— Хорошо, что вы пришли, — хрипло проговорил тот, вытирая пот, — кажется, я ранен…

В этот момент, японцы, обрушившиеся на оставшиеся одни броненосцы, добились нового успеха. Восьмидюймовый снаряд, прилетевший со вновь ставшего головным «Идзумо» ударил прямо в козырек грибообразной крыши броневой рубки «Осляби». Взрыв накрыл всех огненным облаком, а множество образовавшихся осколков изрешетили тела собравшихся в рубке. Ядовитый дым, образовавшийся при этом, добил всех, кому посчастливилось выжить. Русская эскадра в один момент оказалась обезглавленной. То ли на счастье, то ли на беду, руль в этот момент продолжал стоять ровно и броненосец продолжал непоколебимо идти вперед, ожесточенно отстреливаясь от наседавшего противника. Первыми забеспокоились артиллеристы, не получая никаких указаний из рубки младший артиллерист лейтенант Колокольцев послал туда матроса выяснить что происходит. Через несколько минут тот вернулся в совершенно невменяемом состоянии.

— Там, всех в кашу… — только и смог пробормотать он дрожащими губами.

Сообразив, что произошло нечто из ряда вон выходящее, Колокольцев отправился на поиски старшего офицера и нашел его разговаривавшим с великим князем.

— Господин капитан второго ранга, — обратился он к Похвиснему, — вам нужно в рубку принимать командование броненосцем!

— Что случилось? — побледнел Алеша.

— Эх, — махнул рукой в ответ лейтенант.

— Я сейчас иду, — отозвался старший офицер и, сделав шаг, упал.

— Носильщики! — закричали одновременно Колокольцев с великим князем.

Отправив Похвиснева в лазарет, офицеры немедленно направились в рубку неуправляемого броненосца. Обнаружив тела погибших они на мгновение окаменели. Затем лейтенант выскочил из рубки и согнулся в конвульсиях от рвоты. Алеша, чувствуя в себе просто каменное спокойствие, опустился на колени перед телом Вирениуса и, взяв его за руку, посмотрел в лицо адмирала. Внезапно губы того шевельнулись и прошептали:

— Продержитесь час… барометр падает…

Не веря своим ушам, Алеша закричал:

— Андрей Андреевич, вы живы! Носильщика! Скорее черт вас дери!

Увы, адмирал был мертв и много позже великий князь не мог с уверенностью сказать, точно ли он слышал последние слова умирающего или это было игрою его разыгравшегося воображения. Распорядившись убрать трупы, Алеша встал к штурвалу.

— Колокольцев где вы? — закричал он лейтенанту, — немедленно проверьте приборы, пока нас не раскатали!

Бледный как смерть лейтенант встал к чудом уцелевшему посту ПУАО[76] и принялся передавать дистанцию. Потом немного придя в себя робко сказал:

— Надо бы сообщить Иессену…

— Занимайтесь своим делом, — сухо оборвал его Алеша, — адмиральский флаг не спускать! А Иессен уже и так знает что делать.

В этот момент наступила небольшая передышка. Артиллеристам «Николая I» наконец удалось добиться попадания в идущую у него на траверзе «Асаму». Двенадцатидюймовый снаряд ударил в одно из немногих слабых мест японского крейсера — незащищенную бронею корму, перебив при этом привод рулевого управления. Идущий третьим в колонне крейсер свалился в циркуляцию, смешав свой строй и на время, облегчив положение флагмана. Иессен, тем временем, обошел со своим отрядом горящего как факел «Донского» и бросился догонять свои броненосцы. С другой стороны к месту боя главных сил на всех парах подходили два оставшихся крейсера Вирена. Наступала решительная минута боя и любой снаряд мог решить его судьбу.

Из рубки «Осляби» в это время выносили погибших. Руководил этой работой непонятно откуда взявшийся, непривычно тихий Архипыч.

— К штурвалу! — велел ему хриплым голосом Алеша.

Старик ни слова не говоря занял его место, а великий князь встал туда, где прежде стоял Вирениус.

