– Гневно-обличительную?

– Во всяком случае, так выходит из слов соседа. Деталей Майерс ему не раскрыл. В принципе, ничего примечательного в этом нет, однако жертва наша выглядит теперь личностью, у которой потенциал недоброжелательности намного выше среднего. Думаю, необходимо выяснить, нет ли в школе человека, враждовавшего с Майерсом. Это имеет смысл еще и потому, что тот, кто истыкал его ножом, должен был тоже неплохо ориентироваться в округе.

– Директриса уверяет, что у Майерса не было никаких проблем во взаимоотношениях.

– Либо не в курсе, либо врет, чтобы уберечь свое заведение от нежелательного внимания общественности. Откуда нам знать, может, этот Уилсон Тенни устроился в школу сторожем и повздорил с Майерсом? Скажем, воровал какую-нибудь мелочь, а Майерс засек его. С одной стороны Тенни, убивший уже троих – не белых! С другой – слепой Майерс с дурным характером, пообещавший устроить скандал.

Даниэл молчал.

– Гипотеза дикая, но не абсурдная. – Жене испытующе посмотрел на друга. – Согласись, ее стоит проверить.

– Проверю.

– У меня полно времени, мне нечего делать. Могу смотаться в школу под видом престарелого джентльмена, готового предложить свои услуги по... – Жене вновь заворочался на сиденье.

– Спасибо, но нет.

– Ты уверен?

– Уверен. У меня самое совершенное оборудование. – Даниэл помахал в воздухе искалеченной рукой.

– Как ты собираешься все устроить, не вызвав негодования Стерджиса?

– Найду способ.

– Хорошо. – Жене вздохнул. – Дай мне знать, если передумаешь.

– Обещаю. И еще, Жене...

– Понял, понял. Не совать свой нос.

– Я очень благодарен тебе за то, что ты сделал, но...

– Держись в сторонке, – закончил за него Жене и рассмеялся.

– Вещи пакуешь?

– Хочешь сменить тему? Уже упаковал. Вся моя яркая жизнь теперь покоится в коробках и ящиках. Есть новости от агента по недвижимости. Она подыскала супружескую пару, которая будет снимать дом до той поры, пока ситуация на рынке не улучшится. Оба – врачи-терапевты, работают в госпитале Лютера Кинга, так что плата будет им по карману. Сам я в отличной форме, готов наслаждаться жизнью в краю, где много песка и солнца.

– Замечательно. – Даниэл был рад, что Жене даже после смерти Луанны не утратил своего оптимизма. Хотя бы и чуточку деланного. – Значит, новое жилище вот-вот закончат?

– Они обещают уложиться в пять дней. – Внезапно Жене сник. – Придется привыкать к собственной никчемности.

– Ты мне просто необходим, Жене.

– Ну уж. Папка, кроссовки – велика услуга... Честно говоря, Дэнни, меня очень беспокоит это дело. Оно отвратительно. Даже для таких, как мы с тобой. Чересчур. И прости меня, старика, но не похоже, чтобы у тебя намечались сдвиги.

В среду утром явился Майло, рассказал о встрече с Лори-ном Буковски, руководителем местного отделения «Менсы».

– Неплохой парень, Алекс. Был удивлен моим интересом к «Мете». Я сказал ему, что занимаюсь негласным финансовым расследованием, намекнул на кражу компьютеров и попросил не распространяться на эту тему. Он обещал держать язык за зубами, и, я думаю, ему можно верить. «Мету» он не любит из-за невыносимого, по его словам, снобизма членов клуба. Считает, будто они смотрят на «Менсу» сверху вниз.

– Потому что «Менса» для них недостаточно интеллектуальна?

– Буковски категорически с этим не согласен.

– А вдруг он не выдержит и проболтается кому-нибудь из «Меты»?

– Будем готовы и к такому повороту событий. Это может даже обернуться преимуществом; мы точно узнаем, с кем имеем дело. Уже что-то.

– Не слишком ли ты рационален?

– Нет, Алекс, это не рационализм, а реальность. Мы ничего не испортим. В данный момент о «Мете» ничего не известно. Даже Буковски, при всей его неприязни к членам организации, знает крайне мало. Да, они пробрались сюда с востока, обосновались в Лос-Анджелесе года два-три назад, перетянули к себе кое-кого из «Менсы» и затаились.

