Тульцев шел за Соней по лестнице наверх.

— Ты что, знакома с этим хмырем?

— Я знакома с Брызоевым. Была. А «хмырь» — его охранник.

Соня зашла в спальню и замерла на пороге. Перед ней на кровати лежал посиневший Брызоев. Его голова безжизненно упиралась подбородком в волосатую грудь. Черты лица были до неузнаваемости искажены. Прежде волевая, несколько угловатая нижняя челюсть теперь расслабленно висела, язык вывалился наружу. Тело Руслана прикрыли простыней. Шторы распахнули, впуская в эту печальную обитель смерти веселое солнце. Яркие лучи до неузнаваемости меняли знакомую Соне спальню. Ей показалось на миг, что она здесь впервые. Что она не видела еще ни этих стен, ни этой кровати, ни этого прикрытого простыней человека. Память как будто затянуло белой пеленой. Соня недоуменно оглядывалась, ожидая, что вот-вот войдет Руслан.

Живой, голый и наглый.

Но нет, он не придет, он убит, и Соня впервые обрадовалась, что Брызоев мертв, что больше никто не станет ее мучить.

Сотрудники судмедэкспертизы исследовали тело Руслана. Молодая девушка в белом халате что-то аккуратно выскабливала ножичком из-под его ногтей. Женщина лет пятидесяти через увеличительное стекло изучала каждый сантиметр его кожи.

— Хороша картинка! — Соня произнесла по-обычному холодно-небрежно.

— Есть версии? — низкий голос Беличко раздался у нее за спиной, и они с Тульцевым обернулись.

— Да, — тихо произнесла Соня.

Тульцев с любопытством посмотрел на нее. Беличко явно был зол, и эта злоба была направлена на знаменитую Софию Воробьеву.

— Ты его знала? — в голосе следователя слышался металл.

— Да, мы были знакомы, — Соня была готова к этому вопросу. Она даже бровью не повела.

— Прекрасно. Мы как раз собираем показания свидетелей. Пойдем, поговорим. — И без того угрюмый Беличко, сейчас был мрачнее тучи. — Ты останься здесь, — бросил следователь Тульцеву.

Соня проследовала за Михаилом Васильевичем, оставив следователя размышлять над странным поведением своего начальника.

— Мы познакомились на вечеринке в ресторане «ДЖК» около месяца назад.

Соня сидела на месте, которое до этого занимал допрашиваемый охранник — на бордовом мягком диване в «лиловой» гостиной Брызоева. Рядом с ней сидел Беличко и внимательно слушал, глядя ей в глаза, не моргая. Его ассистент быстро записывал показания журналистки. Несмотря на то что Соня впервые была в роли не то свидетеля, не то подозреваемой, она была спокойна, голос ее ни разу не дрогнул. И то волнение, которого Беличко скорее боялся, чем надеялся почувствовать в своей давней знакомой, не проявлялось ни в чем.

— Руслан пригласил меня на ужин на прошлой неделе. Он заехал за мной на своей машине. Многочисленная охрана сопровождала нас везде. Молодой человек, у которого вы брали показания, был среди них. Еще на вечеринке в клубе ходили слухи о том, что любовница жены Брызоева заказала его. Когда же мы ужинали тет-а-тет, я поинтересовалась у Руслана, зачем ему такая армия телохранителей. Он ответил, что у него много врагов.

Соня перевела взгляд с быстро пишущей руки ассистента-практиканта на Беличко, давая ему понять, что она закончила. Михаил Васильевич помолчал, «переваривая» информацию, потом вздохнул и на выдохе произнес:

— Что было потом?

— Потом Руслан подвез меня домой в сопровождении все того же эскорта. Я поблагодарила его за ужин и за подарок и пошла домой.

— Какой подарок?

— Он подарил мне кольцо.

Беличко оживился.

— Я могу на него взглянуть?

— Нет. Я заложила его в ювелирном магазине. Мне очень нужны были деньги. Я сильно потратилась на прошлой неделе. — Теперь Соня смотрела в глаза Беличко. Ее губы растянулись в легкой, но многозначительной улыбке.

Михаил Васильевич опять глубоко вздохнул, выпрямил спину и постучал ладошками по своим коленям.

— Ну что ж? На сегодня достаточно!

