В эти горы вело множество дорог, а через них много перевалов. Но большинство дорог было обманчиво и вело в тупики или ловушки; на большинстве перевалов путников подстерегали злые силы и ужасные опасности. Карлики и Хоббит, руководимые мудрыми советами Эльронда и памятью Гандальфа, умели выбрать нужный путь к нужному перевалу.

Много дней прошло уже с тех пор, как они выкарабкались из долины и оставили Последнее Убежище далеко позади; и все еще они поднимались и поднимались. Путь был тяжелый и опасный, извилистый, одинокий и длинный. Теперь они могли оглянуться на места, покинутые ими и лежащие далеко внизу. Далеко-далеко на западе, где все сливалось в синей дымке, лежала – как знал Бильбо – его страна, где все было привычным и удобным и где он жил когда-то в своей тихой норке. Он вздрогнул. Здесь, наверху, становилось холодно, и ветер свистел среди скал. Иногда со склонов срывались камни, вокруг которых снег подтаял на полуденном солнце, и скатывались поодаль (это было удачей) или у них над головами (это было опасно). Ночи были холодными и неуютными, и они не смели петь или говорить громко, ибо это звучало зловеще, а тишина словно противилась тому, чтобы ее нарушали, – если не считать шума воды, стонов ветра и потрескивания камней.

«Внизу уже лето, – думал Бильбо, – там убирают сено и устраивают прогулки. Жатва и сбор ягод начнутся раньше, чем мы, при такой скорости, начнем спускаться по другую сторону гор». У остальных мысли были такими же мрачными, хотя, прощаясь с Эльрондом в полный надежд День Середины лета, они весело говорили о том, как перевалят через горы и будут скакать по равнинам за ними. Они думали достичь тайного входа Одинокой горы в дни первой луны августа, – «может быть, в самый День Дьюрина», говорили они. Только Гандальф покачивал головой и не сказал ничего. Карлики не ходили этим путем уже много лет, но Гандальф на нем бывал, и знал, как возросли зло и опасности в Дикой стране с тех пор, как Драконы стали теснить Людей, а Орки, разграбив подземелья Мориа, начали распространяться все шире. Даже удачные планы таких мудрых кудесников, как Гандальф, и таких добрых друзей, как Эльронд, могут оказаться нарушенными, если вы идете на опасное приключение и вступаете в Дикие страны; и Гандальф был достаточно мудрым, чтобы знать это.

Он знал, что всегда может случиться что-нибудь неожиданное, и едва смел надеяться, что они смогут благополучно перейти через эти огромные, высокие горы с одиноко торчащими вершинами, с долинами, где не было никаких правителей. Так и случилось. Все шло хорошо, пока однажды не налетела гроза, – даже не гроза, а настоящая небесная битва. Вы знаете, какими страшными бывают сильные грозы внизу, в долине, особенно когда сталкиваются две грозовых тучи. Но еще ужаснее бывает гром и молния ночью в горах, когда сталкиваются и воюют между собой бури с востока и с запада. Молнии падают на утесы, и утесы содрогаются, раскалываясь, и гром разрывает небо и долго грохочет и раскатывается в каждой пещере и расселине; и мрак наполняется оглушительным грохотом и ярким внезапным светом.

Бильбо никогда не видел и не воображал ничего подобного. Они были высоко наверху, на узкой площадке над страшным обрывом в туманную долину в глубине. Здесь они укрылись на ночь над нависшей скалой, и он лежал, закутавшись в одеяло, и дрожал с головы до ног. Выглядывая при вспышках молнии, он видел по ту сторону долины каменных великанов: они играли, перебрасываясь, каменными глыбами, ловя их и швыряя в темноту, и эти глыбы с грохотом падали среди деревьев далеко внизу или с грохотом разлетались вдребезги. Потом начался дождь с ветром, и ветер гнал дождь и град во все стороны, так что скалистый выступ совсем не защищал их. Вскоре все они промокли, а их пони, стояли, опустив головы и поджав хвосты, а некоторые тонко ржали от страха, а великаны хохотали и перекрикивались со всех сторон.

– Так не годится! – заявил Торин. – Если нас не сдует ветром, не зальет водой и не убьет молнией, то может схватить какой-нибудь великан и зашвырнуть, ради забавы, прямо в небо.

