Майор Бухрукер возглавил чуть ли не самый первый путч в Германии (так назывались попытки националистов после Первой мировой войны свергнуть силой оружия ненавистное им республиканское правительство) — Кюстринский путч 1922 года. Это событие с полным правом можно назвать первым гитлеровским путчем. Его участники намеревались свергнуть правительство в Берлине и установить новый режим. Глава регулярной армии, рейхсвера, генерал фон Зеект знал о готовящемся событии и даже симпатизировал его участникам, однако в последний момент пошел на попятную.
В итоге Бухрукер остался в одиночестве и путч провалился. На суде он ни слова не сказал о том, какое участие принял регулярный рейхсвер в формировании рейхсвера тайного, и получил десять лет каторжных работ, пять из которых он действительно отбыл. Приговор ему так и не отменили — в отличие от якобы таким же образом преследовавшегося, но отчего-то более удачливого Гитлера.
В 1928 году Бухрукера освободили, и он вступил в штрассеровскую фракцию национал-социалистической партии. Во время разрыва отношений с Гитлером он последовал за Штрассером и был назначен главой «Черной гвардии». После прихода Гитлера к власти Бухрукера бросили в концлагерь, где он пробыл полтора года. Время от времени его «лечили» продолжительными занятиями по строевой подготовке. «Шагом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Was, du Schwein, du willst ein Majorgewesen sein? Ты хочешь сказать, свинья, что ты — бывший майор? Кругом. Бегом марш». И так далее, и так далее…
Майора освободили, когда в Германии вновь ввели воинскую повинность — и сегодня он не последний штабист, причем в ранге полковника!
Я выбрал его в качестве примера, чтобы показать, какие люди помогали Штрассеру строить его «Черный фронт».
Разрыв Штрассера с Гитлером и создание новой организации произвели сильнейшее впечатление на более молодых, импульсивных и верящих в идею национал-социалистов да и в целом на всю немецкую молодежь. Сотрудничать С Штрассером начал представитель Организации молодых лейтенантов Германии Артур Мараун (после прихода Гитлера к власти его также бросили в концлагерь, где подвергли Жестокому обращению. Он потерял глаз и сегодня держит небольшой книжный магазин в Берлине){40}. Точно так же поступили и Революционные крестьяне Шлезвиг-Гольштейна во главе со своим руководителем Клаусом Хайном. По этому же пути пошел и Рихард Шлапке, которого поддерживали многие члены отделения национал-социалистической партии в Силезии. Так же поступили и юноши — члены кружка под названием Tatkreis{41}, самыми известными представителями которого были Ганс Церер и Фердинанд Фрид, автор широко известного труда под названием Конец капитализма{42}. (Сегодня Фрид — правая рука гитлеровского министра продовольствия и сельского хозяйства Даре, чей Закон о наследовании земли, разработанный Фридом, и другие законодательные акты представляют единственную попытку воплощения принципов национал-социализма в жизнь.)
Эти люди и их деяния показывают, что? считалось в то время в Германии наилучшим. Они все самоотверженно хотели добиться освобождения своей страны, равно как и установления нового социального порядка. И все они боялись (эти опасения в дальнейшем были полностью оправданы), что Гитлер на этом пути их просто предаст и, вместо создания новой Германии, просто «запустит» новый период реакционного милитаризма, который заменит хаотичную, безнравственную, созданную с подачи иностранцев послевоенную республику, в которой они жили и которую они ненавидели.
Именно из таких людей и таких союзов Штрассер и создал свой «Черный фронт». Но тут я хотел бы еще раз напомнить об истинном значении слова «черный» применительно к данной ситуации.
Оно означало «тайный», и именно по этой причине мы не можем точно сказать, какие люди или объединения состояли в нем тогда или состоят сейчас. Об этом мы узнаем, когда придет время. Отто Штрассер уже работал на перспективу, хоть и отдаленную. Видимая часть организации — «Черный фронт», «Черная гвардия», три еженедельных газеты в Берлине, Бреслау и Мюнхене — составляла всего лишь четверть единого целого. Это была именно внешняя и видимая миру структура. Оставшиеся три четверти находились в тени; по распоряжению Отто Штрассера эти люди оставались в партиях или организациях, членами которых они являлись, в соответствии с первым пунктом программы «Черного фронта», который гласил: ««Черный фронт» — это школа для офицеров и остальных участников немецкой революции».
Штрассер очень долго шел к этой системе, основанной на проникновении изнутри, на, так сказать, наличии своих людей в чужой команде. Благодаря ей, он заполучил агентов во всех тогдашних партиях, за исключением коммунистов — то есть в национал-социалистической, социалистической, националистической, демократической и иных партиях Германии.
Сегодня же, буквально через несколько месяцев после начала войны, его люди из «Черного фронта» имеются во всех организациях, действующих на территории Германии, особенно в армии, национал-социалистической партии, у чернорубашечников, Трудовом фронте и в СС.
Это стало возможным исключительно благодаря «черной» методике, к которой он прибег еще за три года до того, как Гитлер пришел к власти. Именно поэтому мы не знаем, как зовут его членов — видимая часть не в счет. И по этой же причине он никогда не выдвигал кандидатов на выборах, и именно поэтому мы никогда не видели ни демонстрации силы, ни обозначения настоящих размеров «Черного фронта» и озвучивания его лозунгов.
Отто Штрассер и его сторонники никогда не считали себя контрреволюционерами. Они искренне полагали, что они и есть настоящие революционеры. Больше всего они боялись, что Гитлер не пойдет по революционному пути — и они оказались правы. Он только разрушал (или вел к разрушению), оставляя развалины для разбора и восстановления тем, кто придет после. Духовная общность Штрассера и этих людей была основана том, что все они выступали против прошлого, отжившего свой век; они хотели чего-то нового, к чему Гитлер никогда не стремился и на что не был настроен — так, по крайней мере, явствует из его разговоров с Отто Штрассером, процитированных мной, и всех действий Гитлера после его прихода к власти.
Возможно, мне удастся более ясно показать тот конфликт надежд и опасений, который терзал в те дни души молодых немцев-идеалистов, если я опишу один необычный эпизод, участниками которого были и Гитлер, и Штрассер.
Вскоре после создания «Черного фронта» в Верховном суде рейха, в Лейпциге, состоялся судебный процесс. Дело было осенью 1930 года. Трое молодых офицеров рейхсвера обвинялись в подрывной деятельности в пользу национал — социалистической партии{43}. Об этом процессе сегодня уже мало кто помнит, однако я думаю, что и они вспомнят, если я скажу, что Гитлер выступал на этом процессе в качестве свидетеля и произнес фразу «Покатятся головы» — когда он придет к власти{44}.
Эта троица молодых офицеров — лейтенант Вендт и вторые лейтенанты Шерингер и Лудин — были типичными примерами лучших представителей Германии этого времени. Собственно, к этому же типу людей, но чуть постарше, относился и Отто Штрассер. Больше всего на свете, с жаром и страстью они хотели, чтобы Германия вновь стала свободной и могущественной — пусть даже, если необходимо, и силой оружия. Но они хотели не только этого. Они разделяли стремление 80 процентов населения Германии к новому, лучшему и более справедливому общественному порядку, к чему-то, что они сами могли с полным основанием назвать «социализмом» при условии, что он будет отличаться от социализма соцпартии и от социалистического строя в СССР. Интуитивно эти люди чувствовали, что оба эти варианта чужды и не соответствуют заявленному, а потому, в конце концов, они и отвергли их.