Ассистент послушно опустил блокнот.

Беличко встал и подал руку Соне, помогая ей встать.

— Какие версии? — спросил Михаил Васильевич доверительно тихо, ведя Соню под руку к двери. Его голос смягчился и приобрел прежний дружеский тон.

— Пахнет страстями, товарищ следователь. Бабской ревностью, знаете ли. — Соня остановилась на пороге. — Я уж не знаю, кто кому первый начал угрожать. Вполне возможно, что уход жены к другой женщине так задел самолюбие Брызоева, что он захотел расправиться с ними обеими или с соперницей, которая решила померяться с ним кое-чем. А та оказалась не лыком шита — у нее тоже состояние, тоже связи среди влиятельных родственников. Столкновение кланов. Но то, что без страстей не обошлось, это ясно как белый день. Посмотрите, он же там как Адам, во всей своей красе.

Беличко выдержал паузу, пристально глядя Соне в глаза.

— А чего ты таким уверенным шагом прямо на второй этаж в спальню отправилась? Ты здесь раньше была?

У Сони пересохло в горле, и кровь ударила в лицо. Она поняла, что совершила глупую ошибку. Она растерялась, увидев охранника Брызоева, и не, задумываясь, пошла наверх. Но отступать сейчас было еще большей глупостью. Соня потупила глаза, потом произнесла слабым голосом.

— Михаил Васильевич, я бы очень не хотела, чтобы моя горькая, полная надежд и разочарований личная жизнь вылезла наружу. — Она подняла полные раскаяния глаза на следователя. — Моя репутация серьезной и умной женщины окажется под угрозой.

Беличко опять тяжело вздохнул и начал так сильно хлопать Соню по плечу, что казалось, будто он подталкивает ее к выходу.

— Вот ведь, деточка, отрабатывать бриллиантики приходится. А ты думала! Еще и умной себя называешь. Все вы бабы — дуры. Бесплатный сыр только в мышеловке. И тот с истекшим сроком годности. — Михаил Васильевич дружескими похлопываниями вытолкал Соню за порог дома. — Ну, все, иди. Пиши свои статейки. Не мешай взрослым мужчинам работать.

— Михаил Васильевич, а гостинцы? — Соня полезла в сумочку.

Беличко начал наигранно сердиться.

— Совсем сдурела! Иди, давай, — Михаил Васильевич с силой закрыл дверь перед носом Сони. И тут же открыл, чтобы произнести:

— В следующий раз принесешь.

Андрей вернулся с работы в свое временное пристанище сразу после обеда. Невидимый сенсорный датчик был установлен им у двери в Сонину квартиру в день его переселения и с тех пор подавал сигналы о передвижениях объекта из квартиры и обратно на небольшой «пэйджер». Данные, поступающие на мобильный телефон Сони и другие прослушивающие устройства, прикрепленные к ее одежде и сумке, шли прямо в центр и расшифровывались Севой и другими оперативниками.

Андрей знал, что Сони сейчас нет дома. Он спокойно расположился на кровати. В руках он держал увесистую стопку бумаги. Его чудо-папка успела «прочесть» двести страниц разных документов, лежащих на столе Краско. Встроенный сканирующий механизм позволял суперпапке копировать многослойные бумаги, разделяя их на отдельные листы.

Соболев успел распечатать материалы в отсутствие своей вездесущей соседки по кабинету, и теперь смотрел на вторую страницу копии свежего номера газеты «Почетъ», которая лежала утром поверх стопки документов. Андрей вчитывался в текст криминальной колонки и невольно проникался уважением к смелой журналистке Воробьевой, которая не боялась высказывать свои удивительные предположения по поводу громкого убийства знаменитой олимпийской спортсменки. Соболев не понимал, как беззащитная женщина может так рисковать собой? Вернее, понимать-то он понимал. Он и сам никогда себя не жалел ради правды. Но чтобы так билась за справедливость женщина? Ему казалось это непостижимым. Впервые за многие годы работы в спецслужбах объект слежения, вместо того чтобы приобретать «прозрачность» и становиться все более понятным и предсказуемым, наоборот, с каждым днем являл все более и более загадок. Андрея беспокоило то, что на смену его обычно равнодушному и безличностному отношению к объекту, приходили неведомые ему раньше ощущения.