– Что же, если вы знаете место получше, ведите нас туда, – возразил Гандальф, чувствовавший себя очень мрачно и отнюдь не радовавшийся при виде великанов.

В конце концов Фили и Кили было ведено поискать убежище получше. Глаза у обоих были очень зоркие; а так как они были моложе прочих Карликов лет на пятьдесят, то такие дела поручались обычно им (когда всем было ясно, что Бильбо совершенно не годится). Нет ничего лучше поисков, если вы хотите найти что-нибудь (или как сказал Торин младшим Карликам): «Если вы поищите, вы непременно найдете что-нибудь»; но не всегда оно бывает тем, что вам нужно. Так получилось и на этот раз.

Вскоре Фили и Кили приползли обратно, хватаясь за скалы, чтобы их не снесло ветром. – Мы нашли сухую пещеру, – сказали они, – она за поворотом, недалеко отсюда; мы можем поместиться там вместе с пони.

– А вы хорошо обследовали ее? – спросил кудесник, знавший, что пещеры высоко в горах редко бывают незанятыми.

– Да, да! – ответили они, хотя всякий видел бы, что они пробыли там недолго и вернулись обратно. – Она не такая уж большая и ведет недалеко.

Это и есть самое опасное в пещерах: вы не знаете, далеко ли они уходят, или куда может вести проход за нею, или кто вас поджидает внутри. Но сейчас известие, принесенное Кили и Фили, казалось благоприятным, так что все они встали и приготовились. Ветер все дул, и гром все гремел, и идти вместе с пони было трудно. Правда, идти было недалеко, и вскоре они подошли к скале, выступившей прямо на тропу, а за нею был низкий сводчатый вход. Пони с трудом удалось втиснуть в него, хотя их сначала развьючили и расседлали. Очутившись в пещере, приятно было слушать дождь и ветер снаружи и сознавать себя в безопасности от великанов с их каменными глыбами. Но кудесник не хотел рисковать. Он засветил свой жезл, – как сделал в столовой у Бильбо, в день, казавшийся теперь таким далеким, – и при его свете они осмотрели пещеру из конца в конец.

Она была довольно обширная, но без всякой таинственности. Почва в ней была сухая, были и уютные закоулки. В одном конце нашлось место для пони; и они стояли там, очень обрадованные переменой, дымясь и пофыркивая в свои кормушки. Оин и Глоин хотели развести у входа костер, чтобы просушить платье, но Гандальф запретил. Поэтому они разложили мокрые вещи на полу и достали из мешков сухие; а тогда устроили себе постели поудобнее, закурили трубки и начали пускать дым кольцами, а Гандальф делал эти кольца разноцветными и заставлял плясать под потолком, чтобы развеселить их. Карлики принялись болтать, забыв о грозе, и рассуждали а том, что каждый из них сделает со своей долей сокровища, когда они его добудут: в данный момент это не казалось таким невозможным; и вот, один за другим, они уснули. И это был последний раз, когда они пользовались пони, поклажей и всякими мелочами, взятыми с собою.

В эту ночь присутствие Бильбо оказалось очень полезным. Он почему-то долго не мог уснуть, а когда засыпал, то видел страшные сны. Ему снилось, что трещина в стене пещеры позади него становится все шире, и ему очень страшно, но он не может ни крикнуть, ни шевельнуться, а только лежать и смотреть. Потом ему приснилось, что пол под ним проваливается, и он скользит и начинает падать – неизвестно куда.

Тут он, вздрогнув, проснулся и увидел, что его сон отчасти стал явью. В стене пещеры открылась трещина, и даже очень широкая. Он еще успел увидеть, как там исчезает хвост последнего из пони. А тогда он завопил так громко, как может вопить лишь Хоббит: для их размеров это поразительно громко.

Из трещины выскочили Орки, – огромные Орки, безобразные Орки, множество Орков. Их было по шестеро на каждого Карлика и двое – для Бильбо; и всех их мгновенно схватили и утащили в трещину. Всех – кроме Гандальфа. Вопль Бильбо не остался бесполезным. Он разбудил кудесника, и когда Орки хотели схватить его, то в пещере что-то сверкнуло, подобно молнии, запахло чем-то резким, и несколько Орков упали мертвыми.