Конечно бегать по огромному городу, в мороз и пыться протолкнуть "свои" изобретения без автомобиля было не очень удобно. Но выручали извозчики.

К моему удивлению застежку-молнию, не оценили. Более того, крупные и средние владельцы заводов приняли такое гениальное изобретение просто в штыки. Я устала объяснять очередному самодовольному заводчику выгоду и перспективу "моего" открытия. Они лишь ухмылялись и говорили о том, что пуговицами и крючками их деды, прадеды пользовались и дети, внуки пользоваться будут. Но я то точно знала, что застежка-молния завоюет мир! Опытные образцы получились больше надежными, чем красивыми. Может все дело было в этом?

Я не унывала. Знала, что на верном пути. Найти бы единомышленников! Сама я не потяну финансово этот прожект. Оборудование нужно делать. Чертежи, Адам Петрович уже дорабатывал, но опять же нужно было искать завод где бы это оборудование и всю оснастку заказать можно. Однажды случайно прочитала в газете статью о триумфальном продвижении авиации. На следующий день я раскрасневшись от мороза и злости толкнула дверь в кабинет директора завода который занимался производством авиалетов и пошивом специальной одежды для летчиков.

Решительно влетела в большой кабинет, так как за мной гнался бдительный швейцар мимо которого я проскользнула обманом. Дверь гулко и тяжело захлопнулась за мной. За широким, массивным столом сидел Клим Сокол собственной персоной. Синие глаза, которые снились мне чаще всего к непогоде, с удивлением смотрели на меня.

- Мадам, вы ко мне по какому вопросу? - голос так и играет бархатными переливами, выдавая в мужчине склонную к хорошеньким женщинам натуру.

Меня почем-то этот бархатный голос, который напоминал мурлыканье большого хищника, еще больше разозлил. Вот же угодник дамский! Хотела развернуться и уйти, но вовремя вспомнила, что у меня миссия имеется по снабжению человечества удобной застежкой и по зарабатыванию денег лично для меня. Не опять же за карточный стол садиться! Поэтому губы в улыбке растянула и еще более решительно шагнула к столу за которым Клим восседал.

У него улыбка напротив потухла словно лампочку выключили. Черные брови взлетели вверх. В синих глазах недоверие, радость и восторг засияли. А может мне показалось?

- Таня?! - голос осип, куда и подевались бархатные переливы. - Танюша, ты?!

- Таня, ты не забыла, что у нас юбилей через неделю? - голос мужа вкрадчиво, ласкающе журчит рядом. Его крепкие зубы немного больно прикусывают мочку уха. Запах кружит голову. Клим любит менять парфюм. Этот опять новый, у него очень волнующий аромат. Наверное там много чего намешали на погибель девичьих сердец. Но я могу узнать только запах сандала и мускатного ореха.

У меня от этого бегут мурашки по спине и руки слабеют. Ну, вот так и знала! Зеленая,чернильная ручка царапнув острым пером бумагу делает большущую кляксу. И ровный ряд цифр подобно солдатам, ровным строем гибнет под темно-фиолетовой мглой. Я ненароком скидую с себя горячие, тяжелые, настойчивые руки мужа . Вот надо же, опять придется пересчитывать! Наверное следующим "моим изобретением" будет шариковая ручка.

- Черт, черт, черт! - бормочу я, пытаясь промокашкой спасти свой дневной труд.

Клим обиженно хмыкает и отходит в сторону. В мягком свете настольной лампы он выглядит этаким сказочным принцем. Тонкий, черный шелк распахнутой рубашки обнажает широкую, мускулистую грудь, тускло блестит на сильной шеи золото цепочки. Сердито сверкают синие глаза, хмурятся досадливо черные брови. Красавец! Что стать, что лицо! Ведь и не скажешь, что простым сельским паренем был когда-то. Он как породистый, племенной жеребец, куда не посмотри нигде изъяна не найдешь. Головой тоже трясет гордо, густыми еще мокрыми волосами взмахивает словно гривой.

- Надеюсь, что чертом ты не меня называешь? - голос звучит вроде бы и ласково, но я улавливаю в нем нотки обиды.

" Ох, Танька,Танька!" - мысленно ругаю я себя. -У тебя муж красавчик, тебя любит и желает, а ты все циферки свои сводишь, все доходы подсчитываешь! Ничему тебя прошлая жизнь не научила. Ты же пять мужей поменяла, наверное пора и ума нажить на старость лет!"

Я стремительно, но все же стараясь быть грациозной и красивой подхватываюсь с места, подхожу к мужу. Поднявшись на цыпочки пытаюсь поймать взгляд синих глаз.

