Я вслушивалась в их сердитый лай пытаясь понять о чем они могут "говорить." Но человеческие слова не слышались в их яростном лае как я надеялась и представляла себе. Поддерживаемая Матвеем я взобралась на забор и вгляделась в темный провал двора, из его глубины выскочили те самые три огромных волкодава и обгоняя друг друга, злобно скаля внушительные, желтые клыки и роняя слюну они пытались допрыгнуть до меня. Я сидела на своем ненадежном помосте, словно курочка на жердочке и с трудом держала равновесие, сильный порыв ветра и я покачнувшись слетела в снежный сугроб прямо под свирепые морды собак. Нестерпимо остро запахло мокрой псиной, возле самого горла угрожающе клацнули острые зубы. В страхе и ожидании боли я крепко зажмурилась. Но вспомнила мурлыкающий, томный голос который еще недавно утверждал, что все " животинки" мне подвласны. Широко распахнула глаза, что бы встретить пылающий ненавистью горящий взгляд злобного пса.

- Не сметь! Вон пошел! Порву на кусочки! - мой голос прерывался от страха.

Огромная собака клацнула зубами и резко затормозила. Она изумленно села на заднии лапы и закрутила лохматой башкой.

- Никак Слышащая пр-р-ришла! - в моей голове раздался глухой, ворчащий бас.

Два пса добежав до своей добычи, тоже резко остановились и продолжая рычать, неуверенно топтались на месте.

- Что делать будем? - опять раздалось у меня в голове.

Они рыкали подвывая уже друг на друга, двое были убеждены, что по законам мира животных, они должны мне подчиниться и не чинить препятствий, третий же лобастый с рыжими подпалинами пес, угрюмо рычал о том, что охрана двора это дело чести. Наконец они решили, что закон подчинения Слышащим, важнее чем охрана вверенного им объекта и предложили мне действовать быстрей, а то они могут и передумать.

Я с трудом отодвинула тяжелый засов на калитке и впустила во двор замерзшего Матвея. Он испуганно рванул обратно только завидя три пары внимательных, собачьих глаз которые следили за каждым его шагом.

-Успокойся, Матвеюшка! Они не тронут, у нас с ними договор! - я взяла его за рукав и тихонько потянула к складу. Он шел ежесекундно оглядываясь на злобно скалящихся псов. Но мне некогда было его успокаивать, нащупала в кармане потертую морковку и сняв рукавицы принялась ее заталкивать в замочную скважину. Промерзший металл холодил руки, ветер норовил швырнуть в глаза пригоршню снега. Прикусив губу я торопливо засунула большой ключ, который прихватила из дома, он туго вошел вытесняя собой оранжевую, морковную стружку. Повернуть его у меня не хватило сил.

- Матвей, помоги! - прикрикнула я на брата.

Его большие, почти мужские ладони обхватили длинный ключ, колено уперлось в крепкие доски. Раздался хруст, затем скрип и тяжелая дверь распахнулась. Я дрожащими, замерзшими руками зажгла спичку и поднесла к фитильку толстой свечи, которую достала из кармана теплой юбки. Порыв ветра грозил задуть трепетный, слабый огонек и я побыстрее нырнула в помещение. Там было темно, дрожащий свет свечи несмело освещал мешки, бочки и бочоночки. Приходилось действовать на ощупь. Мешки с мукой были гладкими, а мешки с крупами шершаво задевали пальцы.

- Матвей не стой! Давай носи мешки! - мне опять пришлось повысить голос на стоявшего столбом парнишку.

Он послушно подхватил тяжелый груз и понес к стоящим поблизости саням. Я открыла гладкий бочонок, пытаясь понять, что там внутри. Запах лета вырвался в холодный воздух. Мед! Догадалась я.

Мы работали слаженно и быстро. Часа через два на санях высокой пирамидой громоздились мешки с мукой и крупами, бочонки с подсолнечным маслом, топленым свиным жиром, медом и соленым мясом. В больших коробках я с изумлением обнаружила шоколад. Плотно увязанный прочной веревкой груз плавно колыхаясь с трудом протиснулся через узкую калитку. Я вернулась назад, закрыла на ключ двери склада, тщательно собрала морковку. Поклонилась собакам.

