Однако сам по себе взрыв в Мюнхене оставляет много вопросов. Отто Штрассеру с сожалением пришлось опровергнуть все сообщения о своей причастности к взрыву, который он, думаю, с удовольствием бы устроил.

Мне удалось узнать — ибо примерно в то же время я очень много общался с ним, задумав написать эту книгу — что его финансовое положение на тот момент было просто отчаянным. Никто, и менее всего британские секретные службы, выказывали беспокойство и желание помочь ему. Я также знаю, что ему неоднократно отказывали в просьбе приехать в Англию, и хотя в обоснование отказов никаких доводов чиновники не приводили, думаю, что это делалось из желания не задеть самолюбия немецкого правительства и лично фюрера, о котором наши лидеры продолжали, как и раньше, думать, что он хочет только мира. Это еще одна яркая иллюстрация состояния нашего мира и всей нашей жизни — когда такому человеку упорно не дают въехать на территорию Англии в то время как тысячи нежелательных элементов получают разрешения, их тепло встречают и даже дают им определенные привилегии в ущерб коренному населению Британских островов.

Сам Штрассер убежден, что взрыв бомбы организовали нацисты по тем же самым мотивам, почему они подожгли рейхстаг — им нужно было дать немцам материальное доказательство существования и наличия неискоренимой злобы у того самого врага, которого они обвиняли в начале войны — Британии.

Похищение двух британских чиновников — дело также очень мутное и странное. Сам ход его разработки и исполнения один в один напоминает методы работы гестапо, как я уже показал на примере постоянных попыток схватить Штрассера и на случае с Формисом. Но здесь есть один важный момент.

Эти два человека, как сообщили наши власти, были приглашены к границе для проведения переговоров по вопросу о мире, инициаторами которых выступил ряд важных лиц или даже целой группы лиц фашистской Германии. Это настолько совпадает с уловками, направленными на то, чтобы усыпить подозрения Штрассера (например, предложения по финансовой или иной поддержке его антигитлеровской кампании), что я убежден, что все это — дело рук гестапо. Тем не менее, остается и второй, хотя и малореальный вариант — то, что предложение встретиться и переговорить о мире действительно было. Однако гестапо пронюхало об этом и расстроило встречу. В этом случае появляется следующий, крайне важный вопрос — кто был тот человек в Германии, который хотел вести переговоры о мире?

Но я не верю в эту гипотезу. Все детали прежних похищений указывают на то, что первое из моих предположений все-таки ближе к истине. В этом случае для нас не составит труда понять, кто стоит за взрывом бомбы в Мюнхене. Это было дело рук гестапо, которое смогло устроить похищение двух британцев сразу же на следующий день после события — им предстояло сыграть роль преступников.

Для Штрассера это означало лишь одно: после взрыва в Мюнхене ядовитые щупальца гестапо снова приблизились к нему. Он находился всего в нескольких километрах от немецкой границы. Война разгоралась все больше и больше. Гестапо назначило его подсудимым номер четыре, а потому требовало от Швейцарии его выдачи. Однако ему удалось (пока не могу открыть как) в этот крайне опасный момент пробить брешь в стене отказов на его просьбы уехать во Францию. Он получил разрешение на въезд и в мгновение ока оставил Швейцарию, перебравшись через еще одну границу.

Он прибыл в Париж в полной уверенности, что конец гитлеровского режима уже приближается и что потихоньку подходит время, когда он должен вернуться в Германию, чтобы построить там Четвертый рейх. Жил он в это время очень скромно, да и арсенал средств, необходимых для возобновления войны одиночки, был весьма ограничен. Однако, как и прежде, преисполнившись решимостью, он принялся за работу. Он писал, проводил переговоры, брал интервью и сам давал их, пытался уговорить других эмигрантов, в которых он видел хоть капельку веры, организовать Немецкий национальный совет — нечто вроде теневого правительства, которое придет к власти в решающий момент. Он даже находил время для личной жизни, от которой он, собственно, никогда не отказывался. Как я говорил, это был человек необычайной энергии и неизбывного энтузиазма.

Вот в таких обстоятельствах мы и встретились с ним. Он прошел безумную Одиссею — вполне соответствующую нашей ярмарке безумия^{59}.

Весной 1939 года, находясь в своем убежище в Швейцарии, Отто Штрассер почувствовал приближение войны, о которой он говорил уже много лет. Он говорил, что эта война станет неизбежным результатом политики Гитлера, который откажется от каких-либо мер в сфере социальной, полностью погрузившись в сферу милитаристскую. Снова в его жизни настал момент, когда он чувствовал, что орудия вот-вот заговорят снова. Когда началась Первая мировая война, он был молод, он хотел быть первым на поле брани. Но постепенно война спутала все его стройные планы, он понял, что окончательно запутался и что выхода нет. К началу же Второй мировой он уже был просто изгнанником, человеком, объявленным вне закона, за голову которого была назначена определенная награда. Но он также чувствовал, что эта война даст ему возможность вернуться домой и, пусть и с запозданием, исполнить свои задумки в отношении Германии.

Поэтому весной 1939 года он решил провести аудит своей тайной организации на территории Германии. Находясь в Копенгагене, он составил и направил соответствующие инструкции своим затаившимся сторонникам, в которых говорил, что и как они должны будут делать, когда начнется война. Приказ заключался в простых словах: «Приготовиться к бою!» Вот только капитан стоял далеко на берегу, а у экипажа не было билетов…

На страницах этой книги я лишь могу намекнуть, кто из людей, остающихся в Германии, предан Отто Штрассеру, работает с ним. Мне известны их имена, я видел письма, которые они присылают ему, и я могу сказать, что настанет день (притом, что противники Германии будут достаточно грамотно вести войну), когда Гитлер и его приспешники получат весьма чувствительный пинок.

А сейчас, полагаю, настал момент, когда мне нужно показать, как работал «Черный фронт», когда угроза войны стала более чем реальной.

В Великобритании общественное мнение было введено в заблуждение вплоть до самого последнего момента. Вполне вероятно, что многие интуитивно чувствовали, что война стоит на пороге, но они не могли понять, почему так происходит, либо же не знали, что война рано или поздно, но все равно нагрянет. А происходило это все потому, что общество было сбито с толку, дезинформировано теми, в чьи обязанности входило это самое общество информировать и вести по правильному пути — я говорю о правительстве и средствах массовой информации. До самого последнего момента одна из газет с идиотским постоянством талдычила: «Войны, в которой Британия будет вынуждена принять участие, не убудет — ни в этом году, ни в следующем, ни потом. Никогда». Сегодня же лучше, по-моему, говорить, что не будет такого мирного договора, в котором будет участвовать Британия — ни в этом году, ни в следующем. Но вот об этом данная газета молчит. И еще две другие известные газеты присоединяли свои голоса к этому хору слабоумных до тех пор, пока война не постучалась в их дверь. Бал правила политика самообмана, стремление выдать желаемое за действительное.

Конечно, все это было лживо, непатриотично и крайне вредно. Люди, в обязанности которых входило кропотливое изучение политических реалий, знали или должны были знать, причем еще задолго до описываемых событий, то, как развернется история. Для того чтобы подтвердить это, я позволю себе привести обширные извлечения из приказа по «Черному фронту», который Штрассер выпустил, находясь в изгнании. Этот приказ касается организаций, находящихся на территории Германии. До войны оставалось еще ой как много времени…