- Климушка, прости, прости! - голосу стараюсь придать нежности и мягкости, но он меня коварно предает и я каркаю словно ворона. А все потому, что курю в последнее время слишком много. Хоть и гламурно курю, через мундштук изящный и длинный с мелкими камешками граната по благородному серебру, но порчу и голосок нежный, что мне от Танюшки достался и внешность ее ангельскую. Клим меня очень ругает, он терпеть не может запах табака. Вот и сейчас морщится, смотрит на меня строго.

- Таня, опять?

Я ласковой кошкой льну к мужу, в губы целовать не рискую и посему больно прикусываю ему кожу под ключицей, туда куда дотянуться смогла. Он вспыхивает тотчас же и порывисто меня обнимает. Отталкиваю, довольно смеюсь.

- Климушка, ты в спальне меня подожди, я мигом!

Ловко уворочиваюсь от горячих, сильных рук и спешу в ванную комнату. В огромном доме тихо, сестры давно уже спят, а Матвей наверное опять на новом заводе ночевать остался. Я ему намекнула, что подарю его к дню рождения, если сможет там работу наладить.

В ванной комнате, долго не плескаюсь, втираю пахнущее розами масло в бархат белоснежной, Танюшкиной кожи. Тщательно чищу зубы и полощу чудесным эликсиром. Ну, вот теперь мое дыхание можно пить словно воздух горный! Я подмигиваю своему отражению в большом зеркале, торопливо вынимаю шпильки из тяжелого узла и любуюсь водопадом волос цвета лунного серебра. Без одежды ступаю по мягкому ковру в спальню, где меня нетерпеливо ждет муж.

Извечный, древний как сам мир танец двоих на невесомой мягкости шелковых простыней. Тихие вздохи и страстные стоны. Огромная, любопытная луна заглядывает в спальню сквозь причудливый узор неподвижных гардин и скрывается за тучкой наверное от зависти или стыда. Время стекает неторопливой, медовой волной, то сгорает в костре страсти и чувств.

Я гляжу на уснувшего Клима. Даже во сне он выглядит довольным и уставшим. Мой муж, моя половина и опора. Через неделю будет десять лет, как мы женаты. Я вздыхаю и осторожно сняв с себя тяжелую, мужскую руку встаю с кровати. Накинув шелковый халат крадусь к выходу из спальни.

Дом спит и это хорошо. В своем кабинете достаю из тайного ящика свой мундштук, открываю пачку тоненьких, дамских папирос и с наслаждением затягиваюсь терпким, ароматным дымом. Как странно, тело Танюшки, а привычки Татьяны Адамовны... Я усмехаюсь неожиданной, случайной мыли о том, что с Танюшкой мы похожи только тем, что носим одинаковое имя и обе бесплодны, как показала десятилетняя, замужняя жизнь. Вначале я очень переживала, ведь очень надеялась, что хоть в этой реальности смогу познать радость материнства. Увы и ах, все напрасно. Каждодневные старания Клима, магические отвары и манипуляции толку не дали. Потом, я махнула на все рукой и занялась тем, что всегда умела. Я делала деньги и в этом мире у меня это получалось совсем неплохо. Одноразовые лезвия и бритвенные станки, застежка молния, скотч и лейкопластырь, зимние колеса и печки для автомобилей давно покорили этот упрямый мир. Мои заводы росли словно грибы, доходы увеличивались словно на дрожжах. Супруги Клим и Татьяна Сокол, Федор Грушевский были в списках самых богатых людей. Но чем больше становилось у меня капитала, тем скучнее казалась мне моя жизнь. Вот и сейчас чувствую себя не молодой и богатой Танюшкой, а старой развалиной Татьяной Адамовной. Даже Клим смотрит на меня иногда с подозрением, и упрекает в том, что я стала холодна. Может я зажралась?

Матвея и сестер я давно из села к себе забрала, их отец недолго прожил после того как вернулся из той злосчастной поездки на ярмарку. Брат незаменимый мой помощник. Деловой, честный, трудолюбивый. Старшая Катя замужем уже три года, Зину полгода как замуж выдала. Со мной живет девятнадцатилетняя Лиза, да пятнадцатилетние двойняшки Анечка с Машенькой. Я к ним очень привязалась. Младшие девочки ласковые, послушные. Лизавета вызывает у меня некое сомнение. Хитра, себе на уме и мне иногда кажется, что меня она недолюбливает. Ее неприязнь я чувствую, но понять в чем дело не пытаюсь, времени не хватает. Скорее бы ее замуж спровадить. Но она словно принцесса наследная женихов перебирает. Хотя дом у нас с Климом огромный, пусть себе рядом живет.