- Спасибо!

Они угрожающе заворчали и я поспешила покинуть двор, испытывать терпение клыкастых охранников не хотелось.

Ветер усилился и теперь бросал нам в лицо колючий снег. Мы немного заплутали, но крошечная, красная точечка в серо-белой мгле вывела нас к дому. Катюша выскочила нам навстречу накинув на плечи старенькую шаль. С ее помощью мы с Матвеем из последних сил разгрузили сани. Кухня и горница постепенно наполнилась мешками, коробками и бочонками. Обессиленные мы оставили их до завтра. Уже лежа в кровати я засыпая слушала шум разыгравшейся не на шутку бури.

- Шуми, шуми! Нам уже не страшно! - сонно думала я, поглаживая мурлыкающую под боком кошку.

Зима для меня промелькнула очень быстро. Еще вчера длинные сосульки почти до самого низа свисали с заснеженной крыши, а высокие, почти двухметровые сугробы вокруг подворья заставляли думать, что мы остались совсем одни на всей Земле. Сегодня же, я радовалась тому, что дорога к городку уже почти высохла, серые латки грязного снега остались лишь на дне глубокого оврага, к которому мы ходили с детьми собирать сморщенные, коричневые ягоды шиповника. Я была уверенна, что витамины в них еще сохранились, а весной детям они были очень нужны. Мы избежали голода, но жизнь продолжалась и мне приходилось задумываться о том, что же будет дальше. Я всю жизнь была городским человеком, огороды и всякое сельское хозяйство вызывали у меня досаду и раздражение. По моему лучше было один раз рискнуть, чем изо дня в день терпеливо ждать урожай. Слушая Матвея, который воодушевленно, с увлечением рассуждал о том, где и сколько нужно посадить картофеля, капусты, гороха, огурцов, моркови и прочая, прочая, я хмурилась и злилась. Моя вольная натура уже бунтовала, а те капли цыганской крови, которыми наградила меня прабабка, звали в дорогу. Но детей конечно же бросить я не могла и по этому кривясь и морщась, соглашалась с хозяйственным братом.

Однажды Матвей с Катюшей, с раннего утра ушли через заднюю калиточку на небольшое озеро рыбачить. Обычно к обеду они довольные и уставшие возвращались с хорошим уловом. Караси, красноперки, а иногда и довольно большие щуки были хорошим подспорьем в нашем питании.

Я доваривала гречневую кашу и борщ, изредка посматривала в окошко на играющихся во дворе младших детей. Вдруг в высокие, дубовые ворота громко постучали. Детвора испуганной стайкой вспорхнула на крыльцо и через минуту Лиза с Зиной, перебивая друг друга, взволнованно и торопливо мне доложили, что за воротами стоит высокий дядька, они в щелочку на заборе смотрели. Маленькие Маша и Аня, уже всполошенно ревели и боязливо прятались под стол в горнице, видимо осенний визит "милых" родственников сильно их напугал.

Сжимая гладкую поверхность ручки острых вил, я решительно отодвинула тяжелый засов на воротах и резко их распахнула. На поросшей нежной, зеленой травкой полянке перед домом, действительно стоял очень высокий и очень худой мужчина. Седые кудри неопрятными прядями падали на широченные но костлявые плечи, синий глаз жадно посмотрел на меня, а потом на двор и дом за моей спиной. Второй глаз был изуродован свежим, багровым шрамом который начинался возле лба и пересекая русую бровь пополам спускался через скулу к уху.

- Вам кого уважаемый? - строго спросила я его.

Ответ получить я не успела. За моей спиной послышались торопливые шаги, меня оттолкнули сразу несколько рук, Зина и Лиза повисли на незнакомце с громкими криками.

- Папка! Папка вернулся! - они плакали и обнимали мужчину.

Хлопнула калиточка которая вела на огороды, на ходу роняя удочки и улов быстро бежали Матвей и Катюша. Я уступила дорогу, пропустила их к высокому незнакомцу.. Стояла в сторонке и смотрела на трогательную встречу детей и отца. Огромные, крепкие ладони кузнеца слегка дрожали, когда гладили худенькие спины дочек. Матвея он крепко обнял и застыл на несколько секунд, затем отстранился и одобрительно сказал: