, лёгкость. Это были симптомы подступающего выброса! Я слышал их не далее, как сегодня, когда «начинающая» группа отвечала заучиваемый материал!

Перейдя на бег, я ворвался в свои покои и заскочил в комнату с усиленной защитой, специально предназначенную для таких случаев. Это было небольшое помещение без окон и какой-либо мебели. Я уселся прямо на пол в центре комнаты и сосредоточился на происходящем внутри меня.

Моё, средоточие, являющееся местом нахождения моего резерва, в обычном состоянии представляющее из себя шарик пушистого света, ритмично пульсировало, то увеличиваясь в размере в четыре — пять раз, то возвращаясь к исходному размеру. Каждая такая пульсация сопровождалась сильными потоками энергии по моим энергоканалам. Не рассчитанные на такое давление, они начали разрушаться. За минуту, которую я, как завороженный наблюдал за этой картиной, частота пульсации немного возросла.

Я испугался, что дальнейшие воздействия полностью разрушат мою, с таким трудом создаваемую энергосистему и я постарался удержать энергию внутри средоточия. Тут же пришла боль. Болело всё, каждая кость и каждая мышца. Боль нарастала, но я продолжал удерживать энергию внутри, поскольку видел, что мои усилия приносят плоды. Энергосистема не только прекратила разрушение, но и стала развиваться со значительно большей скоростью, нежели она развивалась во время моих занятий. Эта мысль помогала мне пережить боль.