Еще до прихода к власти Гитлер заручился поддержкой упомянутых могущественных землевладельцев Восточной Германии, отменив в нужный момент пункт первоначального варианта программы национал-социалистов, тех самых «Двадцати пяти пунктов», который требовал конфискации крупных земельных владений. Придя к власти, он принял Erbhofgesetz, Закон о наследовании земли, единственный правовой акт из всего массива нацистских законов, имеющий отдаленное сходство с его социалистической программой и планами Отто Штрассера по возрождению жизни в аграрном секторе Германии. Согласно этому закону, на деревне создавалась система неотчуждаемого, наследственного владения. Однако среди крестьянства подобная практику уже существовала — правда, в той мере, в какой ей дозволял это делать существовавший капиталистический строй. Но он не делал главного — не устранял те факторы, которые на деле работали против формирования процветающего, благополучного, наследственного крестьянства. Он оставлял капиталистическую систему без изменений, так что на деле крестьяне были не свободными людьми, но рабами кредитов, которые им приходилось брать в банках либо у частных лиц в ближайших городах. Закон также не изменил существовавшую систему налогообложения, которая была очень сложная и обременительная и требовала от крестьянина уплаты наличными, что, соответственно, периодически ввергало его в долговую кабалу. Не уменьшил он и груз закладных по фермам, которые на бумаге считались свободными, неотчуждаемыми и свободными для завещания. И самое главное — этот закон защищал крупных землевладельцев, разрушая таким образом, надежды второго и третьего сына крестьянина на получение ими независимости в плане обладания своим земельным участком.
Вот так Отто Штрассер выдвигает на первый план своей программы, своей системы «немецкого социализма» эту величайшую и крайне взрывоопасную реформу. Реформу, которую Гитлер обещал, но потом «забыл», как, впрочем, и все остальные свои обещания. Реформу, которую хотел реализовать консервативный католик-канцлер, ныне на протяжении многих лет находящийся в ссылке. Реформу, которую хотел процвести в жизнь один прусский генерал, ныне уже мертвый. Реформу, которой, вне всякого сомнения, ждет каждый немец.
Я уже говорил, что аграрная реформа — это своего рода необходимая лакмусовая бумажка, которая является доказательством искренности намерений Отто Штрассера. Потому что если он откажется от нее, то сразу получит огромную финансовую и политическую поддержку, дружеское отношение и участие влиятельных лиц — даже находясь в ссылке.
Крестьянин, хуторянин, мелкий земельный собственник и все остальные, кто, по системе, предложенной Штрассером, будут таким образом держать землю во владении, получив ее от государства, и передавать перед смертью своему сыну, будет платить государству единый сбор — десятину, выплачиваемую либо наличными, либо натурой. На практике эта реформа может означать, что основная масса крестьян останется при своих прежних владениях, ибо из 5 096 533 хозяйств, существовавших в Германии по переписи 1925 года, только 18 668 подпадали под категорию крупных хозяйств, т. е. их площадь была 200 га и более. Но эти 18 668 землевладельцев имели в собственности почти пятую часть земель сельхозназначения. И именно эти земли предлагалось использовать для создания новых крестьянских хозяйств.
Согласно этой реформе, говорит Отто Штрассер, основная часть немецкого крестьянства останется владеть тем, что у них уже есть. Но они впервые станут по-настоящему свободными — поскольку ликвидация юридического статуса «частной собственности» и введение вместо него статуса «наследственного держания», получаемого от государства, неизбежно и закономерно повлечет за собой отмену ипотечных закладов. Земля, которую дает в пользование государство, уже по определению не подлежит залогу.