– Два года. Примерно в то же время, когда вышла статья Санджера и «Утечка мозгов». А имен перебежчиков Буковски тебе не назвал?

– Сказал, что не может. Списки конфиденциальны. Если я передумаю и решусь действовать более открыто, он согласен допустить меня на одно из собраний «Менад», где можно будет поговорить с другими. Представляешь ситуацию – элита общается с уличной чернью?

– По-моему, для них это будет уроком.

– Ну да. Следующий пункт: добыл налоговые декларации Зины Ламберт за последние три года. До этого весь ее доход составляла зарплата, которую она получала в лаборатории. Как ей удалось открыть магазин, пока остается загадкой.

– Может, наследство? Нечто вроде Эндрю Десмонда?

– У Эндрю оказались богатенькие родители? – Майло взглянул на меня.

– Более или менее. – Я поделился деталями своей новой биографии.

– Очаровательная личность. Да, могу сообщить, что в теле Мелвина Майерса не обнаружено никаких следов наркотика. Пирс говорит, местные дельцы его не знали, так что в улочку он зашел вовсе не для того, чтобы купить себе дозу... Значит, ты уже полностью вошел в роль секретного агента?

– У меня каблуки напичканы микрофонами.

В четыре позвонил Даниэл.

– Хочу показать вам квартиру на Женесси. Пользоваться ею, возможно, и не придется, но побывать все-таки нужно.

– Там и встретимся. Точный адрес?

– Я нахожусь неподалеку. Если вы не против, заеду.

Он прибыл минут через десять с большим пакетом из коричневой бумаги. Внутри оказалась одежда: легкие черные брюки, черная водолазка, после многочисленных стирок ставшая почти серой, серебристая спортивная куртка с фирменным ярлыком магазина в Сент-Луисе и черные туфли на резиновой подошве.

– Предстоит маскарад?

– Нечто вроде этого.

– А нижнее белье?

– Подберете по своему вкусу.

– Действительно. Мне кажется, Эндрю носит трусы из розового шелка.

Я осмотрел куртку. От подкладки исходил слабый сладковатый запах одеколона.

– Сент-Луис, конечно, неплохой город, но Эндрю живет в Лос-Анджелесе.

– Он не любитель ходить по магазинам. Куртку ему прислала мать.

– Старая добрая мамочка. – Я переоделся. Куртка оказалась чуть великовата, но сидела неплохо.

В зеркале я увидел мужчину в неброской ношеной одежде – таких в городе десятки тысяч. Бородка тоже вписывалась в образ, жесткая и густая, вот только седых волос в ней оказалось больше, чем я ожидал. Всю нижнюю часть лица, от скул до кадыка на шее, покрывала непроницаемая, хотя и коротковатая, щетина.

Серая «тойота» стояла рядом с домом.

Проезжая мимо Беверли-Хиллз, Даниэл протянул мне очки – круглые едва затемненные стекла в металлической бронзового цвета оправе. Я надел их.

– Неплохо, – заметил Даниэл. – Только время от времени их стоит снимать. У вас сейчас очень подходящие для роли глаза – уставшие и красные. Ночью спали?

– Да, – соврал я.

– А выглядите измученным.

– Вживаюсь.

– У Эндрю бессонница?

– Эндрю – не самый счастливый на земле человек.

Даниэл улыбнулся.

Дом на Женесси представлял собой двухэтажное серое, как наша «тойота», здание на четыре семьи, расположенное почти точно посередине между Беверли и Роузвудом. Плоская крыша, решетки на окнах – ни дать ни взять складское помещение. Входная дверь закрыта.

– Маленький круглый ключ, – подсказал Шарави.

Мы вошли. В покрытом дешевым синтетическим ковром коридоре пахло жареным луком. У дальней стены лестница на второй этаж.

На двери с номером 2 висела картонная карточка – Десмонд. Моими соседями оказались Вайнштейн, Палья и Левин.

– Оба замка открываются квадратным ключом, – негромко подсказал Даниэл.

Квартира была темной и душной, в воздухе витал аромат уже знакомого мне одеколона, к которому примешивался легкий запах нафталина и плесени.