— Самый полный вперед, — скомандовал он и с удивлением услышал, как его вестовой что-то говорит, постепенно возвышая голос.

До сих пор Алеша ни разу не слышал от старого матроса молитв, а тут с удивлением понял, что тот читает тропарь наизусть. Сам, к сожалению или к счастью, он не был особенно религиозен, но в этот момент обращение к святому, служащему по морской части, как говорил подвыпив, тот же Архипыч, показалось ему уместным. Краткая передышка заканчивалась, японцы сомкнули свои ряды не став дожидаться вышедшей из строя «Асамы», а русские броненосцы уже догоняли корабли Иессена.

Немногочисленные попадания в японские броненосные крейсера практически не привели к падению их боеспособности. Лишь несколько замолчавших средне и мелкокалиберных орудий, да оторванный прямым попаданием ствол носовой башни на «Адзуме» свидетельствовали, что русские снаряды все же поражали цель. По сути, выбитая из строя «Асама» была пока единственным крупным успехом их оппонентов. Увы, корабли Вирениуса и Иессена пострадали куда сильнее. Многие стоящие открыто орудия были разбиты, а обслуживающие их артиллеристы понесли тяжелые потери. Что еще хуже, многие пушки были выведены из строя без участия вражеского огня, вследствие поломки подъемных дуг. Фактически большинство кораблей на треть потеряли свою огневую мощь, не нанеся существенных потерь противнику. К тому же практически на всех кораблях были повреждены трубы, что приводило к потере тяги и повышенному расходу топлива. Однако дух моряков не был сломлен и, наскоро перевязав раны друг другу и стиснув зубы, они были готовы драться до конца. Продолжавший нести адмиральский флаг «Ослябя», несмотря на роковой снаряд, уничтоживший всех в боевой рубке, пострадал значительно меньше других. Его артиллерия защищенная башнями и казематами была исправна, главный броневой пояс не поврежден, а принявший командование великий князь полон решимости победить или умереть. Наступил решительный момент битвы, Камимура в очередной раз охватил голову русской колонны и не собирался ее отпускать, сокращая дистанцию и обрушивая на вражеский броненосец море огня. Однако «Ослябя» продолжал идти как заколдованный, ожесточенно отвечая своему противнику ударом на удар. Шедшие следом «Николай» и крейсера Иессена не смотря на повреждения, продолжали так же размеренно вести огонь, иногда добиваясь попаданий. В этот момент, неожиданно отличился «Рюрик». Первый в серии больших океанских рейдеров, он не успел получить новейшие восьмидюймовые орудия Канэ, как его более молодые собратья. Но и его несколько устаревшие пушки стрелявшие дымным порохом, сумели достать идущий концевым «Иватэ». Тяжелый снаряд, пробив шестидюймовую броню двухэтажного каземата с оглушительным грохотом разорвался в тесном пространстве, воспламенив сложенные рядом полузаряды. Вспыхнувшие картузы с порохом в мгновение ока испепелили прислугу на обоих этажах и заставили детонировать только что поднятый элеватором снаряд. Этот новый взрыв сорвал со станка поврежденное уже прямым попаданием орудие и выкинул его вместе с броневой плитой в море, обнажив беззащитные теперь внутренности корабля. Казалось еще минута, и огненный ураган дойдет до погребов, поставив жирную точку в судьбе крейсера и почти шестисот человек экипажа, но время шло, а «Иватэ» продолжал идти вперед как заговоренный.

Несмотря на подавляющий перевес «Баяна» и «Аскольда» избитые до полусмерти «Нанива» и «Такачихо» совершенно не собирались тонуть. Напротив, как только потерявший терпение Вирен приказал подойти, что называется, на пистолетный выстрел и покончить с упрямыми японцами, с почти утратившего боеспособность флагмана Уриу выстрелили самодвижущейся миной. К счастью, предполагавший нечто подобное Эссен вовремя сманеврировал и та, оставляя пенистый след, прошла мимо русского крейсера. Однако эта отчаянная попытка, натолкнула на мысль командира русского отряда сделать тоже самое.