Таким образом, крестьяне, освобожденные от груза по выплате процентов и уже не являющиеся частными собственниками своего имущества, впервые станут по-настоящему свободными людьми и будут свободно пользоваться своей землей. Освобождение немецкого агрария от долгов и невозможность нового закабаления крестьян также является одним из основных компонентов «немецкого социализма». Для того чтобы спасти кредиторов от разорения, существующие закладные будут обменены на беспроцентные долговые обязательства, предусматривающие трехпроцентые амортизационные выплаты ежегодно, которые будут осуществляться за счет средств, получаемых от выплаты десятины. Крупные землевладельцы, лишенные права владения, останутся владельцами достаточно больших участков земли и будут также получать компенсацию из средств, направленных на ликвидацию закладных.
Этот процесс, как представляет его себе Отто Штрассер, займет несколько лет, но, полагает он, его практическая реализация будет достаточно легкой.
Однако достаточно о сельском хозяйстве, скале, на которой должно быть построено любое правильное и благополучное государство. Все эти идеи приводил и Гитлер, но он характеризовал их как путаницу, свойственную «недоумкам» — марксистам, большевикам, либералам, демократам и т. д., и т. п. Именно с помощью таких слов жулики и глупцы всегда хотят скомпрометировать устремления порядочных людей. Я же предоставлю читателю самому сравнить этих двух людей, их идеи, их деяния, их жизнь, наконец.
А как обстоит дело с промышленностью? Это, пишет Штрассер, очень сложный вопрос, который предполагает совсем другое решение. Сельхозпредприятие основано, главным образом, на труде одного человека и его родственников; промышленное же — на сотрудничестве владельца и рабочих. Сельское хозяйство зависит от качества земель и климатических условий; промышленность — от поставок сырья, комплектующих и сбыта продукции. Источники сырья расположены частично на территории Германии, а частично завозятся из-за рубежа. Желая организовать эффективную, но без разграбления, эксплуатацию первых и оправданные по размерам поставки вторых, Отто Штрассер предлагает выстроить экономическую и торговую политику страны с расчетом на максимально возможное самообеспечение, а внешнюю торговлю построить исходя из здравой необходимости. Таким образом, государство сможет обрести достаточное влияние по вопросу поставок сырья, чтобы соблюсти интересы всей нации.
Именно по этой причине государство будет иметь своих представителей (наряду с другими участниками) в промышленных предприятиях. В этой сфере существуют три интереса, говорит Отто Штрассер — интерес собственника, рабочих и общества. Ни один из них не имеет абсолютной власти — ни собственник, как при капитализме; ни государство, как при фашизме (хотя на практике и при этой системе собственник сохраняет свои неограниченные права); ни рабочие, как при коммунизме (хотя и в этом случае это только декларация, поскольку реально управляют государство и его чиновники).
Общество, которое представляет государство, должно по мнению Штрассера, стать владельцем промышленных предприятий, которые, подобно сельхозугодиям, будут переданы в наследственное владение государством же. Оно будет как бы вновь даровано владельцу, но уже в качестве узуфруктария, а вместо нынешних налогов государство будет получать единый платеж из прибыли предприятия, размер которого будет периодически определяться. Оно будет направлено на покрытие расходов государства и будет иметь первенство перед прибылями и запасами.
Вот так будет введен в промышленности порядок, предполагающий, что владельцем предприятия является общество при равном участии государства, узуфруктария и рабочих. Руководителя предприятия будут, как и сейчас, назначать, исходя из его энергии и профессиональных качеств, позволяющих предприятию развивать производство. Он, общество и трудовой коллектив будут владеть равными долями в управлении, капитале и прибылях предприятия. Со своей трети рабочие будут получать пусть и не очень большую доплату к своим зарплатам; но зато у них будет чувство совладения и соответственности. Они смогут подняться над положением рабов — придатков машин. Отто Штрассер пишет, что, с одной стороны, эта система породит класс ответственных промышленных лидеров, совершенно непохожих на капиталистов-грабителей дня сегодняшнего, а с другой — нынешняя масса неимущих, бедных, зависимых, живущих на одну зарплату фактически крепостных, которых никто не слышит и о которых никто не думает, уступит место классу свободных тружеников, которые будут обладать статусом совладельцев и чувствовать свою соответственность за судьбу предприятия.
